Бойфренд для няни - Ирина Андросова

Хлопнула входная дверь, и в прихожей раздались девчачьи голоса. Я сразу поняла, что высокий и звонкий, как бубенец, голос принадлежит той самой первоклашке, к которой я, собственно говоря, и шла работать. Поэтому, нацепив на лицо радостную улыбку Мэри Поппинс, я отправилась знакомиться со Светиком. Шагнув в прихожую, я присела на корточки и ласково протянула руки к маленькому белокурому существу, похожему на ангела. Если верить телепередачам по педагогике, взрослые всегда так делают, если хотят втереться в доверие к детям. Звонкий колокольчик стих в тот же миг, как только малышка заметила мое приветливое лицо на уровне своей мордашки. Ангел смерил меня недоверчивым взглядом и хриплым басом спросил:

— Ты хто?

— Твоя новая нянечка, — игриво пропела я, воображая себя Белоснежкой, разговаривающей с синичкой.

Хмурая девица, что стояла рядом с малышкой, перестала рассматривать туфлю с оторванным каблуком, которую до этого крутила в руках, и кинула на меня настороженный взгляд. Судя по всему, это и была Лиза, хотя в то, что старшеклассница только что вернулась из школы, поверить было трудновато. Темные Лизины волосы были обильно залиты лаком и топорщились во все стороны, что придавало ее детскому лицу, украшенному васильковыми тенями, персиковыми румянами и клубничной помадой, вид завсегдатая кислотной тусовки. Лимонного оттенка лосины выглядывали из-под крохотной джинсовой юбочки. Таким же вызывающе желтым был и топик, больше похожий на верх от купальника. Лиза сдула упавшую на глаза рваную челку, смерила меня оценивающим взглядом и протянула в нос:

— Няа-анька, значит… И как зовуут?

— Маргарита, — с трудом выдавила из себя я. И зачем-то добавила, в упор глядя на желтые лосины: — Ивановна.

— Будешь Марго, — хмыкнула Лиза. — А меня зови просто — Бритни Спирс.

Между тем белокурый ангел сноровисто ухватилась за небрежно собранные на затылке волосы и привычным движением подтянула свалявшийся хвост. Проворно скинула ранец со спины и расстегнула меховую жилетку пронзительно-розового цвета, в гламурных журналах именуемого «барби пинк». На попке первоклашки красовались велюровые шортики столь же позитивной расцветки, на которых болтался задорный поросячий хвост.

— Светик, ты любишь свинок? — умильно спросила я, желая понравиться малышке.

— Ненавижу, — хрипло отрезала девочка.

— А почему же у тебя сзади поросячий хвостик? — не отставала я.

— Это не хвостик, это рюшка оторвалась. Вот видите, раньше на попе было вот так вот, а потом Вовка выдернул из-под меня стул, и когда я падала со шкафа, то штанами зацепилась за угол парты.

Сначала я еще пыталась представить себе малютку Светика, из-под которой злые одноклассники выдернули стул, но откровение про шкаф спутало все мои мысли. Я уже не слушала белокурого ангелочка, а кидала осторожные взгляды на Лизу, гадая, что же она замышляет. Мрачнеющее с каждой секундой лицо старшей из детей Кашкиных не оставляло никаких сомнений в том, что сейчас кто-то получит по полной программе.

И я не ошиблась в своих ожиданиях. Пока Светик, независимо покачиваясь с пятки на мысок, объясняла мне происхождение хвоста — закорючки на собственных шортах, ее старшая сестра продолжала придирчиво изучать то место на туфле, где когда-то был каблук. Придя к некоему выводу, Лиза скроила лютую гримасу и решительно двинулась по коридору, размахивая туфлей и вопя на всю квартиру:

— Скунс паршивый, ты каблук оторвал?

Распахнув пинком Ромкину дверь, Лизавета влетела в комнату и, невзирая на дикие вопли братца, стянула мальчишку с подоконника, где тот, кое-как прибрав книжки, продолжал наблюдение за пришельцами.

