Миллионы мертвеца - Игорь Валентинович Волознев

Слева, между деревьями, показался слабый просвет. Здесь от дороги отходила узкая, едва заметная колея. Бандит снова затормозил, с минуту вглядывался в конец колеи, пытаясь рассмотреть, что там такое, и, так ничего и не рассмотрев, всё-таки повернул туда.

Никогда ещё Чаку не приходилось ездить по таким ухабам. Езда была похожа на качку во время шторма. Джип переваливался с боку на бок и постоянно буксовал в лужах. Над колеёй смыкались ветви деревьев. Темнота подступала со всех сторон.

Чак остановился. Стеная от боли, вылез из джипа, обошёл его и раскрыл заднюю дверь. Вытащил чемодан. С раненой ногой он далеко не уйдёт, добычу придётся спрятать где-то здесь, поблизости от колеи.

Идя с чемоданом сквозь подлесок, Чак боролся не столько с болью, сколько с подступавшим обмороком. В кармане у него лежали две ампулы с наркотиком. Это были последние ампулы, и он берёг их на крайний случай. Ещё неизвестно, что ожидает его впереди.

Оставив чемодан в зарослях, он вернулся к джипу и залез в кабину. Топливная шкала показывала, что бензина больше нет, но мотор, как ни странно, завёлся. Джип вразвалку пополз вперёд.

Глава 4

Три милиционера выскочили из «Нивы» и подбежали к берегу. «Жигули» полностью ушли в воду. Поверхность реки пузырилась в месте падения.

Сержант Ширяев, сорвав с себя бронежилет и куртку, ласточкой бросился с обрыва. Через полминуты над водой показалась его голова.

— Двери заклинило! — крикнул он, отфыркиваясь.

Он снова нырнул, и не показывался почти минуту.

— Открыть невозможно! — послышался, наконец, его крик. — Принесите молоток, попробую выбить стёкла!

Сержант Онуфриенко доложил ситуацию в дежурную часть. Ему ответили, что к мосту сейчас направится машина со спасателями, а они пусть догоняют джип.

Милиционеры посовещались. Онуфриенко и младший сержант Дреев запрыгнули в «Ниву», а Ширяев остался нырять к затонувшим «Жигулям», надеясь всё-таки спасти людей.

На остановку ушло минут семь. Преступник не мог уйти далеко, к тому же у милиционеров были веские основания полагать, что он ранен.

Онуфриенко пристегнул к автомату магазин с полной обоймой.

— Замочу его, суку! — сказал он злобно.

«Нива» сорвалась с места.

Заморосил дождь. В небе среди туч временами проглядывал ущербный месяц, скудно подсвечивая пустынную дорогу и унылые совхозные поля.

В Троицком «Нива», как совсем недавно джип, остановилась на перекрёстке. Окно ближайшего дома светилось, и в нём виднелся силуэт мужчины. Услышав шум двигателя, бородатый обитатель дома отвёл штору и выглянул.

Дреев выскочил из машины.

— Вы видели джип? — крикнул он, обращаясь к бородачу. — Такую здоровую чёрную машину с разбитыми окнами?

— Туда поехал, — рука мужчины показала в сторону леса.

— Точно? — радостно удивился милиционер.

— Точно.

Дреев снова запрыгнул в «Ниву».

— Он поехал на Шабаново, а там тупик! — крикнул он напарнику. — Отлично! Там мы его и возьмём!

До моста через ручей, и дальше, до самого Шабаново, дорога была пустынна.

На въезде в деревню Онуфриенко затормозил. Дорога кончилась. За избами тянулись овражистые поля, за полями чёрной стеной стоял лес. Джипа нигде не было. Онуфриенко выругался.

— Слушай, он мог влево свернуть, — догадался Дреев. — Там есть колея в лесу.

— Погнали, — Онуфриенко взялся за руль. — А то ведь уйдёт!

