Решальщики. Книга 1. Перезагрузка - Андрей Константинов

«Надо тормозить! Кровь из носа, а надо тормозить, пока не отвезли в Скворечник или на Пряжку…» С подобными мыслями Петрухин просыпался уже третью неделю. Помнится, крутили в советские времена песню со словами: «Утро! Утро начинается с рассвета…» Так вот у бывшего старшего оперуполномоченного Дмитрия Петрухина каждое утро теперь начиналось с похмелья…

…В статус «бывшего» Петрухин переквалифицировался месяц назад. Как сотрудник, не прошедший аттестацию, а следовательно — недостойный высокого и ко многому обязывающего звания «российский полицейский». Подобный финал был предсказуем. Даже невзирая на то, что тянувшиеся весь март прокурорское и служебное расследования по инциденту со стрельбой на Некрасова в конечном итоге пришли к выводу, что действия Петрухина в реально сложившейся обстановке были обоснованными, законными, а ранение старшего лейтенанта Лущенко следует квалифицировать как несчастный случай. Никто, собственно говоря, в подобных результатах и не сомневался. Да и прецеденты уже были. В Питере произошло два аналогичных случая, и, кстати сказать, они имели еще более тяжелые последствия — трупы.

Петрухин о них, естественно, знал и оба раза, так же как и все, сочувствовал и покойнику, и неудачнику-стрелку. Как и все, легко произносил избитые слова: раз в году и палка стреляет… Или: знать бы где упадешь — соломки бы подстелил… Или: ну судьба такая… Реакция, казалось бы, вялая и бездушная, но на самом деле любой опер, работающий на земле, понимает, что сам запросто может оказаться в такой ситуации. Зачастую они возникают неожиданно, развиваются стремительно, и времени на принятие решения попросту нет. Работа опера на земле по-настоящему опасна. Он не может постоянно таскать за собой взвод ОМОНа, он не может даже носить бронежилет. Он работает в гуще людей и событий: на толкучках, вокзалах, рынках, он входит в притоны… довольно часто — в одиночку. Довольно часто при рядовой проверке документов из кармана проверяемого вдруг появляется нож, или самодельная малокалиберная пукалка, или граната… или еще что-то подобное. А спроси потом у задержанного: ты чего, дурак, за нож (топор, дубинку, ствол) хватался? — он сам объяснить не может толком. Пожимает плечами: так, мол, с испугу… А бывает, что не с испугу, а потому, что терять нечего. Или, напротив, есть чего. Бывают просто ожесточенные люди с изломанной психикой… Их, кстати, гораздо больше, чем можно себе представить. Еще бывают неадекватно воспринимающие реальность алкоголики и наркоманы. Бывают подростки, насмотревшиеся боевиков и считающие себя крутыми… Да много чего бывает. И опер отлично отдает себе отчет в том, сколько реально стоит его жизнь…

Косте Лущенко помогли чем смогли. И МВД, и ГУВД подкинули некие суммы, и два фонда каких-то тоже подкинули некие суммы… Мелочь. Спустя неделю Петрухин со Штирлицем задержали сынка одного питерского олигарха с кокаином на кармане. Сынок, кстати, постоянно проживал в Англии, в захолустном городишке Кембридж, где и получал образование. Сначала сынок предложил ментам деньги. Его выслушали с большим интересом, но деньги не взяли. А спросили: что он изучает в славном Кембриджском университете? «Экономику», — «Жаль. Если бы вы, Генрих Виленович, изучали право, то вы, вероятно, знали бы, что не только в цивилизованной Англии, но и в дремучей России ваше предложение, подкрепленной демонстрацией фунтов, квалифицируется как попытка дачи взятки должностному лицу. Будем составлять протокольчик?..» Сынок олигарха сник, потом заявил, что хочет позвонить адвокату. Через час в опорном пункте милиции появился папа-олигарх в сопровождении адвоката. Еще через сорок минут все трое покинули милицию, а на другой день банк, руководимый папой, совершил благородный поступок: перечислил на счет инвалида МВД Лущенко К. А. десять тысяч долларов. Сынок благополучно убыл в Англию…

