Пассажир - Лев Астор

class="p1">— Ну да, — согласился Мотя. — Только там ты можешь сам все сделать и решить. А тут… — он отмахнулся, будто муху прогонял.

Тут у меня все складывалось лучше не придумать.

— Да ты не бойся, — оживился он. — Сейчас сутками ловить автобус не придется. Я его теперь в морду знаю и примерное время тоже. И он скоро будет.

— Нет, спасибо, — сказал я как можно суше. — Мне как-то в психушку не хочется. Лучше я так поживу. В зависимости. Хотя бы, не от санитаров.

— Думаешь, я чокнулся? — удивился Мотя. — Сейчас… — он поддернул рукав и посмотрел на часы.

Марку на матово-черном циферблате я не узнал, но метки на нем подозрительно походили на тритиевые. Светят всегда, «зарядки светом» не требуют. Дорогое удовольствие.

— Минут пятнадцать есть. Как минимум, — объявил он. — Пойдем, хоть проводишь. Может, когда увидишь, передумаешь?

С чего бы я передумал? И провожать-то этого психа желания не было, а не то, чтобы куда-то ехать в компании с ним. Бросить все и переться в какую-то небывальщину — тем более. Вот согласись я на это, тогда меня точно нужно везти в дурдом.

Мы стояли на остановке.

Мотя постоянно поглядывал на часы, бубнил под нос про опоздания и несходимость времени. Я торчал рядом, прикидывая, не нужно ли что-то срочно прикупить до того, как ехать в аэропорт, и успею ли я сделать остальное. Так мы простояли больше получаса.

— Извини, старик, — сказал Мотя, глядя, как я дергаюсь. — Что-то он опаздывает. Причем и тут, и там.

— Ага, — кивнул я. — Про там не знаю. Тут я его не вижу. И не думаю, что увижу. Надо было галоперидолу принять. Извини, забыл.

Я развернулся и пошел к дому.

— Ты куда? — крикнул сзади Мотя.

— За таблетками, — кинул я за спину. — А то в дурку с тобой не пустят.

Больше я Мотю не видел. Может быть, он действительно уехал на том «не нашем» автобусе. Надеюсь на это.

Через сутки золотая осень кончилась. Похолодало. Небо затянуло тучами. Сверху посыпала морось, переходящая в дождь и обратно.

Отношения тоже охладели.

Сразу после отпуска, в который я не поехал. За сутки до вылета мне внезапно нашлись очень важные дела, неотложная рутина и другие вопросы, которые больше никому доверить было никак нельзя. Поэтому она мне сказала: «Извини. Ты же понимаешь…» А я кивнул, что понимаю, и обещал не подвести.

Не подвел. Хотя, как оказалось, понял не все и не так.

Приехав, она стала избегать общения вне работы. Да и в офисе тоже, все ограничилось служебными обязанностями.

Через пару суток я не выдержал и прямо спросил: «Что случилось?»

Она помялась, а потом выдала, что встретила какого-то музыканта… В общем, такого. Это любовь, а сердцу не прикажешь. И, оказывается, я сам сказал, что все понимаю, поэтому она рассчитывает на мое здравомыслие. Поэтому лучше расстаться друзьями и «по-хорошему».

Наверное, мое здравомыслие было сильно переоценено.

В тот же вечер я купил огромный букет и подкараулил ее у подъезда. Благо на территорию дома я все еще мог пройти.

Она вышла, почти выплыла под большим зонтом, бесполезным от осенней мороси. Я видел только ее. Бросился к ней с букетом. А стоило еще посмотреть на того, кто зонт держал.

Протягиваю ей цветы, прошу простить, если что не так сделал, и тут мой букет по-хозяйски так перехватывают, и визгливый такой голосок объявляет что-то типа: «Ох уж эта известность! От поклонников никуда не спрятаться!»

Поясняю, что цветы не ему, он просто не понял. Она стоит растерянная. А из-за букета вылезает раскрашенная рожа…

Я этому типчику носком ботинка слегка в голень ткнул. Ну он согнулся, развопился, что покалечили и чуть ли не убили. А она мне заявила, чтобы я убирался с глаз долой. Прогнала, короче.

На следующий день прихожу на работу, а директора моего ненаглядного нет. Секретарь говорит, что у босса психическая травма из-за чьей-то хулиганской выходки. На этого музыканта напали и жестоко избили у нее на глазах.

Я подумал, что так ему и надо и пожелал удачи тому, кто это сделал. Ну и сразу, не выходя из предбанника с секретарем, набрал ей. Спросить, как себя чувствует и все такое.

Она не отвечает. Я набрал снова. Опять без ответа.

Запиликал телефон секретаря. А меня ее звонки не касаются, я внимания на них не обращаю, опять набираю номер. В этот раз меня тут же сбрасывают.

Думаю, «что за фигня?»

Тут секретарь в кулак кашляет и рукой машет. Подошел, «В чем дело?» — спрашиваю. В ответ узнаю, что после вчерашней хулиганской выходки меня видеть не желают. Поскольку встречи на работе неизбежны, то я, по сути, уволен. Отделу кадров сейчас сообщат, чтобы рассчитали меня без двух недель отработки.

Конечно, уволили меня без золотого парашюта. Не того калибра фигура. Но какое-то выходное пособие в зубы выдали. Чтобы сразу с голоду не умер.

Я в тот же день разослал резюме во все предприятия нашей отрасли. Не очень-то их нас и много. Скорее, ниша, чем отрасль. Но со своими регуляторами и вообще, все как положено.

Первые дни я не волновался. Объявил себе, что это отпуск. Пусть без поездки и погода за окном гадкая, но все-таки отдых. Какой-то такой. Я дважды в день проверял ответы, репетировал речь перед будущим нанимателем, да прикидывал шансы на устройство в прежней позиции. Шансов выходило немного, но я не унывал.

На вторую неделю стало понятно, что молчание затягивается. Если бы хоть сказали «нет, неинтересно». А так… Казалось, я отправил письма не конкретному адресату, а посовал их в бутылки и закинул в бурное море. Или послал «на деревню дедушке».

В конце третьей недели мне позвонили.

Я примчался на собеседование, готовый и на понижение позиции, и на много чего еще. Не впервой с нуля начинать. Тогда получилось быстро, в этот раз можно помедленнее. Был бы рост вообще, а вырасти я смогу. В голове крутилась речь о том, какой я полезный и сколько всего хорошего принести именно этой компании, а заодно и вся справочная информация о ней и тому, что она делает.

Я чувствовал себя подготовленным к экзамену не меньше, чем на «отлично». Оставалось его только сдать.

За пятнадцать минут до назначенного времени я стоял перед охранником офисного центра. Этот шкаф с плохо бритым лицом, не обезображенным избытком интеллекта, вертел в руках мой паспорт, перелистывал страницы с первой до последней, водил пальцем в бумагах, перечитывал и переспрашивал имя и фамилию. Время шло.

В конце концов, громила в форме вернул мне паспорт, сообщив, что меня в списках на пропуск нет.