Зови меня Златовлаской - Татьяна Никандрова

Антон, стоя у ворот, был воплощением сосредоточенности. Брови сдвинуты к переносице, глаза немного прищурены. В теле угадывалось напряжение. Антон уже отбил четыре мяча, оставался последний, который должен был забивать главный нападающий команды Никита Ящук.

Никита принес школьной сборной иного побед и был всеобщим любимцем. Он разбежался, и, когда занес ногу для удара по мячу, было очевидно, что мяч полетит вправо, но каким-то чудесным образом он метнулся в левый угол. Я ахнула. Но Булаткин оказался прозорлив и угадал направление. Он прыгнул по диагонали и схватил мяч.

Трибуны взорвались. "Булаткин — красавчик!" — доносились одобрительные крики. Антон выдохнул и направил взгляд на нас с Адой. Мы широко заулыбались, поднимая большие пальцы вверх. Антон устало кивнул нам. Расслабляться было рано: если Гриша сможет также отбить пять мячей, то придется повторять все по третьему кругу.

— Он как выжитый лимон, — с беспокойством отметила Ада.

— Ничего не имею против Гриши, но хочу, чтоб он сейчас лажанул, — вздохнула я.

Пока Гриша готовился, я посмотрела в сторону Пешкова и не без досады заметила, что рядом с ним нарисовалась Яна Ширшикова, девчонка из другого десятого класса.

Я не любила Яну с тех самых пор, как она в восьмом классе, являясь якобы подругой Арины Макаровой, распускала за глаза про нее обидные слухи.

Она присела на спинку стоявшего перед Пешковым сиденья и что-то ему рассказывала. Парень с улыбкой слушал, иногда посмеиваясь.

От созерцания этой сцены меня отвлек свисток, сигнал о второй серии пенальти для Гриши. Парень держался хорошо, взяв первые три мяча, однако четвертый ему не дался. Он упал на колени и огорченно схватился за голову. Вся его поза выражала разочарование.

Мы с Адой радостно схватились за руки. Гришу, конечно, было жалко, но все по справедливости: Антон честно заслужил называться новым вратарем футбольной команды школы № 131.

Булаткин улыбался во все тридцать два, принимая поздравления от своих новоиспеченных партнеров по команде. Сбежав на поле, я радостно подскочила к нему и повисла на шее.

— Булаткин, ты с седьмого класса мечтал играть в школьной сборной, и вот теперь это твоя реальность, — пафосно провозгласила я, целуя друга в щеку.

— Что сказать, повезло, — скромно почесывая затылок, ответил Антон. Видимо, его смущал такой наплыв поздравлений и похвалы.

Спустя полчаса трибуны начали постепенно пустеть. Школьники расходились. Я посмотрела на Диму, он по-прежнему разговаривал с Яной. Я раздраженно опустила взгляд и мысленно пристыдила себя за то, что все время пялюсь на него.

— Ну что, отпразднуем? — Булаткин обхватил меня за плечи.

— Да, давай, — улыбнулась я.

— Все в Мак, я угощаю! — присвистнул Булаткин.

После поедания бургеров и картошки фри с Антоном, Адой и еще несколькими одноклассниками я вернулась домой, завалилась на кровать и поднесла к лицу телефон.

По телу пробежали мурашки. Одно сообщение. От Пешкова. Я глубоко вдохнула, прежде чем нажать "открыть".

Наше общение началось довольно мило: стандартные "как дела" и "что делаешь" сменились комплиментами в адрес моих танцевальных талантов. Не выдержав, я спросила, всегда ли мы будем общаться только виртуально, на что Пешков без стеснения позвал меня погулять.

Я задумалась, перекладывая телефон из руки в руку. Случившееся выглядело так, будто я сама напросилась на свидание. Все же приятней, когда парень добивается встречи, а не наоборот. Но дело было сделано.

Мы договорились встретиться завтра вечером и сходить в кино. В прокате шел какой-то ужастик, на который Пешков хотел попасть. На самом деле ужастики я совсем не любила. После них всегда плохо спалось ночью. Было страшно высунуть руку или ногу из-под одеяла, казалось, что чья-то холодная костлявая рука обязательно схватит за конечность и утащит в чистилище. Несмотря на то что мне было шестнадцать, а не шесть, я никак не могла отделаться от этого нелепого страха, поэтому несколько ночей после просмотра фильмов ужасов потела под одеялом.

Однако сейчас ситуация была нестандартная, и отменять встречу с Пешковым из-за костлявой руки я не собиралась, придется потерпеть. На следующий день я рассказала друзьям о предстоящем вечере.

— Зачем на первое свидание идти в кино? — недоумевал Антон.

— В смысле? — не поняла я.

— Вы сидите и два часа пялитесь на экран без возможности пообщаться. В итоге за это время вы вообще не продвинулись в том, чтобы узнать друг друга лучше. А разве не в этом смысл свидания?

Я задумалась. Определенно в словах Булаткина было рациональное зерно. Будь я парнем, ни за что не потащила бы девушку в кино в самом начале, да еще и на ужастик.

Однако все эти рассуждения не могли помешать мне тщательно готовиться к встрече. Я приняла душ, накрасилась, надела легкое шифоновое платье и стала ждать Пешкова, который должен был подойти к моему дому. Он явился спустя двадцать минут после назначенного времени. Вначале я хотела пристыдить его за это, но потом решила не занудствовать и сделать вид, что не обратила внимания.

Фильм был на редкость дрянной. Не столько страшный, сколько мерзкий. Расчлененка, кровь, надрывные крики главных героев — мне казалось, что мой мозг изнасиловали. Однако была пара моментов, когда я встревоженно цеплялась за руку Димы. Нет, не то чтобы я испугалась, но надо же было хоть как-то развивать наши отношения. Я решила, что притвориться напуганной и беззащитной — не худшая тактика. В журналах читала, что парням такое нравится.

После фильма мы немного прогулялись, а потом Пешков проводил меня домой. В общении он оказался легким и открытым, с юмором смотрел на жизнь и забавно шутил.

Больше всего меня привлекали его необыкновенные бледно-голубые глаза, они напоминали замерзшие озера, ведь именно таким цветом изображают лед на картинках. Я даже заподозрила его в ношении линз, но он опроверг мои предположения, сказав, что редкий цвет глаз унаследовал от матери.

Главным увлечением Димы был скейтборд. Он тратил на катание и отработку трюков почти все свое свободное время. В прошлом году он даже участвовал в соревнованиях и занимал призовые места.

Дима был высоким, гораздо выше меня.

— До девятого класса я был из самых низких пацанов в классе. У меня отец все недоумевал, чего я не расту. Он у меня сам под метр девяносто. Но летом у меня произошел скачок роста, и в десятом классе на физкультуре я уже стоял в начале шеренги, выстроенной по росту, — с улыбкой признался он.

— Повезло тебе. А я, по ходу, так выше своих метра шестидесяти не вырасту. У меня и мама, и папа невысокие.

— А девушке и не нужен большой рост, — беспечно отозвался Пешков. — Мне вот высокие не нравятся, всегда любил миниатюрных.

Мне стало приятно, потому что это звучало как комплимент в мой адрес. Однако лично я сама всегда обращала внимание на высоких парней, и вообще мне нравились крупные и статные люди.