Оперативное вмешательство - Вадим Львов

– Помню. Но сейчас все будет по-другому…

– Брось, брат. Мы с тобой, считай, одни остались. За нами не только «русня» охотится, но теперь и турки и евреи. Аль-Фуллани застрелили в Джелалабаде, генерала Старка повесили в Ростове, Бахрама Аль-Саида убили в Ницце, Багаутдина застрелили в Лос-Анджелесе.

– Что? Багаутдина? Когда?

– В среду. Подкараулили на стоянке возле собственной бензозаправки. Стреляли через окно машины. Три пули в голову… Забрали часы и бумажник. Детективы думают – это разбой…

Гость наклонил голову и закрыл лицо руками.

– Прости, брат… Но я должен был сказать тебе… – печально проговорил хозяин.

Анчар кивнул и убрал руки от лица. Лицо его покраснело от злости.

– Ты очень спокойно об этом говоришь, Шик! Моего двоюродного брата, мою кровь застрелили «русисты», словно падаль, а ты!..

– Не я убил его, – отрезал Шик. – И не ори. Мы все выбрали свой путь!..

– Причем несколько раз… Ты ведь служил «русистам»?

– Служил. Как и ты, Анчар… Сколько на тебе крови федаинов?

Оба некоторое время смотрели друг на друга в упор. Хозяин квартиры наконец отвел взгляд от лица гостя и подошел к окну.

Хозяина квартиры звали Фарид Гайнуллин. Был он наполовину казанским татарином, а наполовину даргинцем. Родители Фарида, в то время комсомольцы, познакомились на учебе в Волгоградской высшей следственной школе. Затем отец, Рамиль, стал делать карьеру в органах, а мать устроилась на работу в райком комсомола. Шли годы, отец дослужился до начальника следственного отдела ОВД, а мать – до начальника культурно-массового отдела районной организации ВЛКСМ. Затем началась перестройка, Казань закипела антикоммунистическими митингами, а на родине матери под Тарумовкой вообще дело доходило до побоищ с соседями и стрельбы. При новой власти родители устроились весьма неплохо, мать ушла работать в мэрию, а отец пошел на повышение в МВД Татарстана. Отслужив срочную службу в знаменитой подмосковной дивизии особого назначения ВВ, демобилизовавшись в звании сержанта и поступив учиться в университет на экономиста, Фарид неожиданно получил приглашение пройти собеседование в «хитром доме» на ул. Дзержинского, 23. После обстоятельного разговора с невыразительным лысоватым мужчиной Фариду предложили работать на ФСБ.

Потом – трехлетняя учеба в академии и десятилетняя служба в антитеррористическом подразделении ФСБ. Мотался по всему Кавказу и Поволжью. Последний год перед революцией его перевели на службу в Саратов начальником отдела управления по борьбе с политическим экстремизмом. Там он и погорел. После задержания одного паренька, подозреваемого в участии в нападении на чиновников, Фарид применил весьма жесткие методы дознания. В итоге паренек умер от внутреннего кровотечения. А родители паренька после революции не пожалели сил, чтобы «закрыть» тех сотрудников, которые были к этому причастны. В итоге возбудили уголовное дело, и Фариду выписали постановление на задержание. Фарид тут же скрылся, так как судьба многих коллег, уже полирующих нары за «преступления против личности», его никак не устраивала.

Скрывался он в Дагестане у деда со стороны матери, Мустафы. Именно там к нему подошли правоверные, которые предложили весьма выгодное сотрудничество. Один из подошедших был двоюродный брат матери, имам сельской мечети, Сайфулла. Он сказал так: «Ты мой родственник, Фарид, к тому же мудрый человек и храбрый воин, но тебя жестоко обманули твои командиры. Урусы-безбожники использовали тебя, как прирученного волка, для травли твоих же единоверцев, а теперь пришел твой черед. Тебя предали и травят. И пощады от коллег-гяуров тебе не будет».

Слушая Сайфуллу вполуха, Фарид понимал его правоту. Да, использовали и выбросили. Не просто выбросили, а еще повесили на него всех собак. Приказ на «интенсивный массаж» того парня дал лично начальник управления полковник Крапивин, который вроде как и оказался ни при чем.

