Гоните ваши денежки - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
— Если рассмотреть мое дело под другим углом, — заговорил Антон Иванович, — получится вовсе не кража, а возвращение украденного. Восстановление исторической справедливости, если угодно. Дело в том, что эта монета моя. Митька Осетровский украл ее у меня очень давно. — Он сделал паузу и изучающе взглянул на Маркиза: — Вы, Леонид, коллекционировали что-нибудь?
— Марки в детстве пробовал собирать, — неохотно признался Леня. — Еще этикетки от спичечных коробков и конфетные фантики, но это когда совсем маленький был.
— Вот и я с детства заболел собирательством, только сразу начал с монет. У меня был сосед — очень интересный человек. Он много лет жил в Китае, подозреваю, что не под своим именем, и знал множество удивительных вещей, в том числе и о монетах. Это он подарил мне эту монету государства Маньчжоу-Го.
«В жизни не слышал», — привычно подумал Леня.
— Он говорил, что эта монета положит начало моей коллекции, что она счастливая. Я был мальчишкой и верил ему. Потом он умер, а я действительно увлекся собирательством. Научился разбираться в монетах, уже безошибочно определял мало-мальски ценные. С Митькой мы учились в школе, он немного младше. Мы подружились на почве нумизматики. Однажды он пришел ко мне, и мы провели целый вечер за рассматриванием моей коллекции. Я хватился пропажи только на следующий день.
Было воскресенье, и он уехал с родителями на дачу. Потом он бегал от меня три дня, пока я не подстерег его под лестницей и не побил. Меня же обвинили во всем как старшего. Отца, конечно, вызвали в школу, а он у меня был крут. Дома он заявил, что больше не желает слышать ни о каких монетах и запрещает мне заниматься нумизматикой. Он хотел выбросить всю мою коллекцию, но кто-то из соседей ему сказал, что она может представлять ценность. В общем, родители все убрали и отправили меня в пионерский лагерь — как раз подошло лето.
— Печально. — Леня собирался добавить, что он искренне сочувствует, но обнаружил, что сочувствия у него как раз нет.
— С Митькой мы больше не сталкивались, — продолжал Антон Иванович. — Осенью он переехал и пошел в другую школу. А я, как ни старался, не мог выбросить монеты из головы. Хотел начать все заново — не получалось, все же какие-то деньги нужны или обменный фонд, а у меня не было ни того ни другого. Отец и слышать не хотел о том, чтобы отдать коллекцию. Отношения у нас испортились, и как оказалось, навсегда. Со свойственным юности максимализмом я все делал наперекор. Любой родительский совет воспринимал в штыки. Учителя перекрестились, когда выпустили меня, потому что я тоже надоел до чертиков.
Один из селезней выбрался на берег, вразвалку подошел к столику, повернул изумрудную голову и очень выразительно посмотрел на Леню. Совсем как Аскольд, когда отирается возле холодильника. Леня рассмеялся и бросил ему булку.
— Вы слушаете? — спросил заказчик с заметным неудовольствием.
— Я весь внимание, но не могли бы вы выражаться яснее? И ближе к делу, пожалуйста.
— Извольте. С тех пор прошло много времени, я относительно преуспел и решил на старости лет снова заняться нумизматикой. Собрал неплохую коллекцию. Даже, знаете ли, та детская вернулась ко мне после смерти отца.
Митька Осетровский тоже не терял времени даром. Он разбогател и открыл частный музей нумизматики. На вечеринку по случаю открытия он пригласил всех коллекционеров, кроме меня. Хотя я, конечно, и сам бы не пошел. С тех пор мы с ним так и не встречались.
Но когда музей открылся, я пришел туда как обычный посетитель. Деньги за билет заплатил. — Антон Иванович усмехнулся. — Представьте, каково было мое удивление, когда я увидел в витрине свою монету! Ту самую, государства Маньчжоу-Го! Ту, что он украл у меня, когда мы были детьми! Он сохранил ее, и, судя по размаху дела, она принесла ему удачу. Ему, а не мне.