— Ах ты, верблюжий сын, ты зачем мне туфли испоганил? — голосила девчонка, охаживая Ромку этой самой туфлей по тощей спине и выпирающим лопаткам.

По тому, как парень делал честное лицо, как ерошил волосы и горячо клялся в своей невиновности, было понятно, что обувь испортил именно он.

— Клянусь чем хочешь, это не я! — с преувеличенной искренностью завывал Ромка. — Это, наверное, Светик брала поносить…

Но Лиза была тертый калач, и провести ее оказалось не так-то просто. Лиза знала, где искать улики. Девчонка коршуном налетела на сумки брата и в мгновение ока завладела их содержимым. Там оказалась подборка вырезок про НЛО из журнала «Геоленок», стопка ветхих книг о динозаврах и завязанная на тесемки папка с изображением Бэтмена.

Небрежно поворошив мальчишечьи богатства и не обнаружив искомого, жестокая сестра сорвала с пояса подозреваемого заветную жестянку и запустила алчные лапы в святая святых. Напрасно Ромка бегал вокруг разорительницы и, потрясая желтой конвенцией, цитировал статью шестнадцать, согласно которой все дети имеют право на личную жизнь, — старшая сестрица без зазрения совести вытряхнула из жестяной банки металлический каблук, достала связку фигурных ключиков разной степени ржавости и нечто загадочное округлой формы, бережно обернутое в полиэтилен. Заинтригованная находкой, Лиза мигом утратила интерес к каблуку и принялась разворачивать полиэтиленовую упаковку, приговаривая:

— А это что еще за гадость?

Несчастный обладатель разоренных сокровищ устал грозиться Страсбургским судом и теперь только жалобно всхлипывал, дрожащими руками набирая на телефонной трубке номер уполномоченного по правам ребенка, почерпнутый из той же брошюры. Но представитель правозащитной организации, на которого возлагались большие надежды, был, как видно, занят какими-то глупостями и к телефону не подходил, чем доводил Романа до белого каления.

Светик стояла в дверях комнаты брата и без особого интереса наблюдала за разборкой. Было заметно, что подобная баталия для малышки в порядке вещей. От окончательного поругания Ромкины богатства спас звонок мобильника, раздавшийся в сумке его обидчицы. Кинув на пол так и не размотанный до конца полиэтиленовый кулек, который тут же прибрала к рукам младшая сестрица, «Бритни Спирс» неторопливо вынула телефон из кармашка оранжевого баула, заменявшего Лизавете школьный портфель. И, между делом грозя братцу надрать задницу за каблук и мухоморный характер, неторопливо нажала на клавишу приема.

— Bay, Шакира! — враз изменившимся голосом прокричала она в трубку, теряя всякий интерес к поверженному противнику. — Колись, подруга, ты алгебру сделала?

Болтая по телефону, Лиза надменно покинула комнату брата и удалилась в свои захламленные апартаменты, а заплаканный Ромка принялся распихивать богатства обратно по торбам. Первым делом он вернул на место сокровища из жестянки — связку ключей и железный каблук, озираясь по сторонам в поисках недостающего артефакта в полиэтилене.

— И зачем тебе этот хлам? — удивилась я, наблюдая, как Светик, повизгивая в коридоре от нетерпения и любопытства, сковыривает обертку с круглой липкой блямбы.

— Никакой это не хлам, а куски дракона. Его зуб и глаз, — заносчиво ответил мальчишка, сопя носом. — Самые что ни на есть настоящие!

В принципе я Ромку понимала. Я тоже в детстве обожала читать про дальние страны и до двенадцати лет писала письма своему лучшему другу львенку Симбе из «Короля-льва», очень обижаясь, что приятель тянет с ответом. А Коровина до сих пор верит, что Брем Стокер не придумал про Дракулу, а рассказал все так, как есть на самом деле. Что же мы хотим от ребенка, в распоряжении которого находятся прекрасно иллюстрированные псевдонаучные труды, посвященные сказочным чудовищам, от начала и до конца придуманные гениальными фальсификаторами из далекой беспринципной Америки?