Тайны Далечья - Марина Юрина

Отдышался писарчук чуток да на скользкие стволы гнилых деревьев ступил. Трудно было идти, пару раз падал Николка, уйму шишек набил да ссадин от веток колючих заполучил. Молча стояли воины мертвые позади, смотрели, как он мучается, но не помогали. Понял парень, что наказание это ему, первая, самая малая месть колдуна за то, что он два дня и две ночи промедлил.

Как только молодец на другую сторону оврага перебрался, глядь, а мертвецы уже тут как тут… мгновенно перенеслись, а он и не заметил. Окружил писарчука этот отряд, да так в кольце к хозяину своему и повел. Смешно вдруг пленнику стало. Бежать-то ему некуда да и зачем, коли сам, добровольно пришел?

До поляны самому гораздо дольше идти пришлось, чем на плече у воина ехать. Встретил Николку бородач взглядом недобрым, но ничего не сказал, лишь головой покачал да в тереме скрылся. Час, а может, и дольше просидел писарчук на сырой траве, пока возвращения колдуна ожидал. Воины мертвые так вокруг него и стояли, сторожили, видать, чтоб деревенщина глупый с перепугу не сбежал.

Наконец вышел колдун, но выглядел совсем по-иному. Он не изменился лицом и не избавился от бороды; по-прежнему был высок, широкоплеч и статен, но могучую грудь прикрывал выцветший красный кафтан княжьего ратника, у пояса висел знатный меч, а через плечо был перекинут походный мешок, да такой большой и с виду тяжелый, что не каждому поднять под силу. Подошел колдун к писарчуку, в низком поклоне перед ним согнувшемуся, да молвил голосом спокойным, беззлобным.

– За трусость и обман наказание тебе суровое полагается! Не люблю я тех, кто договор нарушает да слова не держит! Но ты все же одумался, все же сам пришел, а не силком себя вести заставил, поэтому поблажки заслуживаешь. Если волю мою в точности исполнишь, прощу, так уж и быть! А коль оплошаешь, не сносить тебе дурной головы, смерть примешь долгую, лютую, какую и заклятому врагу не пожелаешь! – изрек колдун и замолк, ожидая, что Николка ответит.

А у писарчука от страха язык к горлу присох. В голове много слов разных вертелось, да все неподходящие. Как ни скажешь, а осерчать колдун может, осерчать да волю свою изменить. Решил уж парень для верности промолчать… Увидел колдун, что гость его разговорчив, как рыба, понял причину, усмехнулся в густую бороду и продолжил строго:

– Отлучиться мне должно, к первому снегу ворочусь! А ты пока здеся останешься, в тереме прибирать будешь да наказ мой исполнишь! Коли исправно службу сослужишь, отпущу тебя да дар преподнесу, такой, что ни барин, ни сам князь не откажется. Загубишь же дело порученное, не будет тебе прощения! В подвале за дверью дубовой котел на огне стоит. В нем варево кипит. Надобно тебе огонь ровный держать до самого моего возвращения, зелье перемешивать, чтоб чрез край не убежало. Вкушать его не смей, толку не будет, а запаршивеешь, как пес шелудивый. Окромя этого нет у меня тебе наказов. Ну, что, заячья душонка, стоило ради такого два дня взаперти сидеть и воя ветра пугаться?!

– Кабы знал… – пролепетал Николка

– Кабы знал петух, что в суп попадет, орлом бы стал да летать высоко научился, – рассмеялся колдун, повернулся и с поляны пошел.

– А еще… еще наказы какие будут иль запреты? – осмелел на радостях, что все так хорошо сладилось, Николка.

– Делай все, что душонка твоя незатейливая пожелает, – колдун не обернулся, лишь рукой махнул, – только грязи не допускай да за котлом

следи!

