Оперативное вмешательство - Вадим Львов

Все бы ничего, но в ту ночь, как назло, в доме оказались двое иностранцев. Англичане. Он – Саймон Аткинсон, журналист, и она – Анна Вудс, врач МКК… Поганые идеалисты, а может, и шпионы… Таких свидетелей, понятное дело, не оставляют… Тела сожгли вместе с домом, свалив их убийство на боевиков. Черт, сколько лет прошло, но англичане знали обо всем и не трогали его до нужного момента, хотя могли это сделать сто раз. Крепко держит прошлое за ноги, не выскочишь.

Фарид сел и подлил себе крепкого чаю… Сделал пару глотков и спросил:

– А на чем они тебя прихватили, Анчар?

– На американке… Я про ту малолетнюю стерву, что похитили, чтоб получить выкуп, в девяносто восьмом и вывезли к нам в горы.

– Это та, которая умерла от разрыва внутренних органов, когда ее всем аулом трахали? – поинтересовался Фарид.

– Она самая! Мы думали, что ее папа миллионер, а оказалось – просто однофамилица, ну не отпускать же ее!

Фарид удивился:

– Честно говоря, не знал, что ты и там отметился…

– А вот они знают, Шик. Пригрозили, что выдадут мое местонахождение американцам. Те либо сами убьют, либо «русне» выдадут. Они вообще все знают…

– Что-то Багаутдина они от русских не защитили…

– Он им был не нужен. Им нужны ты и я…

Хозяин квартиры молча открыл холодильник и вынул бутылку шведской водки Svedka и селедку. Чисто по-русски, одним движением, ее открыл и налил себе полный стакан, следом Асланбеку.

Перед тем как выпить, посмотрел Анчару в глаза и сказал:

– Бывших террористов, как и чекистов с ментами, не бывает, Анчар! – И залпом осушил стакан.

– Завтра в десять утра в порту, у кассы номер три, – ответил ему Дикаев, затем встал и направился к выходу. – До встречи, Шик…

Водка в его стакане так и осталась нетронутой. Фарид хмыкнул и допил ее, даже не поморщившись…

В соседнем доме, где на чердаке была оборудована конспиративная квартира, молодой человек, сидящий напротив ноутбука, снял наушники и, потянувшись, обратился к старшему по возрасту напарнику, неотступно следящему за домом напротив:

– Этот Шик быстро спекся. Бухает, как русский, а еще мусульманин… Начальство почему-то считает его суперменом!

– На то и начальство, чтобы так считать. У него три десятка терактов за спиной, – отрезал старший, не отводя глаз от объекта наблюдения. – Все бывшие советские бухают вдали от дома, хоть мусульмане, хоть атеисты. Так, записывай!

Молодой человек наклонился к клавиатуре.

– Пиши, ровно в двенадцать объект Анчар покинул квартиру Шика и поймал такси. Передаем наблюдение.

Распластанный в небе, словно летучая мышь, беспилотный разведчик Predator совершил еще один, уже, наверно, тысячный круг над пустынным шоссе, прежде чем засек движение. Три автомобиля, одинаковые пикапы «Тойота-Тундра», окрашенные в бурый пустынный камуфляж, приближались к городу с южной стороны.

– Йорк, Йорк… Драгун на подходе!

Голос оператора БПЛА заставил сидящего напротив монитора длинноносого и худого офицера вздохнуть с облегчением.

– Принял!

Полковник Тэйлор Бенсон отхлебнул кофе, отставил кружку и, вытащив сигарету, вышел на плоскую крышу дома. Чем хороши плоские крыши – удобно выходить покурить.

Бенгази спал тревожным нездоровым сном, готовым в любой момент взорваться взрывами и стрельбой. Уже больше года, как свергли тирана, но обстановка лучше не становится. Местный городской совет – марионетки, за которыми стоят бандиты, племенные вожди и откровенные исламисты. Вот такая публика, захватив власть, бросилась делить единственное богатство этой пустынной земли – нефть.

Но на нефть претендовали и другие. Из тех стран, что помогли ливийцам сбросить власть тирана Муамара Хаттафи. Ведь ополченцы, рассекающие по пустыням на джипах под крики «Аллах акбар» перед объективами телекамер, – только массовка. Основную тяжесть боев с правительственными войсками выдержали специальные подразделения Франции и Великобритании. Они выбивали снайперским огнем ливийских офицеров, наводили на позиции авиацию многонациональных сил, наносили неожиданные удары по штабам и колоннам, затем растворяясь в пустыне, словно злобные джинны. Несмотря на крики левых, США, увязнув в Ираке и Афганистане, свое участие в ливийской кампании ограничили двумя десятками самолетов и несколькими кораблями. Основную тяжесть кампании несли французы и англичане, справедливо рассчитывая на преференции после победы.

Едва свергли Хаттафи, как между союзниками начались трения, переросшие в мелкие, но громкие свары, затем, спустя полгода, началась натуральная «холодная война». Ход конем, как обычно, сделал Лондон. Киренаика, заручившись поддержкой Великобритании, объявила о своей автономии, наложив лапу на основные нефтяные месторождения. Париж, оторопев от такой наглости, не нашел ничего лучшего, как науськать на Киренаику племенных вождей Триполитании и отправить к берегам Ливии эскадру. Президент Салази открыто заявил, что «раскол Ливии» недопустим. Англичане в долгу не остались и отправили в Бенгази эскадру из пяти вымпелов во главе с флагманом-вертолетоносцем Royal Navy «Оушен» L-12, фрегатов «Монтроз» и «Вестминстер», эсминца «Даринг» и тральщика «Броксбери». Помимо кораблей для поддержки верных короне бедуинов перебросили: 40-й батальон Королевской морской пехоты и отряд «А» из состава SFGS[1]. «Коммандос» взяли под контроль акваторию нефтеналивного порта, парни из SFSG майора Алекса Шорта занялись силовой поддержкой местных феодалов. Обычно этим занимается 22-й полк САС, но сейчас все наличные силы были задействованы в Афганистане и Ираке, и в ливийскую пустыню отправились бойцы Драгуна, то есть Алекса Шорта.

Полковник Бенсон лично встретил уставших и запыленных солдат Шорта, пожав каждому руку, когда машины, одна за другой, заехали в обширный двор, окруженный высоким забором из шлакоблоков.

– Как все прошло, Алекс?

Шорт устало махнул рукой.

– Все отлично, сэр. Нанятый лягушатниками самозваный шейх Нассер со своими родичами вряд ли сможет выполнить возложенные на него задачи.

– Источник дал верную информацию?

– На сто процентов, сэр. Мы их застали врасплох.

Драгун-Шорт был консерватором и не признавал никакой связи, даже зашифрованных каналов, во время боевых выходов в пустыню. «На кой черт, если французы могут расколоть их шифр в любой момент?» Начальство было крайне недовольно, но мирилось с этим из-за высокой эффективности действий Шорта.