Две свадьбы - Мари Феррарелла

— Да, конечно, только я не ожидал встретить женщину, чья энергия так и бьет ключом.

— Бьет ключом? — Она не могла сдержать смех. — О, мой дорогой мистер Рид, вы меня не видели, когда я действительно разойдусь. — Она глянула в сторону Мелани и ощутила, как горло сжалось. — Думаю, сознание неотвратимости некоторых событий поубавило сегодня мой пыл.

Брюс распознал в ее словах признаки горечи, которая наполняла и его душу. Нить общих переживаний объединила их, становясь крепче. Брюс не заметил, как музыка затихла. Он прислушивался к другой мелодии, той, что звучала у него в душе.

Продолжая двигаться в такт внутренней музыке, он попытался пошутить:

— Боже сохрани нас в таком случае от вашей энергии в ее наиболее ярком проявлении.

Он очарователен, подумала Марго. Понимает он это или нет, но Брюс сумел поднять ее самомнение на невиданные доселе высоты. И именно сейчас ей это требуется, когда на пороге стоит устрашающее одиночество, как бы она ни притворялась, что это не так.

— Бог тут не поможет. Так говорил мой отец, когда я в последний раз видела его.

В ее глазах ему вдруг почудилась печаль. Но все в ней отрицало такую возможность. Он, должно быть, ошибся.

— И когда это было? — поинтересовался он.

Закрывая глаза, Марго и сейчас могла отчетливо вспомнить холодное, мрачное лицо отца в тот день, когда он приказал ей убираться из дома.

Она тяжело вздохнула, ухитряясь в то же время улыбаться.

— За четыре месяца до рождения этой прекрасной молодой дамы в свадебном платье.

Пока она говорила, Брюс чувствовал возрастающее напряжение ее тела. Пройдя через неурядицы с сыном, он, казалось бы, должен был принять сторону ее отца. Но этого не произошло.

— И с тех пор вы его не видели?

Она покачала головой, беззаботной улыбкой прикрывая душевную боль. Когда она наконец прекратит жалеть о том, что никогда больше ей не удастся побыть папиной малышкой? Никогда... Какое страшное слово — никогда.

— Живым — нет. — Она пыталась не вкладывать в слова никаких эмоций.

Она приехала на похороны. Не пролила ни слезинки. Запретила себе.

— Отец не желал иметь со мной ничего общего. — Марго беззаботно пожала плечами. — Он был очень богобоязненным, а я для него стала громадным разочарованием, олицетворением греха.

Она верит этому, осознал Брюс. Его симпатии были полностью на ее стороне. Он знал, что такое бороться за право остаться в жизни другого. У него нечто похожее было с сыном. Прошло много времени, прежде чем сын понял отца, простил и принял.

Он не винил Ланса. Опустошенный после гибели жены, он оставил его на попечение Бесс. Не понимая, как его поведение повлияет на сына.

Бессознательно Брюс прижал Марго крепче к себе.

— Может быть, это не к месту, но мне кажется, что ваш отец поступил бы куда лучше по отношению к вам, да и к себе самому, если бы возлюбил не только Бога, но и своих ближних.

Ее ответная улыбка была ослепительной. Он увидел в ее глазах благодарность.

Для не слишком разговорчивого человека он прекрасно подбирает слова, подумала Марго.

— Ради Мелани мне хочется верить, что Ланс многое взял от вас.

Ее слова задели тему, которая до последнего времени была для Брюса очень болезненной.

— Ланс давно идет своим путем, возможно, что он моя полная противоположность. — Боясь, что его неправильно поймут, Брюс поспешил добавить: — Я был не очень хорошим отцом.

Марго отмахнулась от прошлого. Бесполезно сожалеть о вещах, которые нельзя изменить.

— Если в ваших словах и есть доля истины, то вас можно оправдать исключительными обстоятельствами.

Это были очень болезненные обстоятельства. Но сейчас они на свадьбе Ланса. Не время говорить о смерти и ранах, горящих в его сердце, чувствах, от которых остался один пепел.

— Скажите, у вас на все такие широкие взгляды?

Она утвердительно кивнула.

— Некоторые считают, что это мое самое большое достоинство.

Брюс не был уверен, действительно ли это так.

Он затруднился бы также сказать, какое достоинство Марго ему нравится больше всего. Она была прекрасна. Приветливая Марго приятно отличалась от холодных, неприступных светских красавиц. Дело даже не во внешности. Он давно уже понял, что внешняя красота обманчива, не самое важное в человеке, хотя и должен был признать, что внешность Марго — праздник для глаз. А ее манеры, открытые, естественные, увеличивали ее очарование раз в десять.

— Я так не считаю, — высказал он свое мнение.

Ей нравилось, как он улыбается.

— Неужели? А как вы считаете?

Комплименты он не умел говорить. Так же, как и поддерживать беседу. Но всегда говорил искренне.

— Думаю, я не единственный, у кого язык прилипает к нёбу в вашем присутствии.

Но она не согласилась с такой оценкой.

— Как человек, у которого язык плохо поворачивается, вы прекрасно ведете беседу. И я надеюсь, что вы с Лансом действительно похожи.

Много лет уже не случалось, чтобы о нем и Лансе говорили как о едином целом. Не так давно он сомневался бы в возможности подобного.

— Благодаря Мелани я смогу узнать, так ли это на самом деле. — Он увидел вопрос в глазах Марго. — Потому что это Мелани настояла на том, чтобы мы с Лансом воссоединились. Она все время подталкивала нас к этому, облегчив мне первый шаг к примирению.

«А вы очень напоминаете дочь», — мысленно добавил он.

— Вы прекрасно ее воспитали.

Нельзя сказать, что ее участие в воспитании сыграло решающую роль. Редко требовалось направлять и указывать Мелани, что делать. Дочь отличалась врожденным здравым смыслом, понимая, что хорошо, а что плохо. Внимание требовалось разве что во время болезней, да и болела она редко. Мелани такая дочь, о которой можно только мечтать.

Но Марго не собиралась обременять Брюса описаниями процесса воспитания и восхвалять добродетели своего чада. Она коротко сказала:

— Мне помогали. Брюс сделал вывод. — Муж?

Марго покачала головой.

— Моя тетя.

— Полагаю, что здесь мы в равном положении. Ланса воспитывала его тетя Бесс, моя сестра. Вон она, — указал он, — танцует. Я представлю вас позже. Она взяла на себя заботу о Лансе после смерти моей жены.

Раз уж им суждено породниться, подумала Марго, то секретов быть не должно. И она рассказала Брюсу все об отце Мелани.

Ее исповедь изумила Брюса. Он не мог представить человека в здравом уме, бросающего Марго.

— Может, он слепой был?

Она рассмеялась.