…И я посмотрел на небо - Валерий Квинт

так. Может это какая-то ошибка, а может, намеренное вмешательство. Я тут же задался вопросом, зачем на самом деле Пи попросил нейропроцессор.

***

Я ехал в институт на общественном транспорте — монорельсе. Своим безрассудством Пи способен навредить и себе, и мне. Так что разбираться с этим пришлось вне рамок моей должности. Я ехал сам: без рабочего планшета, без охранника. Просто частная поездка.

Голова гудела — весь день думал о своём друге, работал кое-как. Долго потом придётся бардак за собой разгребать. Но в монорельсе я как-то расслабился. Солнце уже зашло, и я начинал дремать под монотонный гул транспорта. В это время с экрана на стене говорила девушка:

"… А что вы испытывали там, на передовой?" — она брала интервью у космонавта. Съёмки, кажется, вели на космодроме.

Космонавт постепенно начал объяснять свои мысли:

"Знаете, передать эти ощущения очень сложно. Когда позади находится человечество, а впереди, пускай и на приборах, я вижу неизбежную угрозу, когда я понимаю, что моё будущее, и будущее наших потомков зависит только от меня, я чувствую… чувствую, что не способен отступить. Пожалуй… уверенность." — подвёл космонавт. — "Я всё это время чувствовал неистовую уверенность!"

"Я слышала, что это была ваша первая миссия за пределами Земли." — продолжила репортёр. — "На фоне пережитых впечатлений, приводят ли вас в восторг перспективы на будущее, или допсредства, которые для вас выделят?"

"Вы знаете, нет. И дело даже не в моих впечатлениях!" — воодушевлённо возразил космонавт. — "Сейчас ни один человек на Земле не живёт бедно, и я тоже никогда не нуждался в большем. Всё, чего я хотел — защитить наши жизни, позволить человечеству жить дальше, в мире и достатке." — закончил он.

"Это были все вопросы от нашей редакции! Спасибо, что уделили нам время." — сказала девушка, после чего повернулась к камере. — " Это был образцовый герой нашего времени, дорогие зрители! Этот человек совершал подвиг, длинною в месяц, рисковал своей жизнью на орбите нашей планеты, и с великим усердием выполнял свой долг! Восславим наш труд!"

— Впечатляет, правда? — услышал я сквозь сон хрипловатый голос. — Чего достигло человечество.

Я открыл глаза и увидел напротив себя пожилую женщину. Она смотрела на телевизор, но обращалась, очевидно, ко мне. Больше в вагоне никого не было.

— Мы многого достигли — ответил я сквозь зевоту. — Но меня это не впечатляет. Всю мою жизнь человечество было таким.

— Мою тоже, я знаю. — женщина мечтательно улыбнулась. — Но мы способны бороть такую серьёзную угрозу, и превращать это в захватывающее шоу на протяжении стольких лет… — в морщинистых глазах этой женщины я увидел какой-то странный… блеск, словно отражение звёздного неба за окном, — Так может, мы способны на большее?

Меня чем-то задел её воодушевлённый взгляд, напомнил мне моего друга. Я внезапно понял, что ни разу не задавался вопросом, как же народ видит будущее человечества. Эта беседа резко затянула меня:

— А что ещё мы можем сделать? — по рабочей привычке я задал вопрос холодно.

— Простите, я просто… — женщина вздохнула, — выразила вслух свои мысли. Не хочу вас утруждать. Вижу по вашему костюму, вы человек занятой.

Она сидела, сложив руки в коленях, и мило улыбалась.

— Нет-нет, я хочу послушать. Говорите.

Женщина продолжила:

— Мне просто интересно, что мы найдём на просторах вселенной…

— Если повезёт, то просто ещё один дом, ещё ресурсы. Больше там ничего нет… — рассудил я.

— Я вам совсем о другом говорю! — перебила женщина. — Я говорю о вопросах, о возможностях. За свою жизнь я чётко поняла о наших знаниях лишь одно: их не становится больше. А если во вселенной мы найдём что-нибудь новое, что откроет нам глаза, продвинет нас вперёд?

— Это вряд ли. Если бы мы считали подобное возможным, давно бы организовали научные миссии. Но мы пришли в тупик. На большее человек претендовать не может.

— И всё же, мы ничего не узнаем о космосе, пока не побываем там. — сказала женщина.

Тут мне вспомнилась эта симуляция, которую создаёт Пи. Возможно, она могла бы выступить аргументом в этой дискуссии, но об этом говорить пока рано. Так что я просто сказал, что думаю:

— Мы научилось жить на Земле. Стабильно и уверенно. А подобные мечтания… это пустые рассуждения, не более того.

Мда. И что я ожидал услышать от пожилой женщины? Вдруг, в окне за её спиной, я увидел длинное здание — Исследовательский институт. Моя остановка.

Я поднялся со своего сиденья и встал перед дверью. Внезапно ко мне пришло осознание, что если бы я не ввязался в этот диалог, то мог бы проспать свой выход:

— Спасибо вам за интересный разговор. — я посмотрел на женщину.

Она сидела зажатая и угрюмая — наверное, потому что я не прислушался к ней. Но вот её глаза… Они продолжали блестеть. Я неосознанно улыбнулся, и вынырнул из вагона.

***

Я быстро преодолел просторную площадь, и оказался в тени огромного здания. Меня сразу же окликнул солид, охраняющий вход:

— Стойте, гражданин! Предъявите бумаги.

— Добрый вечер, я оставил планшет в офисе. Мне нужно увидеться с другом.

Солид достал свой планшет и лениво навёл на меня камеру. Но увидев мои данные, встрепенулся:

— Господин конфицер! Не признал. Сейчас сделаю отметку… — он уставился в экран, — к кому собираетесь?

— А у вас много учёных засиживается по ночам?

— О, точно. — солид поднял голову и указал на лифт за спиной. — Вам на последний этаж и по коридору…

— Да, я знаю, где его лаборатория. Спасибо.

О встрече с Пи я не договаривался, но был уверен, что найду его там. Это был его второй дом. Я поднялся на последний этаж и прошёл в самую дальную часть коридора, оказавшись у нужного кабинета. На стук в дверь никто не отреагировал, так что я вошёл сам.

Его лаборатория представляла собой длинное просторное помещение. Стены были уставлены специальными стеллажами с частями роботов, а по центру стояли в ряд несколько столов, заваленных запчастями, электроникой, и инструментами. Освещение было отключено: не споткнуться об оборудование мне позволил лишь слабый свет звёздного неба, лившийся из окна на другом конце комнаты.

В полутьме я пересёк помещение и приоткрыл болтающуюся створку окна: меня сразу обдало потоком свежего воздуха. На улице раскинулась ночная идиллия: перекликались птицы, роботы-садовники ухаживали за кустами, а купол неба с такой высоты казался ближе, чем обычно. Я точно знал, что раз лаборатория открыта, а внутри никого нет, то Пи опять засиживался на крыше. Вот только сверху раздался голос Вакуса:

— А это типа какая-то потребность?