— Не уйдёт, — уверенно ответил Дреев, который был местным уроженцем и хорошо знал окрестности. — Колея ведёт на старую лесопилку, а там тоже тупик.

«Нива» развернулась и покатила назад. Заметив просвет среди деревьев, Дреев показал пальцем:

— Туда. Видишь дорогу?

Онуфриенко свернул в сумеречную глушь.

Впереди, в свете фар, показался уткнувшийся в дерево джип.

— Вон он! — крикнул Дреев.

«Нива» остановилась. Блюстители порядка с автоматами наперевес выскочили из машины и, пригибаясь, нырнули под деревья. К джипу подходили медленно, всё время скрываясь за стволами, готовые в любую минуту открыть огонь.

— Живым суку брать не будем, — шепнул Онуфриенко. — Если дать ему дожить до суда, то, считай, хана. Отмажут его.

Включённые фары «Нивы» слабо подсвечивали разбитое заднее окно чёрного внедорожника, забрызганные грязью бока и смятое переднее крыло. Внутри джипа было темно. В нём ничто не шевелилось.

Блюстители порядка остановились и вслушались в тишину.

— Неужели свалил? — прошептал Дреев. — В лесу мы его хрен найдём.

Они снова двинулись вперёд. Онуфриенко локтем толкнул товарища:

— Он там!

Тут уж и Дреев разглядел за рулём джипа человеческую фигуру. Водитель сидел неподвижно, навалившись на руль.

— Ну, правильно, — сказал Онуфриенко уже громче. — Я всё-таки зацепил его тогда, на мосту!

Приказав Дрееву оставаться за деревом, он вышел на дорогу и приблизился к внедорожнику. Рывком распахнул дверь.

Человек за рулём не подавал признаков жизни. Онуфриенко слегка толкнул его автоматом. Гога медленно сполз с сиденья, вывалился из кабины и рухнул к ногам сержанта.

Больше никого в джипе не было.

Глава 5

Неизвестная машина, судя по звуку, проехала в сторону заброшенной лесопилки. Маслова это удивило и насторожило. На лесопилку уже много лет никто не ездил. Дорога туда, особенно дальше, стала непроезжей.

Он привстал на своей скрипучей деревянной лежанке и прислушался. В окно избы сочился синеватый ночной свет. Да, машина ехала к лесопилке. «Не к добру это, — подумал Маслов. — Ой, не к добру. Надо бы пойти глянуть…» Зная, что теперь ему всё равно не заснуть, он встал. Надел, кряхтя, сапоги. Кутаясь в широкий плащ, вышел на крыльцо.

Пётр Тихонович Маслов был жителем Шабаново, но жил не в деревне, а в лесу. Ему было под шестьдесят. Он работал лесником, и жил здесь вместе с сыном круглый год. При доме имелось кое-какое хозяйство: огород и четыре улья. Жена давно умерла, и огородом с ульями занимался в основном Никита. В последнее время Никита зачастил в Загорск, где у него появилась любовница, и старый Маслов по целым неделям оставался один. Днём, как и положено леснику, бродил по лесу, а ночью лежал и прислушивался к тишине: мучила бессонница.

Участок вокруг избы со всех сторон окружал лес. Колея проходила в каких-нибудь двух десятках метров, но разглядеть машину за деревьями, тем более ночью, было трудно. Пётр Тихонович спустился с крыльца и бесшумно зашагал по еле заметной тропе.

Месяц то показывался, то пропадал. Порывы холодного ветра срывали с ветвей листву и швыряли её Маслову в лицо. Заморосил дождь, и почти тут же кончился. Неожиданно со стороны колеи послышался глухой звук удара. Маслов остановился. Прислушался. Всё было тихо, и он двинулся дальше. Выглянул из-за туч месяц, осветив лес. Внезапно Маслов снова остановился. Перед ним на влажной земле был отчётливо виден след, как будто здесь что-то