Исчезнувший мир - Том Светерлич

– Мариан Мерсалт, – сказал он. – Ей семнадцать…

– Мариан. Мы ее найдем. Начнем сегодня же.

– Соседи, которые первыми появились на месте преступления, – сказал Брок, – тут же заявили, что нужно искать Патрика Мерсалта, видимо, это он убил свою семью. Как только полиция Канонсберга подняла бумаги и выяснила, что Мерсалт служит на флоте, они позвонили туда, чтобы подключить ВМФ. Судя по его личному делу, он служил на флоте во Вьетнаме, хотя тогда был, наверное, совсем мальчишкой.

– Что еще удалось выяснить?

– Ваш босс переслал мне факс с данными по Мерсалту из центра хранения персональных данных в Сент-Луисе. Все заштриховано, отредактировано. В конце семидесятых – «морской котик». С начала восьмидесятых служил в КК ВМФ. Старшина первого класса. Но в 1983 записи обрываются. Похоже, он вообще выпал из поля зрения, все записано на жену. Официально он числится пропавшим без вести во время операции.

Моряк из КК ВМФ, пропавший без вести? Моряк, потерянный в Глубоких водах, – это трагедия, но числящийся пропавшим и внезапно появляющийся вот так, живущий нелегально, – это угроза национальной безопасности.

– Нужно немедленно его отыскать.

– Мы можем найти на него что-нибудь более конкретное? – спросил Брок.

– Я узнаю у директора, но СУ ВМФ – гражданское подразделение. У меня доступ к секретным материалам высокого уровня, как и у вас, но информация о «Глубоких водах» выдается только при крайней необходимости и дозированно. Придется работать с тем, что выдаст нам флот.

Брок выплюнул жвачку в обертку и бросил комок в мусорное ведро.

– Сосредоточимся на том, что знаем, – сказал он. – Преступник разбудил жертв, собрал их вместе в гостиной и набросился на них.

– С чем?

– С топором.

Мосс представила стоящих на коленях женщину и мальчика – влажный шлепок, и топор вынимают для нового замаха. Уничтожение всей семьи – настолько же просто, как расколоть полено.

– Есть причины сомневаться, что это сделал Патрик Мерсалт? – спросила Мосс.

– Нет. Но с ним мог быть кто-то еще. Позвонившая по 911 соседка упоминала его приятеля, который ездит на красном пикапе с номерами Западной Виргинии. Мы занимаемся пикапом, пытаемся найти владельца. Она описала его как мерзкого типа, вечно перегораживающего ей дорогу. Машина покрыта наклейками. Давайте поднимемся наверх.

Мосс вслед за Броком вышла из закутка. Он поднырнул под полицейской лентой и повел Мосс наверх – этот путь она проделывала бессчетное число раз вместе с Кортни, чья комната была первой справа. Под ладонью так знакомо вились металлические перила. Теперь она поднималась по лестнице осторожно, моторчик в протезе работал почти без остановок. Брок помедлил на верхней площадке, наблюдая за Мосс, как будто пытаясь угадать ее следующее движение и подхватить, если она скатится вниз или упадет. Мосс уже устала от таких неловких моментов, когда люди впервые понимали, что имеют дело с одноногой, и гадали, как с ней себя вести.

– Что здесь произошло? – спросила она.

– Его семилетней дочери Джессике удалось убежать от первого удара, вот сюда.

Комната Кортни. Брок положил ладонь на дверную ручку.

– У меня две дочери, – сказал он. – Две чудесные дочки…

Он открыл дверь и пропустил внутрь Мосс. Возвращение в эту комнату – как свернуться обратно в кокон. Она помнила, как летом после шестого класса красила здесь стены в розовый, «цвет жевательной резинки», окуная валик в поднос, а Кортни взвизгивала всякий раз, когда краска капала сверху на ее черные кудряшки. Мосс вспомнила, как пыхала дымом от сигареты в окно, в разгар летней жары, из проигрывателя звучал альбом «Powerage» группы AC/DC, но пластинка была поцарапана, и последние несколько секунд песни «Кто следующий на луну» не проигрывались. Теперь комната была лавандового цвета, с белым комодом и двухъярусной кроватью – дочери Мерсалта, видимо, жили здесь вдвоем. Тело Джессики Мерсалт лежало в углу, где раньше стояла кровать Кортни. Ночная рубашка девочки была разорвана в клочья, на спине зиял глубокий порез, лопатки разошлись, как открытые губы.

Бедняжка… Бедняжка…

– Ты как? – спросил Брок.

– Где их ногти? – спросила Мосс, зрение расплывалось, но она заметила, что у девочки тоже отсутствуют ногти на руках и ногах.

– Ты побледнела, – сказал он. – Может, присядешь?

– Все нормально…

Ее качнуло, и Брок поддержал ее за спину.

– Спасибо, – сказала она, по-прежнему не находя точку равновесия.

Накатила горячая волна смущения. Соберись, подумала она.

– Я… Не знаю, что случилось. Прошу прощения.

Брок проводил ее из спальни в коридор.

– Слушай, – сказал он, – закрывая дверь, – на такую сцену любому тяжко смотреть, в особенности если не привык. Вполне естественно, что у тебя подгибаются колени.

– Я должна кое в чем признаться. Это… Сегодня мне сложно, потому что это нечто сверхъестественное. Я знаю этот дом.

– Продолжай.

– Я выросла неподалеку, – сказала Мосс. – В детстве я практически жила в этом доме. Здесь жила моя лучшая подруга. Кортни. Ее звали Кортни Джимм. Это была ее комната. Я провела в этой комнате кучу времени. Кровать стояла вон там.

– Охренеть.

– Меня это выбивает из колеи, но ничего страшного. Когда позвонил Нестор и сказал, что преступление совершили на Крикетвуд-Корт…

Она оперлась на стену для равновесия и, прикоснувшись к ней, почувствовала, будто может отбросить настоящее и снова увидеть подругу, быть рядом с ней, как раньше, будто может войти в ее старую спальню, в исчезнувший мир. Пружинные браслеты, прозрачные босоножки, цветные вставки на зубных брекетах Кортни.

– Обычно мы проводили время в лесу за домами, – сказала Мосс. – Курили там вместе.

Загорали в шезлонгах, приобщаясь к светскому образу жизни. Отец Кортни работал в ночную смену, а мать жила в Питтсбурге с приятелем, и дом был полностью в их распоряжении. Изредка они выкуривали косячок, но в основном просто допоздна смотрели телевизор, а на следующее утро с красными глазами шли в школу. Иногда они устраивали вечеринки вместе с другими девочками из школьной команды по легкой атлетике. Иногда приглашали соседских мальчиков. А порой Кортни, Мосс и ребята, которых они подцепили в торговом центре, напивались, накуривались и валяли дурака под комедийное шоу по телевизору, ничего такого, просто целовались и тискали друг друга, и вечер заканчивался пахнущими мылом и спермой руками.

– Боже, я ведь потеряла девственность в комнате дальше по коридору.

Брат Кортни, Дэйви Джимм. Она так четко представляла его лицо, словно они виделись только вчера. Ей оставался год до выпускного, он был старше. Дейви запустил руку в ее волосы и поцеловал ее, провел руками под блузкой, расстегнул джинсы и положил ее ладони на свой член. Он отвердел в ее руках. Она почувствовала его вес на своем теле, почувствовала, как он в нее входит.