Дети страны хюгге. Уроки счастья и любви от лучших в мире родителей - Еспер Юуль

Но, по моему опыту, наказание не бывает ни необходимым, ни полезным. Существует большая разница между наказанием и тем, что мы называем естественными последствиями.

«Если ты не будешь спокойно сидеть за столом, то не получишь сладкого!» Это наказание.

«Если ты съешь еще одно мороженое, у тебя может заболеть живот». Это естественное последствие.

Для многих родителей львиная доля воспитательного процесса сводится к критике поведения детей. Дети при этом обязаны признавать свою вину или демонстрировать искреннее раскаяние. Только после признания им дается возможность исправиться. Таким образом взрослые заставляют детей поверить, что те совершают серьезные промахи. Эта модель породила распространенные выражения вроде:

• «Стыдись!»

• «Тебе должно быть стыдно!»

• «Тебе самому не стыдно за себя?»

Идея справедливости позволяет считать ребенка виноватым, пока он не понес наказания. Родителей беспокоит не само насилие по отношению к ребенку, а возможная несправедливость, которую они проявят, наказав невиновного.

Парадоксальным образом именно потому, что взрослые так часто оперируют понятием справедливости, дети обычно запоминают только те случаи, когда их наказали «ни за что». Ребенок забывает многочисленные ситуации, в которых он – как его убедили – был не прав. Они слишком привычны для того, кто вырос в системе, построенной на критике и осуждении.

Концепция справедливости царит в семьях, где родители стараются не относиться к детям «по-разному». Согласно этому подходу, дети, независимо от возраста, пола и характера, получают одинаковые подарки на праздники, одинаковое поощрение, наказание и воспитание. В результате одним достается то, что им нужно, другим – нет, кому как повезет. Но родители утешают себя тем, что поступают «справедливо».

Все эти принципы строятся на устаревших представлениях о детях и до сих пор широко применяются в разных частях света. И поскольку у них немало последователей, можно сделать вывод, что они работают или, по крайней мере, работали. Но задача вырастить послушного ребенка – порочна сама по себе.

Я и мои ровесники постоянно слышали в детстве: «Веди себя прилично, чтобы люди видели, что ты хорошо воспитан». Наши родители ориентировались на требования среды: дети должны «хорошо себя вести», «соответствовать», «быть вежливыми», уметь говорить: «Извините», «Здравствуйте» и «Спасибо, что терпите меня». Им не позволено быть собой. От них ждут, что они будут исполнять отведенную им роль в этом спектакле и, подобно актерам, учить назубок текст пьесы.

Сейчас, когда мы знаем о детях больше, чем знали наши родители, нам легко быть умными. Но те, кто до сих пор придерживается модели семьи как силовой структуры, искренне верят, что это на пользу их детям. У них просто нет другого опыта воспитания.

Примерно 25 лет назад[4], когда мое поколение вступило в репродуктивный возраст, появились другие взгляды; недолгое время семья пыталась соответствовать демократическим идеалам. Большая часть перемен была инспирирована женским движением. После веков угнетения женщины требовали подлинного равноправия. Борьба шла за пересмотр гендерных ролей, за перераспределение ответственности внутри семьи и за преодоление неравенства в занятости и образовании.

Хотя многие из нас выросли в более или менее авторитарном окружении, мы понимали, что семья должна стать более демократичной. Мы знали, что детям нужно объяснять смысл ограничений и запретов; что у них есть право голоса в семейных решениях. Новая реальность требовала новых методов общения между мужчинами и женщинами, детьми и взрослыми. Родители теперь меньше интересовались воспитательными приемами; вместо этого они старались понять детей и подростков. Гендерные отношения стали богаче, потому что женщина сама распоряжалась своим телом. Свой вклад внесли и эффективные контрацептивные препараты. Дискуссия о семейных проблемах стала крайне политизированной.

Увы, этого короткого опыта не хватило, чтобы кардинально изменить традиционные семейные ценности.

Почему же он оказался таким недолговечным? В то время межгендерные и семейные вопросы обсуждались в политических терминах, что было логичным и важным, но все же промежуточным этапом. Политический словарь не годится для семейных отношений. Политика скорее игнорирует семейные связи. И идеология, и тоталитаризм дарят человеку ощущение безопасности и значимости, но эта безопасность не распространяется на тех, кто находится на нижней ступеньке иерархии или видит реальность иначе, чем остальные.

Одних демократических ценностей недостаточно для оздоровления семьи, пока в ней царит иерархия. Равноправие полезно, когда оно касается конкретных решений – где проводить каникулы и как распределять домашние обязанности. Но от этого отношения между членами семьи и их настроение во время тех же каникул не станут лучше. Процесс общения определяется «тоном», «духом», «атмосферой» (в греческой философии это называлось этосом), качеством контакта. Они, в свою очередь, зависят от множества факторов: личности и жизненного опыта родителей, их взаимоотношений, перемен в их настроении; их перспектив на будущее; их способности справляться со стрессом и кризисом; их здоровья; их социально-экономического положения и так далее. Именно взрослые отвечают за установку верного этоса и тона. Эту ответственность они не могут ни передать детям, ни разделить с ними. Дети просто с ней не справятся.

Это не значит, что они не влияют на семейную атмосферу. Наоборот: влияние детей очень велико как раз из-за нехватки жизненного опыта, наивной логики, слабости, уязвимости для конфликтов и неумения их разрешать. Они активно стремятся к взаимодействию и поэтому часто становятся громоотводами в ссорах родителей.

Помощь по дому, обязанности и какие-то практические вопросы можно передать в ведение детей. Пусть они участвуют в решениях; важно знакомить их с демократическими принципами, принимать всерьез их желания и потребности, показывать, что в семье и обществе есть разные способы добиваться своего и получать желаемое.

Семья является юридическим лицом только тогда, когда она создается или разрушается. Все остальное время это экзистенциальная и эмоциональная структура. Полезно уважать права друг друга, но детям нужно нечто большее, чем равенство в политическом и юридическом смысле, – уважение их достоинства.

Переход от тоталитарной семьи к демократической привел к многочисленным ранам на поле боя. Но эти перемены происходили в оптимистичное время, и мы верили, что будущее оправдает наши потери. Мы хотели избавиться от «старого», не представляя, как выглядит «новое».