Бригада. Книга 13. Поцелуй Фемиды - Александр Белов

Введенский все чаще ловил себя на мысли, что его тяготит любое общение, за исключением связанного с исполнением непосредственных служебных обязанностей. Он возненавидел великосветские тусовки, где нужно «торговать мордой», и которые в силу положения ему время от времени приходилось посещать. Его до крайности раздражали всевозможные пресс-конференции, «телемосты» и необходимость общаться с депутатским корпусом. К счастью, эту часть работы в последнее время в основном брал на себя генерал Хохлов, и это устраивало их обоих — как руководителя ведомства пред пенсионного возраста, так и его заместителя, вероятного преемника на высокий пост.

Кстати, именно недвусмысленное пожелание генерала Хохлова утвердило Игоря Леонидовича в решении: надо взять тайм-аут. Пожелание было высказано после того, как они вернулись с очередного заседания комиссии по расследованию «столкновения подводной лодки с Останкинской телебашней», и шеф как бы случайно заглянул в кабинет своего подчиненного. Такое бывало лишь в случаях, когда предстоял деликатный и не вполне формальный разговор.

Прежде чем приступить к разговору, Андрей Анатольевич Хохлов с любопытством обвел глазами кабинет, как будто пришел сюда впервые, и уперся взглядом в портрет Дзержинского.

— Двое в комнате: я и Феликс… — задумчиво сказал он.

Своим каламбуром шеф намекал на то обстоятельство, что большинство коллег Введенского сочли за благо расстаться с портретом основателя и духовного вдохновителя грозного ведомства. Остроносое, остроглазое и остробородое лицо Мефистофеля-революции они заменили на простоватый лик главы государства. Оно получалось и в ногу со временем, и, по сути верно: ведь действующий президент Батин из своих, из чекистов…

Что же касается заместителя директора ФСБ генерала Введенского, то он из какого-то мальчишеского упрямства оставил на стене Железного Феликса, а Батина вообще проигнорировал. Это был его маленький бунт против политической конъюнктуры.

— Как там учил Феликс Эдмундович насчет рук, головы и сердца? — усмехнулся Хохлов. — . Насчет чистоты ваших, Игорь Леонидович, рук лично я никогда не сомневался. А вот по поводу температуры головы… Тут есть кое-какие вопросы.

Все понятно: генерал делает мягкую выволочку за сегодняшнее поведение своего подчиненного в ходе совещания. Игорь Леонидович на минуту поддался раздражению, донимающему его в последнее время, и слишком резко парировал в споре с одним из депутатов — председателем думского комитета по законности и праву. Слишком резко, пожалуй, даже язвительно. Неужели это было так заметно?

Они поговорили еще немного о текущих проблемах, и, уже уходя, Хохлов еще раз высказал пожелание:

— Отдыхайте, Игорь Леонидович. Поправьте здоровье, пока есть такая возможность: нигде не бабахнуло, и никого ниоткуда не свергли…

От разговора остался неприятный осадок. В особенности задел за живое намек старого мудрого чекиста, или это только показалось, на то, что вопрос о будущем назначении его главой ФСБ еще окончательно не решен, и кандидату не следует терять бдительность. Как будто Введенский рвался на этот пост.

Так он оказался на больничной койке, во власти физиотерапевтов и массажисток. Но душевного равновесия это ему не принесло. «А может, послать все на хрен? Подковерные игры, мышиную возню и вечную гонку: кто быстрее добежит и урвет кус покрупнее от большого пирога… — размышлял он, облепленный электродами, — и сразу наступит свобода…»

Он лежал на кушетке и разглядывал едва заметную трещинку на потолке. Вот с таких маленьких трещин и начинается разрушение любых монолитов. Не завелась ли такая же в его взаимоотношениях с государством? Многозначное слово «свобода» в этот момент представлялось ему синонимом простых человеческих радостей. А именно: возможность смеяться, когда смешно, грустить, когда грустно, поддерживать друзей и подонку в глаза говорить, что он подонок. И на стенку в своем кабинете вешать портрет того, кого только вздумается. Хоть бы и Джона Леннона…

Соседи по отделению — толстопузые генералы и полковники самозабвенно обсуждали наличие белка в собственной моче и отсутствие здравого умысла в призывах перевести армию на профессиональную основу. Уже через три дня Введенский почувствовал, что задыхается в этой атмосфере и дезертировал, сбежал домой…

Рычание подрастающих львов как-то незаметно сменилось писклявыми голосами мультяшных героев, и зазевавшийся воспитатель с опозданием заметил, что на экране мельтешат запрещенные к показу покемоны. Даша, притулившись к деду сбоку, впилась глазками в экран. Пытаться оторвать сейчас девочку от этого занятия означало «непредсказуемые последствия», и Введенский малодушно решил, что ничего страшного. Обыкновенный дешевый мультик с плохой графикой, и никакого зомбирования. Уж кто-кто, а он, опытный боец невидимого фронта, имеет право судить о таких вещах…

Игорь Леонидович улегся на диване поудобнее и развернул газету. В последние дни он делал это неохотно и по минимуму: имеет право хотя бы на больничном отдохнуть от негатива! А новости просматривал исключительно на предмет того, как выразился шеф, не рвануло ли где чего, и не свергли кого откуда.

В этом году на борьбу с терроризмом брошены даже Санта-Клаусы…

Глава скандально известной фирмы Властелина, отсидев за мошенничество, открыла сразу два новых пункта сбора денег от населения…

В одном из городских клубов сотрудники милиции обнаружили автомат, который вместо газировки выдавал таблетки наркотика экстази…

Поистине, оптимизмом веяло только от объявлений гадалок: они обещали снять порчу с гарантией в сто пятьдесят процентов.

— Эт-то что за Покемон? — . донесся вдруг идиотский крик из телевизора.

Игорь Леонидович от неожиданности дернулся и нечаянно надавил локтем на телевизионный пульт. В ту же секунду картинка на экране сменилась: вместо изображения фантастического существа с глазами на заднице возникло усатое харизматическое лицо давешнего депутата. Того самого Удодова — председателя комиссии по законности, с которым Введенский схлестнулся накануне. Депутат, сверкая глазами, обличал зарвавшихся олигархов, пропагандировал всеобщее равенство перед законом, требовал от бизнесменов социальной ответственности вместо политической всеядности.

Введенский оторвался от газеты: что-то насторожило его в тоне выступающего.

— Это что за покемон!? А это что за покемон!? — Даша зашлась хохотом: усатый дядька действительно чем-то напоминал смешного покемона. — Деда, ну давай, переключай назад.

— Погоди-ка, внучка… Там все равно сейчас реклама, — Введенский мягко отстранил девочку и принялся нажимать другие кнопки на пульте.

На одном из каналов ведущий Леонид Якубович, по скоморошьи напялив на себя только что подаренную морскую фуражку, крутил «колесо удачи». На другом канале шел прямой репортаж о спуске на воду атомного крейсера «Пацифист». Мелькнуло улыбающееся лицо генерала Хохлова — шеф находился в президентской свите, а потом камера надолго задержалась на лице президента Батина в такой же, как у Якубовича, морской фуражке на голове. Президент крутил штурвал крейсера.