Цветут сады на Урале - Александр Андреевич Шмаков

и Сибирь. Смолинских «питомцев» можно встретить и в Монголии.

В какое время года ни повстречался бы с агрономами Волчанскими, они всегда озабочены, у них много работы. Даже зимой, когда все в природе отдыхает, они оберегают фруктовые деревья и школки саженцев. Их могут попортить мыши и зайцы. И хотя еще с осени произведена вспашка всего сада, обвязка деревьев и разбросана отравленная приманка, все равно на сердце неспокойно. Нет ничего страшнее мышей, которые могут в одну зиму уничтожить весь сад.

— Мыши и нынче подъели несколько яблонь, — с досадой и болью говорит Алексей Сергеевич. — Теперь придется делать «мостики».

Мария Дмитриевна, поймав мой недоуменный взгляд, поясняет:

— Это наша садовая «операция». Объеденное место мы соединяем черенками, чтобы у дерева не прервалось питание соками земли.

Весна — самая напряженная пора для садоводов. Она начинается в марте, когда намечается сход снежного покрова. Люди выходят на обрезку сада, которую надо закончить до распускания почек. Попробуй успей за наступлением весны! 165 тысяч деревьев в саду. И каждое из них, кажется Волчанским, нетерпеливо ждет своей очереди. Обрезка — не простое механическое дело, она регулирует плодоношение и провести ее надо с умом.

— Работы по горло, отдохнуть некогда, — простодушно смеется Алексей Сергеевич. — Только успевай.

— А когда ее, работы-то, не бывает? — поддерживает разговор Мария Дмитриевна. — Круглый год работа. И всю жизнь.

Голос ее звучит звонко, полон свежих сил и надежд, которые приносит с собой март, добавляет апрель, обильно распахивает перед человеком май.

В тени построек и в гуще неодетых лесов еще лежит грязновато-рассыпчатый снег. Синезвездными ночами лютуют последние морозы, до хруста сковывая прошлогодний лист и жухлую траву. Но днями яркое солнце наполняет воздух сверканием и теплом. Весна поторапливает садоводов.

Мы выходим из помещения, шагаем по дороге, изрезанной журчащими ручьями, до околицы совхозного поселка. Взору открываются заманчивые дали.

Мрачноватый на вид Алексей Сергеевич указывает на полосы яблонь. И хотя сад не цветет, но краски его уже отличимы в природе. В пейзаж березовых перелесков вкраплен шоколадный цвет яблонь. Между ними иссиня-черная земля голубовато курится, словно радуется и улыбается шагающей весне.

— Сады всегда красивы, — говорит он, — а все же краше в мае. Идешь рано утром, а вокруг все розовое, днем ослепляюще белое. Воздух будто медом пропитан, не надышишься им.

Пройдет немного времени, и агрономы Волчанские начнут сев семян, чтобы вырастить дички или подвои, а затем, когда те станут двухлетками, рассадят их по школкам и будут прививать теми сортами, какие размножают и дают селекционеры. Теперь для этого у них есть все. Черенки они берут со своих же «маточных» садов, а раньше привозили с опытной станции.

У садоводов бытует поговорка: дерево от плодов, а человек отдела познается.

Агрономы Волчанские озеленяют уральскую землю садами. И каждая весна в природе — большая весна в их жизни.

Когда в мае цветут посаженные ими яблоневые сады, а к осени наливаются спелыми плодами, они счастливы. Мечта их осуществилась. Значит, недаром прожиты годы. И, может быть, кроме этой, вполне естественной человеческой радости, есть у них еще не высказанное родительское счастье. Их родная дочь идет учиться в Мичуринский сельскохозяйственный институт.

Молодость в семье Волчанских повторяется.

НАХОДКА

Так ли было на самом деле, как рассказывают теперь, не столь важно. Людская память на хорошие дела щедра. Каждый, говоря об этом, непременно прибавлял частичку благодарности человеку, кто первым увидел яблоньку на здешней земле и заставил ее цвести и плодоносить.

Лет около пятидесяти назад шел по улице Шадринска бодрой и уверенной походкой пытливый человек, заглядывал с любопытством во дворы. Останавливался, если видел там сад, обязательно заходил и спрашивал у хозяина, как ведут себя деревья.

В одном из дворов человек в удивлении задержался перед небольшим деревцом, раскинувшим свои ветки, нежно погладил руками мягкие листья. Лицо его засияло, залучилось радостью.

— Яблонька!

— Дикарка, — ответил хозяин и стал рассказывать, как однажды, возвращаясь со станции через сосновый бор, заметил поднявшееся возле тропки деревцо, выкопал его и посадил в своем саду.

— Цветет. Ребятишки рвут. Букеты такие душистые.

Прохожий раздвинул густую крону и заметил спрятавшиеся в листве два яблочка.

— Плоды!

— Вот так находка! — воскликнул хозяин.

Яблоки средней величины, цвета светлого загара, оказались на сильной и молодой ладони гостя.

— Я — Аркадий Павлович Бирюков, может быть, слышали? — представился гость.

— Как же! — отозвался хозяин. — Наш детский врач.

Они познакомились и тут же попробовали на вкус одно яблочко, кисловато-сладкое, с краснинкой возле крепкой плодоножки. Аркадий Павлович взял семечки, срезал две веточки для прививки.

— Назовем яблоньку Находкой, согласны?

Бирюков стал терпеливо размножать, облагораживать и лелеять новый сорт. Он не знал ни отца, ни матери яблоньки, не мог сказать, были ли они южанами или уроженцами средней полосы России. Ясно только, что это культурная яблоня. Видно, кто-то шел по тропе, ел яблоко, выбросил семечки. Они перезимовали, одно из них выжило, проросло и превратилось в яблоньку.

Находка оказалась удивительно выносливой и урожайной. Через несколько лет этот сорт, разведенный Бирюковым, появился во многих садах шадринцев.

В 1932 году Аркадий Павлович побывал у Мичурина в Козлове. Тот встретил детского врача из Шадринска с некоторым недоверием.

— Что погнало в такую дорогу? — спросил он хмурясь. — Чем ушибся?

— Тем же, чем и вы, Иван Владимирович, — ответил Аркадий Павлович.

— А чем лечишься?

— Лечусь тем же, чем ушибся.

Ответ понравился Ивану Владимировичу. Спрятанные под густыми бровями умные глаза его блеснули. Он сказал подобревшим голосом:

— Сад-то человека в свою власть берет.

— Не страшусь. Люблю садоводство.

— Похвально! Только вот что скажу, Аркадий Павлович, любви одной мало, нужно терпение. Если не под силу, так лечи детей, специальность-то хорошая.

Сказал так и, должно быть, почувствовал, что обидел дальнего гостя. Совсем подобрел, пригласил пройти в сад, а когда по душам разговорился с Бирюковым, проникся к нему симпатией, особенно когда услышал рассказ про Находку.

— Шаг вполне правильный, заслуживает одобрения. Свои уральские сорта и разводить надо.

А потом неторопливо и задушевно, как умел это делать Мичурин, рассказал, с чего следует начинать и как продолжать борьбу с природой, чтобы выйти победителем, взять от нее все, что она может дать человеку.

Шли годы. Диковинный сад Бирюкова — тенистый, густо заселенный плодовыми деревьями и кустарниками, стал тесен для его опытов. Десятки сортов яблонь, слив, вишен, даже винограда росли теперь во многих колхозных садах и государственных питомниках Зауралья и Сибири. За это время Аркадий Павлович бесплатно разослал по городам и селам страны бесчисленное количество черенков и саженцев.

На шадринской почте