Барс-19. Пятый Пост - Александр Добрый

жгучей болью, безмерной усталостью и необходимостью действовать, двигаться, находить неожиданные решения в самых непредвиденных ситуациях.

Такие же бесконечные обстрелы становились привычны — люди тупели, переставали беречься, ленились копать запасные укрытия и просто носить броники. Каждый день — «200», «300». Как на них не ругайся, не взбадривай — каждый день…

А война продолжалась, события шли своим чередом, и недавняя трагедия осыпалась прошлогодней листвой, оставаясь «на потом». Память распределяла страшные кадры в свои потаённые углы, освобождаясь для новых и новых, не менее ярких, впечатлений. И вот это «потом» для меня наступает сейчас — с написанием книги, которая даётся гораздо тяжелее, чем безумная карусель на краю Смерти…

В тот же день, как Медведь приволок пленного, наши танки пошли в атаку по нижней дороге — потом по этой дороге мы на Пятый Пост каждый день мотаться будем. Я был на «Красных домиках» — с надеждой и восторгом пересчитывал колонну тяжёлой брони, что неудержимо и мощно двигалась на запад. Выйдя за границу посёлка, пройдя длинную зелёнку, она развернётся в боевые порядки, чтобы смести всё на своём пути!

Неудачная атака вышла…

Склон там есть в сторону Серебрянки и большого укреплённого холма перед ней — обзор хороший, далеко видать и нам, и ПТУРщикам противника. И вот, насколько хватает глаз, стоят там наши сожжённые «коробочки», каждый день напоминая о бренности земного бытия. Жаркая была атака — немногие из костра того выскочили…

(фото из личного архива А. Доброго)

(фото из личного архива А. Доброго)

(фото из личного архива А. Доброго)

Можно представить цену атакующих действий (фото из личного архива А. Доброго)

А вечером уже противник огрызнулся — после успешного отражения нашего нахрапа, пошёл он в свой безуспешный «наступ». Снова работали Первый и Шестой посты справа и слева, снова Валдай порхал между миномётами, а его ребята, в поте лица, подносили заряды и мины. Мишин взвод на острие вражеского штурма оказался — выстояли парни, не подвели. На помощь им два «слона» подоспели с армейцами — уматывал противник «несолоно хлебавши»… Танки с пехотой преследовать врага начали, на горочку взобрались. И там у Миши ещё один боец в «трёхсотые» угодил — Саша Двадцать Пятый. Танчик на мину противопехотную наехал — осколками в плечо и зацепило, даже лёгкое пробило мимо броника.

Майор федералов — тоже Татарин — пригласил на вкусный плов, чтобы детально обсудить смену его парней на постах. Мы сидели в беседке под открытым небом, слушали канонаду и водили карандашом по лесополкам, высотам и перекрёсткам на карте. Не откладывая в долгий ящик, он отправил со мной маленького и быстрого Казаха на квадроцикле — к моему удивлению и радости в Русской Армии казахов тоже оказалось много. С громким рёвом мы мотались по зелёнкам вдоль фронта, где из неподвижных и однородных кустов вдруг материализовывались вооружённые люди. Они выходили навстречу по едва заметным тропам, между тщательно замаскированными окопами и огневыми точками, показывали растяжки, минные заграждения, рассказывали, куда ходят за водой и откуда ждут атаку противника. Потом они также тихо исчезали. А мы ехали дальше, наполняя округу рёвом квадрика, который многократно отражаясь от посадок, терялся где-то вдали.

Я запоминал, отмечал в памяти, что можно изменить, усилить и доделать. На следующее утро огромные неповоротливые КамАЗы везли наши взвода с вооружением, личными вещами, продуктами, водой и инструментом по тому же маршруту. Пока грузились бойцы, которых мы меняли, я показывал и рассказывал ребятам всё, что услышал и увидел ранее. Запрыгивал в кабину, и мы снова ехали обратно на базу за следующим и следующим подразделением, используя сумрак и утренний туман.

На Третий и Четвёртый посты зашли ребята со Второй роты, на Десятый я отвёз взвод Берсерка с Третьей, а на Пятый — Серёгу Сто Одиннадцатого с моими осетинами из первого взвода Первой роты.

К Пятому посту мы пошли с проводником пешочком, нагрузившись вещами и оружием, сквозь зелёнку, полную длинных и острых шипов акаций, старых украинских окопов, звериных троп и огромного оврага с грязным ручьём на дне. Расщепленные снарядами, стволы деревьев в хаотичном порядке валялись под ногами, уродливыми обрубками пней высились на всём протяжении пути. Шутки и прибаутки постепенно замирали на губах бойцов — страшная картина изувеченного леса невольно давила на психику, на плечи, прижимая к земле. Беззаботное пение птиц только усугубляло апокалиптическую картину. Диссонанс яркой зелени и обгоревших ржавых пятен рябил в глазах, внося сумятицу в сознание. Многочисленные воронки огромными, корявыми оспинами проступали на крутых склонах ложбины. Ноги скользили и срывались вниз — приходилось руками цепляться за обломанные ветки и, выступающие гладкие, отполированные корни. Пряный запах буйной летней растительности перебивался кислым тленом пороха, тротила и гексогена. Здесь Рай и Ад были причудливо перемешаны, одновременно маня и отталкивая притихших путников, которые нервно слушали обманчивую тишину и, оглядываясь друг на друга, заставляли свои ноги идти вперёд…

(фото из личного архива А. Доброго)

(фото из личного архива А. Доброго)

(фото из личного архива А. Доброго)

Мы остановились отдохнуть, а впереди ещё километр по бурелому. Решили продукты и воду оставить, чтобы вернуться позже. Налегке и шаг бодрей. Проводник заплутал и мы дали лишний крюк, пока не наткнулись на наши окопы. Потом и я пару раз ошибался тропой, хотя, к тому времени, бывал там неоднократно — хитрая падина путала легко и незаметно.

Встретили нас с большим облегчением. Ребята основательно закрепились, нарыли основных и запасных окопов на самом краю склона, между корней деревьев — за спиной овраг, впереди открытое поле с узкой лесополосой, перпендикулярно уходящей прямо к противнику. Лопата легко вгрызается в жирный и сочный чернозём — копаешь по пояс, по грудь, а там всё земля и земля. Густая тень плотно защищает от жгучего солнца и пристальных глаз вражеского