…А на следующее утро Петрухин пришел в родную контору, где ему, немного смущаясь, объявили, что настала пора паковать служебные чемоданы. По собственному, разумеется, желанию. Мол, извини, браток, но никто не обещал, что в светлое будущее возьмут всех. Петрухин не роптал и камня обиды за пазухой не держал. В глубине души он прекрасно понимал, что в данном случае они в общем-то были правы…

Минут через двадцать после пробуждения и первой неудачной попытки подняться Петрухин совершил над собой героическое усилие и проковылял в комнату. Безо всякой надежды застать там Наталью, которая уже час-полтора как должна была трудиться на ниве сбережения людских кардиомоторов. На обеденном, он же рабочий, столе белел листок бумаги с лаконичной размашистой записью: «Проспишься — позвони!» Петрухин осмотрелся в поисках мобильника, нашел его далеко не сразу, но все-таки нашел. Вот только ровный, без эмоций женский голос тут же поведал о том, что сумма на его счете недостаточна для ведения разговоров любой степени важности и срочности. Доступным сейчас оставался только бесплатный вызов по номеру «112». Ну да при всех текущих бедах и невзгодах Петрухина с этим вызовом все ж таки можно было пока повременить…

Чертыхнувшись, Дмитрий вернулся на кухню, подобрал с пола давеча сброшенные, отчего-то перекрученные узлом джинсы и пошарился в карманах, изучая смятую наличность. «Нужно тормозить!» — подумал он и сунулся — сначала в холодильник, а затем в импровизированный барчик: не осталось ли чего? Чуда не произошло — ничего не осталось. «Надо, обязательно надо тормозить!» — размышлял он, одеваясь, чтобы выдвинуться к ближайшему терминалу оплаты и за опохмелкой. В зеркало при этом старался не глядеть — стыдно…

* * *

…Петрухин вышел из дому. Утро было солнечным, ясным. Повсюду мельтешили-суетились встречные-поперечные люди, проносились мимо резвые табуны машин. А вот Петрухину спешить было некуда. То есть — абсолютно. В ближайшем павильончике он скормил терминалу жеваную сотенную бумажку, выяснил у продавщицы, что деньги на счет капнут минут через двадцать, после чего купил бутылку пива и, вернувшись на воздух, присел на борт чудовищной бетонной клумбы-чаши. Ни цветов, ни земли в ней не было — только вода, в которой плавали разбухшие трупы окурков. Из-за окурков вода приобрела цвет чифиря. А может быть — торфяного болота.

Дмитрий сидел на краю болота и пил пиво из горлышка. На него косились, но ему было наплевать. На пыльном асфальте гуляли жирные голуби. После нескольких затяжных глотков в голове несколько прояснилось, Петрухин закурил и сплюнул в болото…

Мерзко взвизгнули тормоза, и метрах в двадцати от экс-оперативника, аккурат под знаком «Остановка запрещена», к поребрику эффектно прижался мамонтоподобный пепельного цвета «хаммер». Невольно заинтересовавшись, Петрухин стал наблюдать за тем, как с переднего сиденья выбирается молодой, здоровый, в расстегнутом кожаном пиджаке — охранник. Охранник почтительно распахнул заднюю дверцу, и через пару секунд из толстого брюха гламурного армейского вездехода, аки Иона из чрева кита, нарисовался… Брюнет собственной персоной. И мало того, что нарисовался, так еще и направил свои стопы в итальянской коже аккурат в сторону Петрухина. Предварительно дав отмашку охраннику, дабы тот, недобро прищурившийся на пивную бутылку в руках Дмитрия, оставался на месте.

Последний раз Петрухин имел счастье лицезреть Брюнета (в миру — Голубкова Виктора Альбертовича) в ресторации «Аустерия» году эдак в 2004-м. Тогда Брюнет был при бабочке и сидел метрах в трех от Кумарина. К слову сказать, где теперь тот Кумарин? Давно — тю-тю! — в узилище, а Брюнет — вот он. Слегка располнел, но все равно глядит орлом и хозяином жизни. Что же, интересно, нужно хозяину жизни от мента? А если точнее: от бывшего мента в состоянии запоя…