Быть котом - Мэтт Хейг

Мисс Хлыстер взяла со стола письмо.

— Но ты не кот. Ты — это всего лишь ты. — И она опустила письмо в лежавший под ним конверт. — А это твоей маме.

У Барни от страха и обиды задрожали губы. Когда он в прошлый раз принес домой такое письмо, мама расплакалась. Расплакалась — это значит зарыдала. А зарыдала — это значит уселась на ступеньки, вцепившись в перила и раскачиваясь взад-вперед. Тогда он пообещал ей, что больше этого не повторится, хотя виноват он был только в том, что вскрикнул, сев на кнопку, которую ему подложил Гэвин Игл (и мисс Хлыстер прекрасно это знала).

— В этом письме, — сказала мисс Хлыстер, — я сообщаю, что это последнее предупреждение перед тем, как исключить тебя из школы. Малейшее нарушение — и тебя здесь больше не будет.

— Исключить?! Но я не сделал ничего плохого!

Мисс Хлыстер улыбнулась.

— Твоя мама, наверное, очень огорчится. Видишь ли, я и сама мать. Просто немногие про это знают. Так мне очень хорошо понятны трудности материнства.

Барни взял конверт, и у него задрожали пальцы при виде четкой изящной надписи: «Миссис Ив». Длинный росчерк буквы «у» был похож на кошачий хвостик. У Барни засосало под ложечкой от тошнотворного запаха рыбы, смешанного со страхом.

Мисс Хлыстер указала Барни на дверь.

— На твоем месте я бы передала письмо прямо ей в руки. Я позвоню ей, чтобы это проверить.

Барни бросил последний взгляд на календарь с котом.

Мисс Хлыстер махнула ему рукой на прощание.

— Мяу, — сказала она со злобной ухмылкой.

Барни повернулся к ней.

— Зачем вы это делаете?

Мисс Хлыстер как будто бы задумалась.

— Не знаю, — сказала она с недоброй ленивой ухмылкой. — Просто я тебя презираю. Конечно, презирать можно любого ребенка, но с тобой это получается особенно легко. Разве этого недостаточно? Ах, да, и не вздумай бежать жаловаться другим учителям или мамочке на то, как нечестно я с тобой поступаю. В последний раз толку от этого было мало, правда? Каждому известно, что я переделала все в этой школе, и теперь мы лучшие во всем Блэнфордшире. Ну, если не считать тебя, конечно… А теперь было бы замечательно, если бы ты покинул мой кабинет. Возвращайся к своей жалкой жизни.

Барни вышел из кабинета, и в тот же миг зазвенел звонок. В коридоры хлынули толпы школьников, радостно спешащих домой. Он увидел Гэвина Игла с дружками, которые посмеивались, глядя на него.

— Извини, Барни, — прошептал Гэвин. — Я и вправду думал, что начался пожар. — Он сделал вид, что нажимает на кнопку. — У-упс!

Гэвин повернулся и увидел Риссу. И объявил на весь коридор:

— Ой, нам пора, твоя девчонка пришла!

Барни залился краской, и Гэвин прижал ладони к щекам.

— Я был прав! — воскликнул мучитель, видя, как от Барни исходят горячие волны стыда. — Пожар и вправду был! У тебя на лице!

— Не переживай так сильно, — сказала Рисса, когда они выходили из автобуса на своей остановке. — У тебя хорошая мама. Она не будет на тебя кричать в твой день рождения.

— С нее станется, — возразил Барни. — Но мне просто не хочется ее разочаровывать. Она так из-за меня расстроится!

Рисса поразмышляла немного.

— Ну, если хочешь, я могу остаться с тобой и объяснить ей, что мисс Хлыстер — чокнутая, и тогда…

Барни посмотрел в лицо подруге. По глазам ее было видно, что она говорит искренне. Но ему не хотелось вмешивать ее во все это.

— Да нет. Все в порядке. Я сам разберусь.

Уже у самого дома Барни они с Риссой увидели кота, который лежал на тротуаре прямо перед его воротами. На вид это был самый обыкновенный кот, совсем не похожий на то странное серебристое существо с единственным глазом, которое Барни встречал почти каждое утро.

Нет. Это был обычный заурядный черный кот с двумя глазами, хотя один его глаз, а именно левый, был обведен белым.

— Привет, котик! — сказала Рисса и опустилась на корточки, чтобы его погладить. — Ох, я так хочу кошку.

— Так заведи, почему нет?

— Ну, мама с папой говорят, что это опасно для кошки — жить с нами на реке. Ну а я им говорю: «Да ладно вам, кошки не такие тупые. Они же умеют лазать по заборам, значит, и с баржи не свалятся».

Барни смотрел, как Рисса гладит кота.

— Как бы это было здорово, — сказала она, — просто валяться весь день напролет, ни о чем не беспокоиться, и чтобы тебя все гладили, правда?

Кот посмотрел на Барни, словно ожидая ответа.

— О да, это было бы отлично.

— Ну ладно, мне пора идти, мистер Новорожденный. — Рисса поднялась. До дома ей еще оставалось больше мили, но Рисса любила ходить пешком. — Мне нужно помочь папе собрать овощи на участке. Мы будем делать карри. Вегетарианское, конечно. Не хочешь зайти в гости? Если, конечно, тебя не смутит папа, который будет, как всегда, распевать старинные песни. И, как всегда, фальшиво.

Барни поразмыслил. Предложение было заманчивым, и родители Риссы были очень милыми.

Но потом он вспомнил про письмо в сумке. Оно оттягивало ему плечо и явно весило гораздо больше, чем может весить бумага и конверт. Столько мог весить только страх.

— Нет, я лучше останусь дома и подожду маму, — сказал он Риссе. — У нее и так, наверное, скоро будет нервный срыв. Не хочу, чтобы все стало еще хуже.

— Все будет хорошо, — сказала Рисса с теплой улыбкой. И положила руку ему на плечо. — Послушай, Барни, я всегда на твоей стороне, ты же знаешь! Сегодня тебе, скорее всего, не поздоровится, но подумай лучше о том, что это всего лишь крошечный, малюсенький отрезок времени. Подумай о звездах. О нашей звезде — о Солнце. Ему биллионы лет. И что бы ни происходило, оно все равно продолжает светить, несмотря ни на что. Вот увидишь, через год все это покажется тебе ерундой. А через десять лет, когда у тебя будет длинная борода, ты об этом уже и не вспомнишь.

— У меня никогда не будет длинной бороды, — сказал Барни. — У меня даже короткой не будет.

— Между прочим, у моего папы есть борода. И ничего такого ужасного в ней нет, если хочешь знать. Вот, например, сколько было великих и важных исторических личностей: Иисус, император Адриан… э-э… Санта-Клаус — у них у всех были бороды.

— Мне вряд ли пойдет быть волосатым, — сказал Барни. Тут он увидел, что кот, задрав голову, смотрит на него. — Без обид.

Рисса пошла к дому.

— Увидимся завтра утром. На том же месте, в то же время.

— Угу. До завтра. И, Рисса, спасибо — мне очень понравилась открытка.