Преимущества и недостатки существования - Вигдис Йорт

— Мне только штучку.

Она берет сигариллу и садится на ступеньки веранды. Сильно, затягивается и закашливается до слез. Вообще-то ей нельзя курить, говорит она. Она в принципе бросила, пытается забеременеть, как Нина и догадывалась. Муж разозлится, если увидит ее с сигаретой.

— Скажите, как услышите его на лестнице.

Конечно, Нина скажет. Она стоит перед открытым кухонным окном и режет лук.

— Я так устала.

— Так поспите немного перед обедом. Прогуляйтесь по такой-то погоде!

— Он спит, ему хорошо спится, я бы с удовольствием проспала все на свете, но тогда мне надо стать нормальным человеком.

— Хотите вина, фру Хюсет?

— Почему бы и нет? Да, спасибо.

Нина протягивает ей бокал белого вина через окно, фру Хюсет встает, берет бокал, пьет и обратно садится уже чуть расслабившись.

— Скажите, как услышите его на лестнице.

— Да, да.

Она чертит указательным пальцем по гравию, говорит, что не понимает, почему у нее не получается. Они занимаются любовью, а потом у нее тут же начинается кровотечение, разве это нормально? Кровь идет и идет не регулярно, что с ней не так, что она делает неправильно? Будто бы природа говорит, что она не соответствует требованиям.

— Вы не поможете? — просит Нина.

— Что?

Красная машина паркуется перед домом, новые гости на подходе. Фру Хюсет заходит в дом и режет лук на доске, у нее текут слезы, а Нина тем временем встречает Франсена в сливовом пиджаке и ярко-желтом шелковом шарфе, повязанным на шее, за руку он держит очень юную женщину.

— Францен, через «ц», — говорит он, — и у нее тоже.

Фру Францен хихикает и не понимает, где у нее должно быть «ц», поэтому Францен сам пишет фамилию, за себя и за нее. Им достается девятый номер в самом конце коридора, куда они поднимаются и где остаются.

Фру Хюсет разделалась с луком, Нина кидает его на сковородку, солит и перчит. Из кухонного окна она видит три красных машины, красиво припаркованных рядком. Приятное, утешительное зрелище. Фру Хюсет просит еще вина и режет грибы на доске. Она не хочет подниматься, как она говорит. Лишь бы муж не спустился и не увидел, что она выпивает. Но Нина следит. Нина слушает и держит все под контролем. Никто не ходит на втором этаже, никто не спускается по лестнице и не звонит в колокольчик, который блестит, новенький, на стойке в холле. Слышно только, как скрипит велосипед Агнес высоко на холме.

Нина кидает грибы на сковородку, солит и перчит, режет больших французских деревенских цыплят на куски нужной величины. Подъезжает еще одна машина, еще один подарок, это — бордовое «вольво» Юхана Антонсена. Номер готов. Кровать прибрана, полотенца сменены, пол подметен. Он паркуется и спускается к дому с папкой документов в руках, плащ перекинут через руку. Когда он переступает порог, Нина стоит за стойкой и держит ключ наготове в вымытых руках. Он все такой же загорелый и сиплый, только стал еще выше и еще худей.

Она поджаривает перченые кусочки цыплят на больших сковородках. Фру Хюсет купила бутылку белого вина и поднялась к мужу в третий номер, чтобы разбудить его и порадовать. Агнес собирает петрушку в огороде, когда она заходит, от нее пахнет землей, запах, избавляющий от всех страхов. Она режет петрушку на собственной доске, собственным ножом. Она собирает эстрагон в огороде и слышит из открытого окна девятого номера стоны и вздохи Франценов. Да, Агнес, вот она — жизнь. Изобильная и динамичная. Здесь в Грепане может произойти все, что угодно. Супруги Хюсет пытаются зачать ребенка в этом доме. Только подумай! И такое здесь происходит!

— Мама?

Четыре красных машины на парковке — будто бусины на нитке. Покой пятерых гостей под охраной Нины и Агнес, гости будут есть в этом доме и спать в этом доме.

Агнес режет эстрагон. Волосы темными струистыми деревцами ползут на лоб и глаза.

— Они пытаются сделать ребенка? Она так сказала?

— Да, так и сказала.

Когда владеешь пансионатом, подходишь к жизни вплотную, и это так восхитительно.

— Мама?

— Ага.

— А где меня сделали?

— Гм. Нет, мне надо подумать. Сейчас попытаюсь вспомнить. Вот, отлично, хорошо, нам надо торопиться, уже почти семь.

Понемногу добавляем в кастрюлю, смотри, как приятно пахнет. Теперь немного белого вина. Под конец петрушку, Агнес может посыпать ее сама. Они открывают бутылки с вином новым штопором, прикрепленным к стене, и складывают лебедей из салфеток. Ада приходит нарядная. Нина заплетает густые темные волосы Агнес и завязывает обеим на талии по белому фартуку. Потом они накрывают столы, два — на двоих и третий на одного, и на троих на кухне — для них самих.

В восемь они появляются. Можно назвать их стайкой, гостей — предостаточно. Юхан Антонсен в белой рубашке, с лицом, не выдающим ни победы, ни поражения. Рис варится на плите. Листья салата помыты, нарваны и опущены в масло и уксус; теплый хлеб с грецкими орехами и маслом, размягченным заранее, стоит на каждом столе вместе с французским белым вином. Бездетные спускаются, муж в костюме, со следами подушки на лице, жена растрепанная, бледная и чуть пьяная, а за ними Францен с супругой. Он просит шампанского, будет ему шампанское, как насчет шампанского, Юхан Антонсен, не хотите попробовать?

— Да, спасибо.

Она не спрашивает о том, как прошло дело, чтобы не слышать ответа. Но он выпивает шампанского и получает свои сигариллы. Она одолжила одну, отдаст при возможности. Юхан Антонсен говорит, ему только приятно, предлагает сигариллы всем, Францен с супругой берут и благодарят, фру Хюсет благодарит, а господин Хюсет морщит лоб и кашляет. Фру Хюсет прикуривает от Францена и выдыхает плотные кольца дыма на мужа, который кашляет и отмахивает дым рукой, демонстративно поворачивается спиной и смотрит через открытую дверь веранды на море, в этот момент Нина кричит, что стол накрыт. Рис, украшенный сверху листьями петрушки, поданный в старых коричневых огнеупорных формочках, и цыпленок по-альзасски на пару с нежным ароматом лука и сливок. Агнес и Ада открывают еще вина забавным штопором со стены. Фру Хюсет жадно отпивает всякий раз, когда муж склоняется над едой, он проголодался, выспался, он заглатывает еду. Ада и Агнес пробуют еду на кухне. Только фру Хюсет ест с осторожностью, покачиваясь, подходит к Антонсену и просит еще сигариллу. Хюсет уже тут как тут, извиняется за свою жену, которая немного не в себе сегодня вечером, вынимает сигариллу из ее руки, красиво кладет обратно на стол Антонсену и решительно ведет жену в сторону их собственного стола. Еда выносится во второй раз, ароматная, вкусная, сытная. Францен распускает желтый шарф на шее, удовлетворенный, откидывается на стуле с бокалом в одной руке, подкручивает усы другой, юная фру Францен через «ц» скидывает с себя босоножки под столом, наклоняется вперед и нежно похлопывает супруга по животу, круглому, туго натянувшемуся поверх ремня.