Пиратика - Танит Ли

Пригибаясь, как пират под обстрелом, Артия метнулась через двор к воротам, туда, где было легче всего перелезть через стену. В окне сторожки горел свет. Внутри Артия увидела и самого привратника — тот пил горячий грог. Привратник ее не заметил, и через пару минут она уже была по ту сторону стены. Через лес вела узкая дорога. Там, где она сворачивала к деревням Роу и Эрроу, Артия сошла на еле заметную среди снега тропку и по ней вскоре добралась до Уимблийской Пустоши.

Ночь была удивительная: черная и безлунная, но всё же мерцающая тусклой белизной свежевыпавшего снега. Высокие голые деревья громоздились по сторонам тропинки, будто закованные в броню рыцари в пышных белых плюмажах. Вскоре после того, как вдали показались огни отцовского дома, Артия снова остановилась. Среди бело-черных стволов разбросанных по Пустоши дубов и буков ей навстречу шагали огромные, мощные фигуры.

Олени двигались бесшумно, будто призраки. Прямо перед Артией на тропу вышел высокий самец. Его массивные рога, развесистые, будто ветви дерева, вырисовывались на безлунной черноте ночного неба снежными белыми силуэтами. Артии подумалось, что они похожи на белые снасти полуночного корабля. Оленьи глаза сияли призрачным зеленоватым светом.

Артия застыла в неподвижности, любуясь гордым животным. Она его не боялась. Благовоспитанной юной леди, конечно же, полагалось завизжать и хлопнуться в обморок, но Артия просто улыбнулась.

— Доброй вам ночи, господин олень, — сказала она.

Олень выпустил из ноздрей облачка белого пара, похожие на дым двух крошечных пушечек, и повернул назад, в чащу, растворившись среди таинственных белых теней.

Добрый знак, решила Артия. Громадное препятствие само собой ушло с ее пути. Молли сказала бы — хорошее предзнаменование.

Артия побрела дальше. Запоздалые часы в Роугемптоне пробили два. Бой часов тоже звучал таинственно, разносился в ночной мгле ясным, звонким гулом.

Артия стремилась выйти на Большой Ландонский Тракт.

Даже в Рождество по этой дороге рано утром проходил дилижанс, спешивший добраться до города к полудню. Если повезет, Артия нагонит этот дилижанс в деревне Заячий Мост, где он останавливается минут на пятнадцать. В кармане у нее достаточно денег на оплату проезда. А в Ландоне? Пробуждающаяся память, открывшая ей уже так много, развернула перед мысленным взором покосившуюся вывеску с надписью: «Кофейная таверна». Артия знала, что там можно услышать любые новости — а именно узнать, выжил ли хоть кто-нибудь из старой Моллиной команды.

Саму таверну она совсем не помнила. Но теперь Артия полностью полагалась на внутреннее чутье. Ведь это оно сделало ее свободной.

Заросшие деревьями крутые овраги Пустоши плавно перетекли в глубокий котел долины. На востоке встала угрюмая, худая луна. Артия сориентировалась по ней, взяла чуть правее — и тут снова услышала бой часов, на этот раз уже из другой деревни. Пять утра. Рассвет наступит в половине восьмого.

Вокруг тропинки снова сомкнулся лес, и вскоре среди высоких стволов Артия разглядела полотно Ландонского Тракта, широкого и хорошо различимого даже под толстым слоем выпавшего за ночь снега. Но затем, к своему великому разочарованию, она увидела следы копыт и колес. Тяжелая карета, запряженная шестеркой лошадей — Ландонский дилижанс — прошла раньше положенного, а до Заячьего Моста оставалось еще не меньше мили. Артия бросилась бежать.

Она услышала смятенные крики так же ясно, как незадолго до этого — бой церковных часов, а вскоре и увидела вызвавшую их причину.

Замедлив шаг, Артия осторожно пробиралась среди деревьев вдоль обочины Тракта и затем вышла на высокий берег реки, где стоял небольшой заброшенный домик. Прячась в тени покосившейся террасы, Артия осторожно выглянула из-за угла. Внизу, на дороге, разворачивался захватывающий спектакль.

Дилижанс и впрямь стоял там. Сперва Артия решила, что с каретой что-то случилось — она стояла неподвижно, беспокойно фыркающие лошади сбились в кучу. Вокруг растерянно бродили несколько пассажиров в меховых шубах и теплых плащах внакидку. Возбужденно лаял маленький желтый пес. Кучер и его помощник что-то кричали, а какая-то женщина — по-видимому, настоящая леди — время от времени издавала истошный визг.

Потом Артия сообразила, что происходит.

Перед дилижансом и толпой верхом на тощем пепельно-черном коне гарцевал высокий всадник. Одет он был тоже в черное, черная треуголка низко, будто полумаска, надвинута на глаза, а розово-лиловая повязка — должно быть, шарф — скрывала нижнюю часть лица. Он нетерпеливо помахивал пистолетом, зловеще поблескивавшим в свете каретного фонаря.

— А ну, стоять! Кошелек или жизнь! — вопил всадник хриплым голосом. — Вы что, ангелийский язык позабыли? Это значит — стойте на месте и отдавайте ваши шмотки! Кошачий хвост! Пошевеливайтесь! А то я здесь закоченею насмерть, пока с вами валандаюсь.

Разбойник!

«Никакого стиля», — брезгливо подумала Артия, вспомнив учтивых Моллиных пиратов.

Кучер снова закричал: протестовал, грозился полицией.

В ответ разбойник поднял пистолет и выстрелил в небо. Срезанная пулей, с дерева упала ветка, с ног до головы осыпав его снегом, и он принялся раздраженно отряхиваться.

— Я — Джек Кукушка, вот кто я такой, — заявил он, отчистившись. — И меня надо бояться. А ну, выкладывайте всё ценное, и поживее!

Женщина снова завизжала. Впрочем, на нее никто не обратил внимания. Лаял пес, чертыхались кучер и его помощник. Потеряв терпение, Джентльмен Джек Кукушка — если это был и в самом деле он — выпалил в воздух из второго пистолета.

При звуке выстрела лошади, запряженные в дилижанс, испуганно шарахнулись — наверное, тоже потеряли терпение — и, взметнув вихрь снега, помчались по дороге к Заячьему Мосту, волоча за собой оставленный без присмотра дилижанс. Тот раскачивался из стороны в сторону и хлопал дверями.

Завидев это, кучер с воплями «Дилижанс! Мой дилижанс!» помчался вдогонку, за ним кинулся его помощник, потом ретивый желтый пес, визжащая леди и все остальные пассажиры.

На снегу осталась только одинокая худощавая фигурка. Пассажир безмолвно стоял под луной и глядел, как Джек Кукушка, беспрестанно чертыхаясь, пытается перезарядить свои пистолеты, но пули вывалились из его замерзших пальцев и упали в снег.

— Иди же, проваливай ко всем чертям, чего стоишь?! Кошачий хвост! — голос Джентльмена Джека Кукушки звучал подавленно.

Оставшийся пассажир был почти не виден выглядывающей из-за угла Артии. Но вот он склонился, собрал со снега рассыпавшиеся пули и вежливо протянул их Кукушке.

— Спасибо. Ну и воспитан же ты, цыплячьи потроха. А теперь снимай-ка свое колечко.

У пассажира из-под шляпы выбивались волосы совершенно невероятного цвета — белее снега, белее напудренных париков. Сперва Артия подумала, что это глубокий старик, но тут он заговорил, и стало ясно, что он очень молод, лет восемнадцати, не больше. Голос его звучал мелодично, выдавая человека образованного.