📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаПолковнику никто не пишет - Габриэль Гарсиа Маркес

Полковнику никто не пишет - Габриэль Гарсиа Маркес

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 15
Перейти на страницу:

На второй день, усевшись во дворе с белой простыней на коленях, она частым гребнем вычёсывала вшей, которые развелись за время болезни. На третий вымыла голову лавандовой водой, подождала, пока волосы высохнут, и уложила их на затылке небольшим узлом, сколов его заколкой.

Мысли полковника были заняты петухом. Даже ночью, лежа без сна в гамаке, он думал только о нём. В среду петуха взвесили, и оказалось, что он в форме. В тот же день товарищи Агустина, прощаясь с полковником, весело пророчили петуху победу, и полковник почувствовал, что сам он тоже в форме. Жена подстригла его.

— Ты сняла с меня двадцать лет, — сказал полковник, ощупывая голову. Женщина подумала, что он прав.

— Когда я чувствую себя хорошо, я могу и мёртвого оживить, — сказала она.

Но хватило их ненадолго. В доме уже не оставалось ничего для продажи, кроме часов и картины. В четверг вечером, когда запасы были на исходе, жена забеспокоилась.

— Не волнуйся, — утешил её полковник. — Завтра приходит почта.

На следующий день он поджидал катер, стоя около кабинета врача.

— Самолёт — прекрасная вещь, — говорил полковник, не отрывая глаз от почтового мешка. — Я слыхал, он может долететь до Европы за одну ночь.

— Может, — сказал врач, обмахиваясь журналом.

Полковник заметил почтового инспектора среди людей, ожидавших, пока катер причалит, чтобы впрыгнуть на него. Инспектор прыгнул первым. Взял у капитана запечатанный конверт. Потом поднялся на палубу. Почтовый мешок был привязан между двух бочек с нефтью.

— Хотя летать на самолётах опасно, — сказал полковник. Он было потерял из виду почтового инспектора, но скоро снова обнаружил его у тележки торговца, уставленной яркими бутылками с прохладительными напитками. — Человечество должно расплачиваться за прогресс.

— Теперь летать на самолёте безопаснее, чем плыть на катере, — сказал врач. — На высоте двадцать тысяч футов не страшна никакая буря.

— Двадцать тысяч футов, — повторил пораженный полковник, не в силах представить себе такую высоту.

Врач увлёкся разговором. Он поднял журнал на вытянутых руках, добился его полной неподвижности.

Но внимание полковника было приковано к инспектору. Он глядел, как тот пьёт пенящийся лимонад, держа стакан левой рукой. В правой у него висел почтовый мешок.

— Кроме того, в море стоят на якоре корабли, которые поддерживают постоянную связь с ночными самолётами, — продолжал говорить врач. — При таких предосторожностях самолёт куда безопаснее катера.

Полковник взглянул на врача.

— Ну конечно, — сказал он. — Наверно, лететь на самолёте — всё равно что сидеть на ковре.

Инспектор направился прямо к ним. Полковника вдруг охватило такое непреодолимое желание прочитать имя на конверте, запечатанном сургучом, что он даже отпрянул назад. Инспектор развязал мешок. Дал врачу газеты. Потом вскрыл пакет с частной корреспонденцией, проверил количество отправлений по накладной и стал читать имена адресатов на конвертах. Врач развернул газеты.

— По-прежнему Суэцкий вопрос, — сказал он, пробегая заголовки. — Запад теряет свои позиции.

Полковнику было не до заголовков. Он старался справиться с болью в желудке.

— С тех пор как ввели цензуру, газеты пишут только о Европе, — сказал он. — Хорошо бы европейцы приехали сюда, а мы бы отправились в Европу. Тогда каждый узнал бы, что происходит в его собственной стране.

— Для европейцев Южная Америка — это мужчина с усами, гитарой и револьвером, — со смехом сказал врач, не отрываясь от газеты. — Они нас не понимают.

Инспектор вручил ему корреспонденцию. Остальное положил в мешок и снова завязал его. Врач хотел было взяться за письма, но прежде взглянул на полковника. Потом на инспектора.

— Для полковника ничего?

Полковника охватила мучительная тревога. Инспектор закинул мешок за плечо, спустился с крыльца и сказал, не поворачивая головы:

— Полковнику никто не пишет.

Вопреки своей привычке полковник не пошёл сразу домой. Он пил в портняжной мастерской кофе, пока товарищи Агустина просматривали газеты. И чувствовал себя обманутым. Он предпочёл бы остаться здесь до следующей пятницы, лишь бы не являться к жене с пустыми руками. Но вот мастерскую закрыли, и откладывать неизбежное стало больше невозможно.

Жена ожидала его.

— Ничего? — спросила она.

— Ничего, — ответил он.

В следующую пятницу он, как всегда, встречал катер. И как всегда, возвратился домой без письма.

— Мы ждали уже достаточно долго, — сказала в тот вечер жена. — Только ты с твоим воловьим терпением можешь пятнадцать лет ждать письма.

Полковник лёг в гамак читать газеты.

— Надо дождаться очереди, — сказал он. — Наш номер — тысяча восемьсот двадцать три.

— С тех пор как мы ждём, этот номер уже дважды выигрывал в лотерее, — сказала женщина.

Полковник читал, как обычно, всё подряд — от первой страницы до последней, включая объявления. Но на этот раз он не мог сосредоточиться: он думал о своей пенсии ветерана. Девятнадцать лет назад, когда конгресс принял закон, полковник начал процесс, который должен был доказать, что этот закон распространяется и на него. Процесс длился восемь лет. Потом понадобилось ещё шесть лет, чтобы полковника включили в список ветеранов. И это было последнее письмо, которое он получил.

Он кончил читать после того, как протрубили комендантский час. И, уже собираясь гасить лампу, вдруг заметил, что жена не спит.

— У тебя сохранилась та вырезка?

Женщина подумала.

— Да. Она должна быть среди бумаг.

Жена откинула москитную сетку и достала из шкафа деревянную шкатулку, где лежала перетянутая резинкой пачка писем, сложенных по датам. Она нашла объявление адвокатской конторы, которая обещала активное содействие в оформлении пенсии ветеранам войны.

— Сколько я твержу тебе, чтобы ты сменил адвоката, — сказала она, передавая мужу газетную вырезку. — За это время мы успели бы не только получить деньги, но и истратить их. Что за радость, если нам сунут деньги в гроб, как индейцам.

Полковник прочитал вырезку двухлетней давности. Затем положил её в карман рубашки, висевшей за дверью.

— Но для смены адвоката тоже нужны деньги.

— Ничего подобного, — решительно возразила женщина. — Мы можем им написать, чтобы они вычли эти деньги из пенсии, когда выхлопочут её. Это единственный способ их заинтересовать.

И вот в субботу полковник отправился к своему адвокату, который встретил его, беззаботно покачиваясь в гамаке. Это был огромный негр, у которого в верхней челюсти сохранилось только два резца. Он сунул ноги в сандалии на деревянной подошве и открыл окно кабинета. У окна стояла пыльная пианола, заваленная рулонами бумаги, старыми бухгалтерскими книгами с прикрепленными к ним вырезками из «Диарио офисиаль» и разрозненными бюллетенями Инспекторского надзора. Пианола без клавиш служила также и письменным столом.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 15
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?