У Фарида не было желания стать воином ислама, у него появилось лютое желание отомстить. Всем. В первую очередь русским. Именно этот народ он считал виноватым в том, что налаженная жизнь и карьера пошла под откос. Тогда он стал консультировать бойцов ваххабитского подполья и разрабатывать для них планы операций. Не за бесплатно, конечно. Сам никого не убивал и даже не собирался. Уж чего-чего, а исполнителей среди кавказского молодняка навалом. И ничего, что большинство – одноразовые. Здесь все решает количество. Количество организованных Фаридом терактов и нападений уже перевалило за третий десяток, и жертвы исчислялись сотнями. Чего стоит один взрыв стратегического железнодорожного моста в Ростовской области. Прозвище Шик прилепилось к нему после фразы: «Все надо делать с шиком, даже убивать», которую он сказал одному из влиятельных, ныне покойных, полевых командиров Северного Кавказа. Служба национальной безопасности и МВД уже сбили ноги, пытаясь поймать Шика, но каждый раз Гайнуллин, в прошлом отличный оперативник, ускользал, оставляя за собой трупы. Позже к охоте присоединилось и ГРУ с военной контрразведкой, но с тем же нулевым результатом.

Гость, Асланбек Дикаев, в прежней жизни был чабаном, потом боевиком дудаевских отрядов. После начала второй чеченской кампании вовремя переметнулся на сторону Москвы вместе со своим тейпом. Служил в личной охране Ахмадова, потом в «нефтяном полку» на должности командира взвода и даже впоследствии окончил Академию МВД, дослужившись до майорских погон. В отличие от Фарида, который словно верблюд протискивался сквозь игольное ушко без всякого вреда для себя, Асланбек был трижды тяжело ранен. Причем дважды своими земляками. Первый раз – когда кортеж Ахмадова угодил в засаду ваххабитов, второй – спустя десять лет во время большой русской «зачистки» в ходе украинской кампании, и третий раз год назад. На него в Каире покушались кровники тех, кого он убил на службе у неверных…

Оба мужчины молчали, думая о своем. Повисла тяжелая, словно гранитная глыба, пауза.

Дикаев не выдержал первым.

– Эти люди хотят отомстить Москве, Шик. Отомстить русским!

– Что русские им сделали?

– То же, что и нам. Публично унизили. И убили близких людей.

Фарид усмехнулся, повторив фразу Дикаева:

– Их публично унизили? Убили близких? Значит, англичане и оманцы. Дерьмовая компания, Анчар. Дерьмовая… – Шик покачал головой. – Англичане сейчас никто, они не могут тягаться с «русистами»… А уж Оман… Просто смешно… Я профессионал, не фанатик и не самоубийца.

Но Дикаев сдаваться не собирался. Не для этого приехал.

– Четыре миллиона фунтов и чистый дипломатический паспорт Белиза в качестве премии!

– Зачем покойнику миллионы и дипломатический паспорт, Анчар? Ты меня не услышал? Это тухлое дело изначально!

Дикаев обескураженно замолчал, о чем-то размышляя. Наконец, тщательно подбирая слова, тихо произнес:

– Посредник просил напомнить про двадцатое января 2001 года… Аул Катуб, граница с Азербайджаном…

Фариду показалось, что он, совершенно голый, стоит в окружении стаи голодных волков. Именно такое было впечатление от слов Анчара. Вся конспирация, скрытность – все летело к черту, лишая защиты… Черт возьми, как давно это было… Тогда, будучи еще капитаном ФСБ, Шик был прикомандирован к спецотряду «Горец», укомплектованному местными головорезами для борьбы с себе подобными. Была «наколка», что в ауле Катуб у родственников скрывается некто Мурад Сайбиев – особо опасный боевик. Группе из семи «федеральных горцев» плюс Шик и еще один оперативник приказали выйти на адрес и взять террориста. Или убить… как получится. Самого Сайбиева на адресе не оказалось, но были его жена с детьми и пара бойцов. Началась пальба, и всю семью Сайбиева положили на месте.