Матросская революция - Владимир Виленович Шигин

что по всей логике вещей именно Кронштадту надлежало быть не осиным гнездом революционеров и убийц, а форпостом православия и монархизма всей России. И это не простые слова. Вспомним, что именно в Кронштадте с 1855 по конец 1908 года служил в местном Андреевском соборе и проживал в Кронштадте знаменитый митрофорный протоиерей Иоанн Кронштадтский, один из главных и самых авторитетных духовных лидеров всего православного мира начала XX века, возведенный еще в 1964 году в ранг святых.

В годы служения Иоанна Кронштадтского в Кронштадт толпами валили паломники, искавшие исцеления и утешения у знаменитого пастыря.

Частыми посетителями Андреевского собора были офицеры и матросы местного гарнизона.

Почему же столь знаменитый духовник не смог посеять среди своей матросской паствы милосердие и добро? Почему не какой-нибудь уездный Урюпинск, а именно Кронштадт стал в 1917 году синонимом звериной матросской жестокости, богохульства и попрания всех православных заветов? Почему не знаменитый православный пастырь а недоучившиеся курчавые студенты смогли найти путь к сердцам матросов?

Чтобы попытаться ответить на этот весьма не праздный для нашей темы вопрос, обратимся к тому, что писал о своей личной встрече со знаменитым проповедником известный писатель-маринист 30—40-х годов прошлого века А.С. Новиков-Прибой, сам начинавший матросскую службу в Кронштадте. В своем, так и оставшимся не законченным романе «Капитан первого ранга», писатель описал собственные матросские годы в Кронштадте. Разумеется, не обошел он вниманием и столь знаковую фигуру, как Иоанн Кронштадтский, уделив ему несколько страниц. Можно соглашаться или не соглашаться с Новиковым-Прибоем, но перед нами единственное описание взаимоотношений знаменитого пастыря с матросами, написанное одним из этих матросов. Автор просит прощения у читателей за последующую достаточно длинную цитату, но она помогает не только понять отношение определенной части матросов к Иоанну Кронштадтскому, но и хотя бы немного понять и сам внутренний мир матросов, которые, спустя несколько лет, будут хладнокровно убивать своих командиров.

Побываем же в Андреевском соборе вместе с А.С. Новиковым-Прибоем и его товарищами — кронштадтскими матросами: «Каждый из нас, будучи еще в деревне, много понаслышался об Иоанне Кронштадтском. Слава о нем гремела по всей стране. Почти в каждой избе среди икон можно было увидеть его портрет. Этот священник заживо был зачислен в бесконечный сонм святых. О нем писали в газетах, а устная молва разносила, что он может изгонять из женщин бесов и вообще творить всякие чудеса. Был случай, когда буйно помешанный будто бы сразу же вылечился от одного только его благословения. Кроме того, он считался ясновидцем. Достаточно человеку лишь о чем-нибудь подумать, как он узнавал его мысли. В необыкновенную силу этого священника люди верили, ему молились, и каждый просил о своем: хворые — об исцелении от болезней, преступники — о прощении грехов, богатые — о ниспослании еще большего богатства, бедные об избавлении от голода, бесплодные — о нарождении детей, нелюбимые — о любви. И как магометане в Мекку, так и православные со всех концов России тянулись в Кронштадт, чтобы присутствовать при богослужении отца Иоанна. От наплыва людей в этот город хорошо богатели хозяева гостиниц.

Иногда матросы назначались начальством для охраны священника. Выйти ему из боковой двери Андреевского собора и пройти до кареты, стоявшей за оградой, было очень трудным делом: богомольцы, бросаясь под благословение отца Иоанна, могли сбить его с ног. Вот здесь-то и требовалась помощь со стороны солдат или матросов. Они выстраивались в две шеренги, одна против другой, и, ухватив друг друга за руки, образовывали собою коридор. В такой коридор могли проникнуть только богатые люди, подкупив полнотелую женщину Снигиреву, “батюшкину овцу”, как она сама себя величала, или проворного белокурого псаломщика.

Старые матросы по этому поводу смеялись:

— Выходит, что без денег так же нету тебе божьей благодати, как и хорошей выпивки и закуски в трактире.

От них же мы узнали, что Иоанн Кронштадтский очень богатый человек. Ему шлют деньги со всех концов России. Секретарь его ежедневно ходит с большой кожаной сумкой на почту и получает там мелкие и крупные переводы. Правда, когда отец Иоанн едет в коляске, то разбрасывает нищим медные и серебряные монеты, но это все делается больше для славы. Крупные суммы остаются при нем. Он имеет собственный дом, выезд и пароход. Какой же это святой? Вся эта критика, услышанная нами от старых матросов, сопровождалась страшной руганью.

Один из новобранцев нашего взвода, метко прозванный Стручком, был высок, тонок и сутул. Судя по его гибким и нежным рукам, он никогда не занимался физической работой. Во время молитвы в роте он отличался большим усердием и, обладая хорошим баритоном, очень красиво пел. В его синих, как весеннее небо, глазах светились наивность и задушевная простота. Но за этими располагающими внешними признаками в нем скрывалась большая хитрость. Как только он заявился в экипаж, то первым делом подарил инструктору Храпову серебряные часы.

Тот ко всем новобранцам относился с особой жестокостью, а к нему сразу же проникся любовью. У Стручка было много денег, и каждую неделю появлялись новые карманные часы. От родителей он ничего не получал. Откуда же у него такие доходы? И только, поживши с ним, мы узнали, в чем дело. Это был мошенник-профессионал. С неподражаемой ловкостью он, как выражаются матросы, “запускал водолаза” в чужие карманы. Но, как волк не беспокоит скотины той деревни, вблизи которой он проживает, так и этот новобранец никогда не позволял себе обидеть кого-либо из своих людей. Наоборот, он старался всячески ублажать нас.

Под видом набожного человека он каждый праздник отпрашивался у инструктора в Андреевский собор, где обыкновенно отправлял свое богослужение Иоанн Кронштадтский. Храпов охотно отпускал Стручка. Мы оставались в роте и скучали. Как дети ждут ласкового отца с базара, зная, что он привезет им подарки, так и мы с нетерпением поглядывали на дверь. Появление Стручка было для нас большой радостью. Он приносил карманные часы, бумажники, портмоне. Инструктор Храпов получал от него денежную награду. Не оставались и мы в обиде: для нашего взвода он покупал пуд баранок, полпуда колбасы, полведра водки, наделяя при этом каждого доброй горстью конфет. Новобранцы, изголодавшиеся на казенных харчах, с жадностью набрасывались на еду и водку. Если у Стручка выручка была особенно солидной, то пиршество продолжалось два дня. Товарищи, подвыпив, хвалили его на все лады:

— Ты наш благодетель.

— Пошли, господи, многолетней жизни тебе и отцу Иоанну.

— Без тебя, Стручок, где бы мы могли отведать такое кушанье? Да еще с выпивкой.

Стручок добродушно посмеивался, прищурив невинные