Царственная блудница - Елена Арсеньева

– Неужели вы думаете, что я смогу сделать этосамостоятельно?! – ответило вопросом на вопрос «произведение искусства»,взирая в зеркало со странным выражением, в котором тоска мешалась свосхищением. – Никогда в жизни! Или вы намерены пришпилить платьебулавками к моему телу, а голову облить растопленным бараньим жиром, чтобы сияприческа закрепилась на несколько месяцев кряду? А?

Мадам Помпадур побледнела и так закатилаглаза, словно намеревалась немедленно упасть в обморок и доказать объекту своихзабот гибкость тростниковых обручей на кринолине.

– С вами поедет куафёр и лучшая из моихкамеристок, – наконец выговорила она слабым голосом, доставая из рукаванадушенный платочек и нюхая его, как если бы одно лишь только упоминание орастопленном бараньем сале сделало окружающую атмосферу зловонной. – Ивсе, довольно болтовни. Нам пора идти. Скоро начнется бал у герцога Ниверне.Меня там не будет, но Сен-Фуа присмотрит за вами.

Вот так и вышло, что герцог де Сен-Фуанаходился стражем при мадемуазель де Бомон. Он с любопытством оглядывал мужчин,которые косились на хорошенькую дебютантку, однако никто не решался к нейподойти.

Прибыл король, начались танцы, а эта пара всеторчала в своем углу.

– Все уже танцуют, кроме меня, –огорченно прошептала Лия де Бомон. – В чем дело? Неужто я так плоховыгляжу?

– Все дело в том, что я стою рядом свами, – сообразил Сен-Фуа. – Исполняю при вас роль огнедышащегодракона. А поскольку моя репутация известна, со мной никто связываться нерискует.

Лия де Бомон с уважением покосилась насобеседника. В самом деле, ревнивая натура Сен-Фуа вошла в пословицу. При двореникогда не говорили, мол, ревнив, как Отелло. Во-первых, потому, чтовенецианский мавр был выдуман Шекспиром, англичанином, которых французыненавидели. Во-вторых, потому, что про Шекспира и про Отелло здесь вообще малокто слышал. В-третьих, пример Сен-Фуа, вызывавшего на дуэль всякого, ктопытался перейти ему дорогу к той или иной юбке, был гораздо ближе.

Однако уважение во взгляде мадемуазельобъяснялось прежде всего тем, что Сен-Фуа являлся одним из первыхфехтовальщиков и стрелков своего времени, а Лия де Бомон отнюдь не по-женскиобожала и фехтование, и стрельбу.

– Мы вот что сделаем. Я отойду, понаблюдаю завами со стороны. Не волнуйтесь, в случае чего я мигом явлюсь вам на помощь...ради бога, только не говорите, что вы и сами с любым обидчиком справитесь. Я вэтом ничуть не сомневаюсь, – усмехнулся он, заметив воинственный пламень,вспыхнувший в прекрасных Лииных очах.

И стоило Сен-Фуа отойти, как Лия увидела, чток ней приближается сам герцог Ниверне. Он поклонился и бросил на неепокровительственный взгляд.

– Мадемуазель, соблаговолите пройти в голубуюгостиную, – сказал он тоном, не оставлявшим сомнений в том, что этотчеловек привык к всеобщему повиновению, даже если бы вслед за этим непрозвучала причина, по которой требовалось это повиновение: – С вами желаетпоговорить его величество король. Он видел вас!

Дебютантка взволнованно перевела дыхание.Итак, герцогиня уже известила короля о том, какую миссию должна исполнитьмадемуазель де Бомон. Собственно, сама эта миссия приуготовлялась по поручениюего величества, другое дело, что он еще не видел человека, которому предстоитее исполнить. Ну, вот сейчас знакомство состоится... Лию немного удивило, чтопредставлять ее королю будет герцог Ниверне, который, пожалуй, не должен быть вкурсе этой политической игры. А впрочем, какое дело мадемуазель де Бомон, ктоиз сильных мира сего в курсе интриги, а кто – нет? Ее дело – повиноватьсяприказам короля.

Она послушно присела в реверансе, мимоходомотметив, что взгляд Ниверне скользнул в ее декольте, и разговор с Сен-Фуавсплыл в ее памяти.

«Какие же они все-таки однообразные существа,эти мужчины!» – подумала она, едва удержав проказливую улыбку и скромно потупивглаза.

Гостиная, куда препроводили мадемуазель деБомон, оказалась очаровательной и очень небольшой комнаткой, и впрямьотделанной в голубых тонах. Едва оставшись одна, Лия подступила к огромномузеркалу, висящему над камином, и вгляделась в свое отражение. Нет слов, этотштоф на стенах по цвету отлично подходит к ее глазам и даже придает им яркость,однако ее голубое платье совершенно теряется на фоне голубой обивки, голубогошелка, которым обтянута премилая оттоманка и пуфы, а также голубых портьер.Пожалуй, королю она покажется бледной немочью, пожалуй, его величество вряд липоверит, что столь блекло и уныло выглядящее существо способно решить задачу,которая требует от посланца силы и твердости характера, остроты ума и вообщетого, что философы называют яркой индивидуальностью. О какой уж тут яркостиможет идти речь, это просто ужасно!

– Очаровательно, – прозвучал сбоку голос,и Лия вздрогнула от неожиданности. – Нет, в самом деле, простоочаровательно. У меня такое ощущение, будто я попал на дно морское...в общество одной из тех прекрасных русалок, которые способны так очароватьтонущих моряков, что им даже не хочется заботиться о своем спасении, они могуттолько мечтать как можно скорей пойти на дно и очутиться в объятиях этихчаровниц.

Лия повернула голову... В дверях стоялвысокий, дородный, отмеченный зрелой и ухоженной красотой человек. Быть может,какой-нибудь гвардеец счел бы, что его облику недостает мужественности,особенно в этом белом, шитым золотом наряде, однако величавости этот облик былисполнен с избытком, ведь перед Лией оказался не кто иной, как сам корольФранции Людовик XV.

Мадемуазель де Бомон поспешно нырнула вреверансе и уловила чуть слышную довольную усмешку его величества. Робкоподняла глаза – ну да, взор король устремил именно туда, куда следовало, и повыражению лица можно было понять, что зрелище это доставляет Людовику истинноенаслаждение.

– Так вот об объятиях, в которых морякимечтают оказаться как можно скорей, – непринужденно проговорил он,приближаясь к Лии. – Я, представьте, тоже спешу, мне нужно вернуться взал. Герцогиня Помпадур просила передать, что мне предстоит важная встреча снашим секретным посланцем в Россию. Поэтому, моя дорогая, минута промедлениявполне может быть подобна гибели нашего изощренного политического замысла.

Лия растерянно хлопнула глазами. Но ведь этоона – секретный посланник. Это с ней должен встретиться король. Или произошлакакая-то путаница? Он еще не знает, кто она? Тогда зачем же ее пригласили в этууединенную гостиную?