Программист жизни - Надежда и Николай Зорины

– Так я не понял, ты будешь кофе?

– Нет, спасибо, – подавленно пробормотал я.

– Как хочешь.

Закипел чайник. Борис, все с той же раздражающей размеренностью, стал готовить себе кофе.

– Но почему тогда ты его сфотографировал? – снова подступил к нему я.

Он нетерпеливо махнул рукой, будто я отрывал его от какого-то важного занятия, тщательно размешал сахар и только тогда повернулся ко мне.

– Да что ты ко мне прицепился? – возмутился Борис. – Не знаю, не помню. – Он поставил чашку на стол, взял у меня телефон, запищал кнопками, долго задумчиво на что-то смотрел, почесал ногу большим пальцем другой. Я ждал – опять вспыхнула нелепая надежда. – Ага! – после почти пятиминутных размышлений, сказал Борис. – Что-то такое начинаю припоминать. Я купил телефон, вышел из магазина, решил проверить, как работает камера, навел на первый встречный объект и сфотографировал. Это было в тот день, – он постучал пальцем по экрану, я придвинулся к нему, увидел дату создания фотографии и обругал себя идиотом. Ну конечно! Почему же мне в голову не пришло прежде всего посмотреть на дату. Фотография была сделана десятого мая двенадцать лет назад. За два месяца до гибели Стаса.

Совершенно раздавленный, не сказав Борису больше ни слова, я вернулся в комнату. Без сил рухнул в компьютерное кресло, без спросу включил компьютер. Борис с кофейной чашкой в руке, стоя в дверях кухни, наблюдал за мной с хмурым интересом. Когда загрузился компьютер, я, так же без разрешения, перекинул с телефона фотографию брата и опять принялся ее изучать. Что нового я хотел увидеть, не знаю. Почему-то тот факт, что снимок был сделан за два месяца до смерти брата, окончательно меня убил.

Подошел Борис, наклонившись вперед, стал вместе со мной рассматривать фотографию Стаса.

– Я что-то не понял, из-за чего весь этот сыр-бор? – Борис шумно отхлебнул кофе. – Ну сфоткал я случайно твоего брата, и что?

– А то, что он умер, – обессиленно проговорил я.

– Сочувствую. – Борис с таким искренним чувством это произнес, что мне стало стыдно за свои подозрения относительно его злоумышленности. А еще я подумал, что он, вероятно, тоже потерял близкого человека. – Странное стечение обстоятельств. Я сфотографировал твоего брата, когда мы с тобой еще не были знакомы. А когда он… умер?

– Вскоре после этого.

– Нет, ну надо же!

– Меня тоже удивляет такое совпадение, – опять невольно переходя на сухой, враждебный тон, сказал я. – Но дело даже не в этом. Когда мой брат погиб, ему было восемнадцать лет.

– Восемна… – начал Борис и, оборвав сам себя, недоверчиво посмотрел на меня, словно хотел убедиться, не шучу ли, потом на фотографию, потом опять на меня. – Но ведь здесь ему под тридцатник.

– Вот именно.

Некоторое время Борис стоял с ошарашенным видом, замерев с пустой чашкой в руке, затем, шумно выдохнув воздух, осторожно поставил чашку на стол, размеренно и как-то аккуратно, будто боялся растрясти какие-то важные мысли, заходил по комнате. В прихожей зазвонил телефон, но он так глубоко задумался, что, кажется, не услышал.

– Телефон, – сказал я ему, но он никак не прореагировал. – Телефон звонит, – крикнул я громко.

– Что? – наконец отозвался Борис. – Ну и пусть, черт с ним!

Он вдруг резко прекратил свое хождение по комнате, замер на месте и улыбнулся совершенно счастливой улыбкой. Постоял так немного, нахмурился и опять заходил. Остановился, издал какой-то непонятный возглас, выражающий радость, и снова о чем-то запечалился. Эти явно нездоровые перепады настроения Бориса начали меня раздражать. Понимаю, ситуация более чем неординарная, но ведь речь идет не о его брате.

– И что ты по этому поводу думаешь? – решил я прервать его раздумья, довольно бесцеремонно взяв за плечо и развернув к себе. Он посмотрел на меня высокомерным взглядом безумца, постигшего истину, недоступную простому смертному.

– Что думаю? – Борис улыбнулся и сказал снисходительно: – Много чего, но пока не готов ответить на этот вопрос. – Но вдруг настроение у него опять переменилось, и он спросил с тревогой в голосе: – А твой брат точно умер?

Не знаю, как я удержался, чтобы не засветить ему в глаз.

– Умер, – грубо сказал я, – можешь не сомневаться. Все произошло на моих глазах.

Он удовлетворенно покивал головой и снова принялся медленно расхаживать по комнате, погрузившись в задумчивость. А я сел к компьютеру, чтобы не видеть Бориса, меня от него уже просто трясло. Не знаю, почему в таком случае я не уходил. Стас, мой брат, смотрел на меня с экрана. Я чувствовал себя совершенно выжатым. Мысли ускользали, ни на одной я не мог сосредоточиться. Все это совершенно не укладывалось в голове. Но странно, почему и на Бориса эта ситуация произвела такое сильное впечатление? Если он что-то знает, почему не говорит? А если в чем-то замешан, то в чем?

И вдруг мне в голову пришла одна мысль:

– Ты говоришь, что сделал фотографию случайно, чтобы проверить камеру. Почему же тогда ты ее не удалил из телефона?

– Черт его знает! – Кажется, он слегка растерялся. – Просто не удалил и все, мне она не мешала. Да ведь я и телефоном этим недолго пользовался, купил новый. У этого батарея слабая…

– Да-да, ты говорил, – перебил я его. – И все же это странно. И телефон этот зачем-то хранил столько лет, не выбросил. И не починил. Ты же в технике дока, что тебе стоило поменять батарею?

– Проще было купить новый, – недовольно пробурчал он, всем своим видом показывая, что я глупыми вопросами отвлекаю его от каких-то сверхважных мыслей.

Он снова принялся расхаживать по комнате. Но потом, видимо, устав от хождения, опустился на диван, откинулся на спинку, прикрыл глаза и стал думать сидя, с комфортом.

– Борис! – окликнул я его через некоторое время. Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом, нетерпеливо махнул рукой и снова закрыл глаза. Он был похож на человека, слушающего музыку на плеере, и этим сосредоточенным выражением лица напомнил мне Стаса. А я вдруг вспомнил о второй цели своего визита. Плеер! Вернее, электронная отмычка, чтобы его раздобыть.

– Борис! – Я тронул его за плечо. Он вздрогнул всем телом, вскрикнул и подскочил на месте. Ну что за слабонервный тип?! Я подождал, когда он придет в себя, и изложил свою просьбу.

– Подъезжай ко мне вечером, скажем, часиков в девять, – отстраненно, продолжая вертеть в голове свои мысли, сказал он.

Мы с ним попрощались, и я поехал в агентство.

* * *

На крыльце нашего офиса я столкнулся с женщиной лет пятидесяти – она как раз выходила из агентства. Новая клиентка? По ее виду я попытался определить, какое у нее к нам дело: пропал муж? украли деньги? давно не пишет сын, и она не знает, что с ним? (Да-да, к нам обращаются и с такими просьбами, рассчитывая на Полинин дар.)