Леня исподтишка взглянул на заказчика. Ему решительно не нравилось, с какой ажитацией все это было сказано. Так и есть: глаза горят, волосы взлохмачены, сам перевозбужден.
— Словом, я решил, что монета должна вернуться ко мне. Это талисман, понимаете? Это подарок человека, которого я очень уважал. Можете считать это моим капризом, хотя на самом деле это не так.
— А вы не пробовали по-хорошему договориться с Осетровским? — Леня сказал это и немедленно: — Понял, понял, давняя вражда!
— Да нет, просто он ничего не продает.
На миг в глазах заказчика мелькнуло странное выражение, но оно исчезло, и Маркиз так и не сумел понять, что бы это значило.
— Так вы согласны? — напрямую спросил бывший владелец монеты. — Вопрос о вознаграждении решим.
Вопрос решили к обоюдному согласию. Маркиз пошел наперекор правилу десяти процентов и назвал солидную сумму. Заказчик не стал торговаться.
— Ну-с, — Антон Иванович посмотрел на часы, — не смею вас больше задерживать.
Леня быстро опустил глаза, чтобы клиент не увидел в них нечто чрезвычайно для себя неприятное. Нет, все-таки до чего этот человек ему не нравится!
— Позвольте откланяться. — Он поднялся. — Я сообщу вам о результатах.
— Как скоро это будет?
«Скоро только кошки родятся». — Маркизу хотелось ответить по-хамски, но он, естественно, сдержался, улыбнулся как можно любезнее, но назвать точный срок отказался.
Заказчик и не подумал подать ему руку на прощание, просто перешел на другую сторону пруда, где пристроился к удочке. Леня проводил его рассеянным взглядом и побрел к выходу из парка. Однако стоило кустам сирени заслонить его от официанта, как он тут же развернулся и пошел назад, забирая в сторону.
Леня обошел павильон, на котором теперь красовалась вывеска «Ресторан «Подворье». Помимо открытой террасы, где он сидел, здесь имелся еще довольно приличный зал внутри. Зал был пуст, наверное, ресторан открывался позднее.
Маркиз окинул все это великолепие взглядом праздношатающегося человека. Откуда-то немедленно вынырнул накачанный парень:
— Мы закрыты до шести!
Чувствовалось, что, если Леня предпримет даже малейшую попытку возмутиться, охранник с удовольствием выставит его вон.
— Да я ничего такого. — Леня простодушно улыбнулся. — Просто смотрю, гуляю…
— Нечего смотреть. У нас не музей. — Охранник был все так же суров.
«Что за публика, — расстроился Леня. — Официант — прохиндей, охранник — хам. Ой, до чего мне здесь не нравится!..»
Однако уйти просто так нельзя. Глупо не выяснить здесь хоть что-нибудь о новом заказчике.
Судя по всему, он проводит в этом саду много времени. Официант запросто называет его Иоганнычем, стало быть, он здесь свой. Но официанта расспрашивать нельзя, этот держиморда тоже ничего не скажет, еще как пить дать накостыляет по шее. Леня за себя, конечно, постоит, но поднимать шум совершенно ни к чему.
Он разочарованно побрел прочь. За павильоном его ждало маленькое открытие. Оказывается, ресторан был шикарным только с виду. На заднем дворе, огороженном простой проволочной сеткой, валялись какие-то доски, ящики и то, что осталось от трудолюбивых пионеров — транспаранты и вырезанные из фанеры силуэты крейсеров. Леня прошел вдоль сетки до маленькой калитки, замотанной проволокой, как у нерадивого деревенского хозяина. Он уже взялся было за проволоку, но тут из-за ящиков появился здоровенный детина в грязной белой куртке и поварском колпаке. Одной рукой тащил что-то извивающееся и визжащее, как поросенок.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!