Пара для саламандра. Академия драконьего пламени - Мария Вельская

— Госпожа, вас ждут, прошу вас, пройдите в малую гостиную! Высокий гость, нельзя заставлять ждать.

Неужели опекунша уже кого-то нашла? Нет, это в мои планы совершенно не входило!

— Леди Надири разве не с ним? — негромко спросила, смотря в окно.

За ним простирался огромный город. Без грязных серых высоток, без шума машин и гари, без пожухлой травы. Аккуратные особняки, величественные дворцы, домики попроще, тенистые аллеи деревьев. Арки, арочки и башенки. Подвесные мосты. Невероятная, красота, к которой прикипела глазом, чуть не забыв, что слежу за реакцией служанки. А заодно снова рассматриваю доставшееся тело.

Невысокая, но не такая уж хрупкая девушка с симпатичным чуть округлым личиком, великолепными волосами цвета пламени в камине и прозрачно-серыми глазами.

А, нет. Я удивленно моргнула. Буквально в ту секунду, пока смотрела окно, цвет глаз вдруг начал резко меняться. Серость вытесняла яркая, мшистая зелень.

— Госпожа, леди и лорд Надири уехали в город.

Вот как.

Поспешно оправила юбки не такого броского, как первое, тёмно-синего платья с высоким воротом.

— В таком случае, идём, поприветствуем гостя.

Страха не было. Чтобы выбраться отсюда, подойдет любой способ. И, если гостя пустили сюда, значит, он достаточно влиятелен. Связываться опасно, но мало ли как он может пригодиться…

Вот только, когда мы вошли, навстречу мне поднялся, поклонившись, тот самый парень с короткими золотистыми волосами, с которым мы столкнулись рано утром в коридорах. И который так походил лицом на краэнга.

— Истресса Сарган. Рад видеть, что вы добрались благополучно. Служанка, выйди, в моем присутствии с твоей госпожой ничего не случится, — он коротко глянул на Лийну, и та, поспешно поклонившись, сбежала.

Да кто же он?! Память молчала. Найана, кажется, никогда не видела этого человека.

— Правда не знаешь, кто я? — молодой человек выпрямился, смотря пристально. Показалось — или его глаза на миг вспыхнули?

— Простите, милорд, боюсь, я слишком недолгое время нахожусь в столице.

Да уж, Найана — глупенькая курица, иначе не скажешь. Глупая и покорная, полностью сломавшаяся и даже не пытающаяся бороться. Выполняла всё, что прикажут опекуны, и ничем более не интересовалась.

— Энг Шиарраш Асайши.

Асайши? Это же.

Правящий род? Энг, простите! — снова склоняюсь в поклоне.

Танцы на углях. Ещё бы понять, вернее, вспомнить, что не так с большинством населения этой страны? Они определённо не люди. Но кто?

— И правда не знала, — задумчивое. И резкое, совершенно неожиданное. — Почему Аргат оставил тебя почти до утра? Так понравилась?

Нет, у него вообще чувство такта было запродано в младенчестве? Спасибо, что подсказал. Значит, краэнга зовут Аргат.

— Ты обязана отвечать представителю правящей Династии, — надменное нетерпение. Пристальный интерес.

— Не могу знать мыслей краэнга, энг Асайши, — постаралась сказать спокойно. А сама уже кипела. Наглый. Лицемерный. Напыщенный индюк. Что за мир такой? Гадость на гадости и пакостью погоняет! — боюсь, я была слишком уставшей, и он, возможно, лишь пожалел меня в своей великой милости.

Как произнесла эту фразу только, не представляю. По ним обоим ремень плачет. Хотя… поздно. Большие уже мальчики.

— И правда не знаешь, — задумчивый хмык заставил покрыться испариной. Он что, как в книгах — чует правду и ложь?

Прежде, чем она успела хоть что-то сказать, мужчина вдруг оказался совсем рядом.

Его глаза превратились в два пылающих угля, которые заслонили собой весь мир, ввинтились в разум, подчиняя, покоряя, лишая воли.

Всего на миг чужие губы прильнули к моим собственным. Всего один удар сердца — и бешеный, сокрушающий все преграды поцелуй. Поцелуй, который не оставил после себя ничего, кроме брезгливости и ярости.

Замах. Удар. Пощечина.

И пусть теперь хоть казнит.

Меня трясло. От унижения, от собственной беспомощности, от накатывающей злости. Где великая и могучая сила? Где, я вас спрашиваю? Почему этот… Шиарраш не превратился в симпатичный коврик?

Энг отшатнулся. На его лице было выражение безграничного удивления, почти ошеломления. Не ожидал?

— Отпусти. — процедил, вдруг болезненно морщась, — как у тебя вообще мозгов хватило! Отпусти немедленно, иначе хуже будет!

О чем он? Я его не держу!

Но. опустила взгляд на собственную, крепко сжатую ладонь. В ней был зажат кончик хвоста. Не такого гладкого, как у краэнга, более. толстого? Да, пожалуй. Упитанного и даже слегка чешуйчатого. Похоже, прикосновение к нему причиняло энгу боль. Он выглядел искренне растерянным.

И я совершила глупость. Попалась. Отпустила.

И уже через мгновение мою шею сжали чужие сильные пальцы.

— Скажи мне, почему я не могу убить тебя прямо сейчас, человечка?

В изменившемся рычащем голосе звучала искренняя, чистая ярость. Через узкие щели зрачков на меня смотрел не человек — готовый броситься зверь. Наверное, всё это было чересчур. Наверное, нормальная девушка в моём положении уже заливалась бы слезами в истерике.

Я же… Пропади всё пропадом. Отступать и уступать не буду. Смерть? Да, страшно. Но я точно знаю, что есть вещи пострашнее.

— Интересно — просипела, — как я могу ответить, если, — кха, — вы меня сейчас просто задушите.

— Люди, — меня даже отпустили. Слегка. Но говорить было уже вполне возможно, — слабые, угодливые, готовые подстелиться под того, у кого власть и деньги. Всё, на что вы способны — жалкие потуги. Вам никогда не сравниваться ни с одним драконом, василиском, виверной или даже младшими оборотнями! Ещё чего-то строите из себя!

Драконы? Василиски? Какой чудесный серпентариум! Я не психиатр и не психолог, но такая не рассуждающая ненависть, какую сейчас читаю в чужом взгляде — это личное. Очень личное. За случайный толчок, насмешку или вылитый кофе так не злятся.

Не знаю, к чему бы привёл наш разговор, если бы ворот платья не оказался надорван. И разозлённый маг не увидел бы ожерелье.

В ту же секунду рука на моей шее разжалась. Я бы упала, если он не подхватил. Отпускать, правда не спешил. На чужом лице на мгновение проступило отвращение.

— Это ещё что за.

Энг коснулся камней, и тут отдёрнул руку. Удавка начала сжиматься.

— Вот чешуя! Откуда?

Кажется, мачеха забыла кое-что уточнить. Делать гадости можно тихо и покорно. Послушно опустить глаза и нежно пролепетать:

— Супруга моего опекуна очень заботится о сироте.