Единственная любовь Шерлока Холмса - Татьяна Глинская

– Где начальник станции? Мне срочно требуется экстренный поезд… Маневровый паровоз, дрезина! Воздушный шар – черт подери! Что-нибудь, на чем можно быстро добраться до Лондона! – кричал тот, что был в крылатке.

– Отчего бы вам, господа, не воспользоваться этим лондонским экспрессом? – заметила Ирэн. Ей почему-то захотелось помочь опоздавшему джентльмену в кепи. Но вместо того чтобы выразить признательность за совет, незнакомец прошил ее острым, холодным взглядом и ответил с крайним раздражением:

– Мисс, не имею чести знать вашего имени, но, вероятно, вы понятия не имеете о средней скорости экстренного поезда и о том, сколько времени теряет обычный экспресс на каждой стоянке? Вы полагаете, что поезда предназначены исключительно для прогулок. Разумеется – светские рауты, музыкальные салоны, Рождество в Париже, потом масленичный карнавал в Италии…

– Но как вы узнали, где я провела Рождество? – неподдельно изумилась Ирэн.

– Своеобразный акцент, избыток жестикуляции… Впрочем, достаточно рассмотреть вашу одежду, сохраняя дисциплину ума.

Мисс Адлер взглянула на свое отражение в окне вагона – на ней был подобранный по последней моде туалет и легкое манто, отороченное горностаем. Ее новый знакомый продолжил говорить, раскуривая трубку:

– Платье непривычного покроя и расцветки на леди, судя по драгоценностям, не испытывающей финансовых трудностей, означает, что такой фасон лишь входит в обычай, и, вероятнее всего, был приобретен в модной столице – Париже. Кроме того, ваш наряд, слишком открытый и легкий для британской погоды, в сочетании со здоровым цветом кожи заставляет предположить – вы только что прибыли из местности с более мягким и благоприятным климатом. Вспомним, где развлекались праздные господа последнюю пару недель? Разумеется, на одном из итальянских карнавалов…

Упоминание «праздных господ» заставило Ирэн поджать губы, жестом подозвала мальчишку-газетчика, выдернула газету у него из рук и развернула перед человеком в крылатке страницу с собственным портретом:

«Гастроли оперной дивы. Ирэн Адлер – лучший голос Европы, представит в Британии всего два концерта!»

– Итак, вы успели прочитать новости о моем британском турне и считаете, что исполнять оперные партии – легкий труд? Позвольте теперь и мне угадать – кто вы, мистер. Вероятно, дамский портной? Так хорошо разбираетесь в платьях… – Ирэн поправила шляпку. – Или скорее шляпник? Меховщик?

Мистер Нортон, следивший за их пикировкой через открытое окно, был уже не в силах сдерживать улыбку, высунулся наружу и обратился к господину в крылатке:

– Простите, мистер Холмс, но вам действительно стоит отказаться от привычки просматривать в газетах исключительно криминальную хронику! Мисс Адлер, позвольте представить вам Шерлока Холмса, самого экстравагантного частного сыщика в Британии!

Синьор Сильвио, с неожиданной для человека с его комплекцией прытью, выскочил из вагона с книгой в руках и бросился к спутнику мистера Холмса:

– Доктор! О какой восторг! Доктор Ватсон, ваши замечательные детективные истории, от которых невозможно оторваться! Благодаря этим рассказам я очень усовершенствовал свой английский. Пожалуйста, подпишите, – он сунул в руки смешавшемуся доктору книгу и грифельный карандаш. – Хе-хе-хе! Не так часто импресарио приходится просить автограф! Ирэн, душенька, вы тоже обязательно должны прочитать о дедуктивном методе…

– Ни-за-что! Лучше я буду читать железнодорожное расписание… – Ирэн поправила в книге импровизированную закладку и поднялась в купе.

Экипаж то и дело застревал в уличных заторах – огромный город словно проверял новых обитателей на крепость. Миллионы конских копыт, подошв, колесных рессор опускались на мостовые каждую секунду, из вентиляционных решеток подземки вырывались клубы пара, грохот и скрежет, перепуганные лошади пятились назад, увеличивая уличную давку. Город, похожий на гигантскую паутину, сплетенную, чтобы ловить робкие души, подавлял своими размерами. Красный кирпич сменялся серым камнем, стены улетали вверх все выше и смыкались над головой, закрывая небо.

Туман просачивался сквозь каменные каньоны улиц и превращал город в обманку – респектабельные, освещенные тысячами фонарей проспекты с банками, конторами и роскошными витринами упирались в темные и жуткие кварталы трущоб, тротуары терялись среди луж и сточных канав, от речной воды тянуло смрадом, а от приземистых портовых складов – протухшей рыбой. Повсюду сновали уличные торговцы, разносчики, девицы кривили накрашенные губы, заманивая простачков, а грабители и карманники орудовали, абсолютно не страшась быть « удушенными за шею до самой смерти»[4]за свои преступные деяния. Фабричные и каминные трубы извергали столько гари и копоти, что влажный воздух казался горьковатым на вкус.

Среди этого адского нагромождения людей, механизмов и сооружений тихое и благополучное предместье Сент-Джонсвуд казалось райским уголком, а вилла Брайони-Лодж, на которой Ирэн предстояло провести ближайший месяц, была настоящей жемчужиной всего квартала. Компактное двухэтажное строение отличалось комфортом и изяществом обстановки. К стене дома примыкал каретный сарай, в котором держали экипаж и пару лошадей. Позади виллы располагался милый маленький садик – большая роскошь по лондонским меркам.

Но все это благообразие казалось Ирэн фальшивым – она чувствовала себя мышкой, запертой в обитом атласом ларчике с кусочком сахара. Дом сняли тоже через посредника – так и не удалось выяснить, кто его настоящий наниматель и во сколько ему обходится содержание райского уголка. Всю многочисленную вышколенную прислугу, включая грумов и посудомойку, наняли через агентство. Любой из этих людей мог оказаться «глазом и ухом» мистера Милвертона – Ирэн постоянно чувствовала на себе чужой, липкий взгляд, кто-то неотступно следил за ней, даже во сне.

Оставаться в доме на положении запутавшейся в паутине мухи было невыносимо для независимой натуры Ирэн. Следующим утром она поднялась раньше обычного и помчалась в места известные и оживленные: ювелирные лавки, шляпные мастерские, перекусила в модной кофейне. И всюду она затылком чувствовала взгляд неведомого соглядатая! Такой тяжелый, что молодая дама невольно опускала плечи. Одного за другим она отправила в Брайони-Лодж мальчишку-посыльного и двух горничных, груженных шляпными коробками и свертками с покупками. Хотя ни накидка из ирландского кружева, ни муфта из русских соболей не улучшили ее настроения.

Оставшись одна, Ирэн направилась к Лоусерскому пассажу, стала плавно двигаться в бесконечном людском потоке и обдумывать свое незавидное положение.

У самого выхода ее тихонько окликнули:

– Мэм?

Ирэн не остановилась, не оглянулась, ее нервы зазвенели как струны. Но неприметный человек нагнал ее, без церемоний сунул в руки бумажный конверт, на котором было наклеено ее имя – Ирэн Адлер, вырезанное из газетной статьи! Конверт не был запечатан, в нем лежала аукционная табличка с номером «28». Ровно столько дней осталось до срока, предоставленного ей шталмейстером, чтобы вернуть драгоценности. Ирэн топнула ногой и, расталкивая толпу, бросилась следом за посыльным к выходу, но так и не сумела его догнать.