Стоило хозяину леса поляну покинуть, как и стражи его из виду пропали. Остался Николка один-одинешенек, даже зверье от него в чащу ушло. Вздохнул он тяжко, слезы с глаз, от натуги выступившие, утер да и пошел в терем, жилище нечестивца осматривать. Как открыл дверь писарчук, так и ахнул! Чистота и порядок в хоромах колдуна такие, что аж жаль ему стало сапожищами грязными на пол, коврами устланный, ступать. Разулся молодец, взял в руки обувку да осваиваться пошел.

Первым делом в подвал спустился, поскольку опаску имел, что или пламя потухло или зелье выкипело, пока колдун в путь собирался и ему наказы давал. Напрасны страхи его оказались, огонь под чугунком огромным ровно горел, а темно-зеленая жижа мерно булькала, вверх не стремилась. По стенам подвала рисунки странные развешаны были, а на дубовых столах, которых в зале было около полудюжины, диковинные сосуды стояли, все как один из стекла прозрачного и какой-то пакостью заполнены.

Не по себе Николке стало, понял он вдруг, что именно здесь, в этом самом месте, колдун свои мерзкие снадобья варит, а потом с их помощью мертвяков подымает да на люд честной порчу наводит. Рука добра молодца сама собой к черпаку, что у котла лежал, потянулась. Возникло вдруг желание нестерпимое все склянки да сосуды перебить и прочь быстрее податься. Но стоило ему замахнуться, как легла на плечо рука чья-то тяжелая.

– Не озорничать тебя хозяин оставил, а службу исправно служить! – раздался над ухом грозный глас, а в правый бок парня вдруг с силой врезалось что-то острое.

Застонал писарчук от боли да вперед отлетел, чуть было сам в кипящий котел не угодил. Обернулся, а в подвале пусто, ни души… Острый ум у паренька был, смекнул сразу, что хоть колдун и ушел, но слуг невидимых по дому расставил, чтобы они за пленником приглядывали и глупостей ему делать не давали. Хитер был враг рода человеческого, опытен да осторожен. Но писарчук твердо решил, все равно на него управу найти: если не изничтожить бесовское отродье, то хоть пакости его прекратить. Времени достаточно было, чтобы оглядеться да слабое место злодея сыскать. Ведь, как старики сказывали, у всех нечестивцев, даже у кощея поганого, уже давно истребленного, уязвимое место имелось.

Постоял Николка, пытаясь невидимого обидчика обнаружить, но так и не заметив никого, снова за черпак взялся. Помешал варево в котле, подкинул в огонь пару дровишек да пошел дальше хоромы осматривать.

Много красивых палат в доме колдуна было. Убранству их не только барин их, но и любой заморский купец позавидовал бы. Кубки хрустальные, посуда серебряная да блюда золотые на полках не умещались. Одних сундуков со златом и жемчугами насчитал писарчук штук пятнадцать, а уж шкатулок с каменьями драгоценными столько, что вовек не счесть. Богато жил колдун, да только зачем ему сокровища, коль он в лесу диком один куковал и никто к нему в гости не захаживал? Проку-то от вещиц искусных, если не перед кем ими похвастаться?

Пришла Николке в голову мысль, богатство все потихоньку унести да в лесу запрятать, чтоб вернулся колдун, а дом пуст. Хоть какое-то время народу спокойно житься будет, пока злодей лес обыскивает да по сундукам опустевшим добро свое снова раскладывает. Уж решился было писарчук татем стать, да одумался… Слуг у колдуна много, да и чарами он знатно владел. И дня не пройдет, как на место все сокровища вернутся. К тому же вряд ли невидимки-домовые да мертвые стражи из леса ему такое озорство позволили бы. Ушибленный бок все еще ныл, боль и помогла Николке одуматься.

Долго писарчук по дому бродил, все ход тайный искал или секрет какой, да только тщетно, колдун беспечный даже дверей не запирал. Побывал молодец в опочивальне, подивился кровати широкой да мягкой. Попробовал на краешек сесть, дух чуток перевести… да не получилось, сразу в перины пуховые провалился и крепким сном заснул.