Сломанная печать - Иванна Осипова

основном были уличные девицы, называющие себя «свободными» женщинами. Им нередко требовалась лекарская помощь, за которую они платили в силу возможностей монетой или продуктами.

Мариса лечила, молча выслушивая болтовню о клиентах, грубые шутки и насмешки над своим даром. В трущобах она оставалась чужой для любого, не обладающего магией. С горечью она часто думала, что и в домах аристократов ей не было места.

Однажды Мариса дошла до богатых кварталов, таясь в тени и избегая встреч с дозорами. Светлые чистые улицы всколыхнули в душе то, что она стремилась навсегда похоронить под холодом и бесчувствием. Злая насмешка судьбы — эмпат, сердце которого молчит. Она разучилась считывать чужие эмоции, но и собственная боль сделалась менее острой.

Мариса долго стояла перед домом, который ей с трудом удалось вспомнить. За изящной оградой открывался вид на небольшой сад и уютный особняк из розового камня. Она вцепилась в изгородь, чтобы не упасть: колени дрожали, голова кружилась до тошноты. Напрасно она вернулась и растравила старые раны, но уйти не хватало решимости.

Ближе к ночи к кованым воротам подъехал самодвижущийся экипаж. Резко затормозил. Девчонка еле успела отскочить в сторону.

— Что случилось? — молодая женщина выглянула из экипажа, на миловидном личике капризно искривился аккуратный ротик.

— Какая-то бродяжка бросилась под колёса.

Мужчина вышел, одним движением снял магическую защиту, стоявшую на воротах, с равнодушной брезгливостью покосился на Марису. Она и не запомнила, как он выглядел. Обычный напыщенный аристократишка, как любили говорить в бедных кварталах.

— Убирайся, пока не сдал дозорным! — Он сердито махнул рукой, будто собираясь ударить.

Мариса попятилась в темноту, трусливо убежала, долго потом коря себя за слабость. В груди клокотало гневом и горячей амарантовой лавой. Чуть не выдала себя. Она забилась в угол в первом же тёмном проулке и беззвучно плакала. Слёзы вырвались из неё первый и последний раз после побега в столицу. В ту же ночь она запретила себе думать о прошлом и пытаться воскресить то, что утонуло в проливе возле острова Юингов.

В доходном доме её так же никто не ждал и не любил, а случайные знакомые использовали в личных целях. Она старательно занималась лечением обитателей трущоб. Девицы-соседки хохотали над не по возрасту маленькой Марисой, дёргали за платье или коротко остриженные волосы.

— Папашка твой аристократишка!? А, Мариска?! Иначе откуда магия?! Нам простым она не даётся!

Обычно слова не менялись раз от раза, произносились громко, с ядовитым и злым смехом, с издёвкой, которую Мариса научилась пропускать мимо сердца.

— Деревенскую дурочку обрюхатил да выкинул?! Как же она удрать успела, чтобы к лекарям не попасть? Расскажи, Мариска! Ну, интересно же! А тебя ещё никто из господ не приласкал?

Мариса вздрагивала, скрывая, что начинает задыхаться, с силой прикусывала нижнюю губу, иногда до крови. Только бы не сорваться, не наговорить того, о чём потом пожалеет. А то и старательно сдерживала заклинаниями амарантовый огонь, готовый сорваться с пальцев вместо целебной силы.

Девицы унимались не сразу, высказывая до конца всё, что вмещал их незамысловатый разум.

— Чего таращишься!? Погляди, каждая вторая тут под знатными богачами побывала. Ни одна не умерла, но и родить никому не дали. Одна ты у нас хитрой оказалась, раз на свет появилась…

На этом часто все насмешки и обрывались. Женщины неожиданно умолкали, старясь отвернуться от остальных, скрыть заблестевшие от слёз глаза. Сочувствовать, как ей казалось, Мариса не умела. Она терпела ради малого заработка, что удавалось выручить за услуги лекарки. Такое соседство давно опостылело ей, как и постоянные разговоры о телесном ремесле со всеми грязными подробностями. Но за три года она поняла, что в трущобах многолюдного города легче скрывать опасную тайну. Только старик Крэнк понимал Марису. Он научил её азам запретного знания, чтобы укротить силу, бушевавшую в ней.

И тут беда пришла, откуда Мариса не ждала. Кто бы подумал, что в затхлом трактире её заметит кто-то из знакомых отца? Всё рухнуло, как это уже происходило два раза в её жизни. Сдерживая отчаянье, Мариса смотрела в приятное лицо русоволосого мужчины и не знала, как поступить. Каждая попытка побега проваливалась, натыкаясь на мягкое, но настойчивое сопротивление. Он был опытным эмпатом и легко справлялся с необученной девчонкой. И хуже всего — «друг отца» был решительно настроен забрать Марису с собой.

— Что случилось с Фростом? — Виктор старался говорить осторожно, тщательно подбирая слова, но постоянно попадал в самое больное. — Как ты оказалась в таком месте?

Он медленно выкладывал вопрос за вопросом, дожидался хоть какого-то ответа и продолжал пытку. Мариса хотела только одного — чтобы он оставил её в покое. И он, как эмпат, чувствовал её недовольство и метания, но не останавливался. К его чести, подобная жестокость претила Виктору. Только привык он работать с фактами, а не домыслами.

— Я не помню, — кутаясь в шаль, она бросала одни и те же фразы в лицо чужаку, пыталась показать тупое безразличие, которое быстро надоест собеседнику.

— Талесы… Почему ты не пошла к родне?! Я отведу тебя к ним. Кто-нибудь возьмёт на себя заботу…

— Нет, — Мариса никогда не стала бы умолять, поэтому потянулась через стол, впилась взглядом в светлое лицо мужчины и твёрдо произнесла. — Если вы и правда друг отца… Нет.

Её слова заставили магистра Дэя задуматься. За последние минуты он несколько раз мысленно поклялся, что поможет дочери Регины.

— Хорошо. А со мной пойдёшь? Не знаю, почему ты хочешь скрыть правду! Почему отказываешься от Талесов. Фрост и Регина были мне дороги. Позволь спасти хотя бы тебя. На твоих условиях.

— Забудьте обо мне. — После еды Марису начало клонить в сон, сил для сопротивления почти не осталось, а мужчина продолжал давить.

Она опять пристроилась в уголке, стянула на груди шаль, крепко прижала к себе котомку с провиантом, точно готовилась удрать.

— Никогда, — он был не менее упорен. — Я не смогу спокойно забыть обо всём, зная, что ты голодаешь и живёшь в подобном месте.

У него проступил румянец на скулах, эмоции захватили на краткий момент, пока Виктор не взял себя в руки. Его временная слабость придала девушке решимости. Она навсегда отпугнёт настойчивого незнакомца, чего бы это не стоило.

— Вам-то что?! — она усмехнулась и вызывающе уставилась на мага. — Увидели лёгкую добычу? Возьмёте в содержанки?! А я из благодарности стану греть вам постель? Чего ещё ожидать от богача!

Кровь отлила от лица магистра. Мариса, искалеченный эмпат,