Солнце - крутой бог - Юн Эво

Мы только мечтаем о них. Иногда мечты нам кажутся действительностью, и мы хвастаемся и привираем, стучим себя кулаками в грудь и обсуждаем всех девчонок, которые нам подмигнули. Всех, которые улыбнулись нам в трамвае. Всех, которых мы встретили или не встретили. И плевать, что все это вранье.

Врать необходимо, потому что все мы боимся оказаться не на высоте. Все, кроме Рейдара, но он человек особенный. И потому не в счет. Остальные несут чушь. Но мы одобрительно поддакиваем друг другу. Потому что в следующий раз придет твой черед вешать им лапшу на уши. Такие уж мы, и тут ничего не поделаешь.

Неожиданно я выпадаю из общего разговора. Я вижу по физиономиям друзей, что они о чем-то толкуют. Слышу их слова, но ни фига не понимаю. Слова, вылетающие у них изо рта, похожи на жидкую кашу, звучащую примерно так: «Девчонки. Ха-ха-ха. Мини-юбки. Ляжки. Девчонки. Ха-ха-ха. Настоящие окорока. Потискал сиськи. Девчонки. Ха-ха-ха. Она подмигнула только мне. Плечи. Девчонки. Ха-ха-ха». Все равно что Бивис и Баттхед на замедленной скорости. Странно, но эти разные голоса сливаются в один. И я вдруг замечаю, что все мы, парни, похожи друг на друга. Этакие братья-близнецы. Одинаковые джинсы. Одинаковые рубашки. Одинаково прикуриваем сигареты. Сидим или стоим. И думаем тоже одинаково. Как будто мы одно существо.

Один большой ребенок.

Теперь мне это ясно.

Мы ведем себя как дети.

Мы и есть дети, меня даже тошнит от этого.

Я делаю шаг назад, и никто из ребят этого не замечает.

Кислая горечь заполняет глотку, но я глотаю ее и говорю, что меня здесь больше нет.

Скоро меня здесь не будет.

Я исчезну.

Еще немного.

И меня с ними уже не будет.

Они еще дети.

Да и я тоже никакой еще к черту не взрослый.

Но скоро этому конец.

Я исчезну.

Братья & Сестры, вскоре на моем детском тельце вы увидите большое объявление: «Ушел на обед. Не вернусь, пока моя душа не станет взрослой».

Мне все еще слышны детские голоса моих приятелей: «Девчонки. Ха-ха-ха. Я так завелся. Девчонки. Ха-ха-ха».

Я отступаю еще немного, и никто ничего не замечает.

Я готов смыться.

И тихонько выхожу из их круга.

Вскакиваю на велосипед и мчусь наискосок по лужайке. Между деревьями. Оборачиваюсь, но никто на меня не смотрит. Я объезжаю дерево и вылетаю из парка.

Теперь я все понял. Меня не только достало думать о Каролине. Меня достало думать о том, что было и чего уже нет.

И мне надоело заточение в этом детском теле.

Мне надоели мои голова, волосы и кожа. Надоело быть черепахой. Восемьдесят процентов воды в моем мозгу угрожающе плещутся и ненавидят образ, в который я заточен.

Нужно найти новый.

Взрослый образ.

И чем быстрее, тем лучше.

Я мчусь по Биркелюнден, словно раскаленное Солнцем железо вот-вот вонзится мне в задницу. Делаю круг по парку и влетаю в подъезд, тащу велик наверх и запираю его на замок у двери нашей хаты. Он стоит десять тысяч и требует к себе уважения. Ради него я и подрядился летом работать посыльным. Чтобы вернуть долг Сёс, у которой я купил этот велик.

Но сейчас я больше не думаю о работе.

Ведь сегодня я получил на лето дополнительное задание.

Я докажу Каролине и всему миру, что новый Адам — взрослый мужчина. Старый Адам был щенком. Старый Адам жил в мире Дональда Дака и кубиков лего. Он бегал, пустословил, врал и хулиганил с мальчишками.

Новый Адам расстался со всей этой чепухой.

Глядя на своих приятелей в парке и слушая их треп, в котором я и сам принимал участие, я еще больше утвердился в своем решении.

Войдя в свою комнату, я встал на колени перед собранием панковских синглов, которое папаша одолжил мне с большой неохотой.

— Это классика, Адам, — сказал он, — Берегись, если на них появится хотя бы одна царапина. Ты мне, конечно, сын, но я сделаю из тебя пюре. Глория получит в наследство все пластинки, а ты будешь лежать в могиле.

С величайшей осторожностью я вынул пластинку Kjøtt и пустил иглу на дорожку, где была песня «Я больше не желаю водиться с придурками».

Вот так, Братья & Сестры. Я только что допер до того, что именно оставляю у себя за спиной. Я больше не желаю водиться с придурками. Новый Адам, который вырос и стоит сейчас здесь рядом со мной, живет уже в другом мире. Я еще не имею понятия, как этот мир выглядит, но это неважно. У меня впереди все лето, чтобы это узнать. И оно будет самым интересным летом в моей жизни. Таково мое решение. Я не упущу эту возможность. Буду расти на два сантиметра в день. И избавлюсь от всего старого дерьма.

А в данную минуту я ощущаю себя Христофором Колумбом, плывущим через Атлантический океан. Он гонит вперед своих матросов, хотя они до смерти боятся упасть с того небесного тела, которое кажется им плоским, как блин. Он подавляет бунт и сулит им золото, золото, золото. Потому что Христофор Колумб просек, так же как и я, что там, на другой стороне, что-то есть. Братья & Сестры, он был в этом уверен. Он знал, что надо стоять на своем и не сдаваться. Потому что на той стороне, от которой он ни за что не отступился бы, его ждала награда.

Вообще-то он ошибся, полагая, что земля круглая. Она скорее слегка напоминает грушу. От экватора до Северного полюса чуть дальше, чем от экватора до Южного. Впрочем, это неважно. Главное, что он пересек океан и открыл Америку. А для меня главное, что я решил за это лето стать новым взрослым Адамом.

Так закончился важнейший день в моей жизни. Можно было подумать, что такое решение помешает мне спать. Но я был так измотан, что отключился, не раздеваясь. И даже не слышал, что пластинка кончилась и ночь до утра наматывала черные нити на свой клубок.

Братья & Сестры, во многих отношениях я необыкновенно счастлив.

Я сижу на крыше элеватора, у моих ног валяется пластиковый пакет. После завтрака, который был таким же шумным и бурным, как накануне, я прошелся по комнатам и нашел кучу барахла, которое напоминало мне о старом Адаме.

Думая о новом Адаме, я поднялся на крышу элеватора, приветствовал Старикашку-Солнце и сел скрестив ноги. Пришло время расстаться со всем этим дерьмом. Сначала я достал всякую ерунду, полученную от приятелей. Стопку дискет с порно. И отправил их вниз. Все эти зеленые, синие и желтые дискеты с дамами. Это напомнило мне голоса, которые вчера сладострастно шептали: «Девчонки. Ха-ха-ха. Девчонки». Детские глупости! Я без сожаления избавился от дискет. Скатертью дорога.