Налда говорила - Стюарт Дэвид

Так что я теперь сначала всегда спрашиваю в парках, и в это утро я тоже сначала попробовал там. Но им никто не был нужен – они сказали, у них все, кто им нужен, уже есть. Но в большом городе есть еще одна штука. Если им никто не нужен, они почти всегда рассказывают, где можно еще попробовать. И этот человек сегодня сказал мне про больницу, что, может, им там нужен садовник. И он мне даже нарисовал картинку, как туда добраться, и написал автобусы и всякое такое.

А еще лучше всего, что когда я говорю с людьми про сады, я говорю нормально, не стесняюсь, потому что знаю точно, где я, и потому что не боюсь сболтнуть лишнего, опасного для себя. Просто забываю обо всем другом и говорю.

Ну и вот, дама из больницы сказала, что я ей, скорее всего, подойду. Сумма денег за неделю, которую она назвала, была меньше, чем на предыдущем месте, но дело в том, что здесь работнику полагалось маленькое жилье. Маленький дом в глубине сада, в стороне от больницы, где, как мне сказала дама, раньше, очень много лет назад, был садовый домик, когда больница еще была чьим-то огромным жилищем.

– Он тебе подходит? – спросила она. – Или у тебя есть свой дом?

Я снова застеснялся и попросил посмотреть это жилье, потому что мне нужно было сначала кое-что узнать. И она повела меня туда, а я опять был неуклюжим и неуверенным, когда она пыталась говорить со мной про другие штуки и про меня.

Но жилье мне подходило. Это был маленький дом из красных камней с такой остроконечной крышей. И хотя внутри было немного пыльно и запах был затхлый, все равно там было очень хорошо. Там была одна комната, где стояли стол, и кровать, и раковина около пыльного окна. И еще плита тоже. Потом там была дверь, которая вела в маленький туалет и ванную. Так что я кивнул даме и сказал шатким голосом, что мне это подойдет. И потом как можно быстрее ушел.

Так что я начинаю завтра утром и вселяюсь туда тоже завтра. Я немного беспокоюсь, много ли эта дама будет со мной говорить все это время, но больше я все-таки рад, потому что все утряслось. И у меня есть где жить и есть как зарабатывать деньги, которых хватит, чтобы жить там, пока я жду…

Я уже рассказывал вам про даму, которая жила в нашем городе и не любила зимы? Я уже несколько раз почти рассказывал, но вроде бы так ничего и не сказал. Так что я сейчас расскажу про нее кое-что.

Она, эта зимняя дама, жила в другой части города, далеко от нас с Налдой. И всегда, если весна вот уже несколько недель возвращала к жизни цветы, Налда говорила: «Я думаю, зимняя дама уже должна была вернуться, Т…»

И вот, как только мы заканчивали ту работу, которую тогда делали, мы шли прежде всего в дом зимней дамы.

Дом у нее был огромный, из таких светло-коричневых камней, на которых росло много плюща и винограда. И саду нее тоже был огромный. В нем даже был маленький летний домик, такой же по размеру, как наш трейлер. Иногда, если Налда была совсем несчастной, она всегда говорила: «Можешь быть уверен, в доме зимней дамы пол не накренился. Можешь быть уверен».

Ну и вот. После того, как зацветали цветы, мы первым делом всегда шли за работой к ней. Чаще всего она уже нас ждала, и всегда было много работы, которую нужно было начать и сделать. Даже если только что-то подрезать или покосить траву. И даже если убрать прошлогодние листья, потому что зимняя дама уезжала задолго до того, как кончалось лето.

Дело, понимаете ли, в том, что зимняя дама жила в нашем городе только после начала весны и до почти конца лета, каждый год. И на самом-то деле только в этот сезон она где-нибудь вообще и была. Потому что она, как говорила Налда, гонялась за живыми временами года по всему миру.

«Всегда где-то есть лето, – говорила мне Налда. – Как луна».

И объясняла, что если на одной половине земли зима, то, значит, на другой половине – лето. И то же самое с весной и осенью. Как бы зима и лето бегают друг за дружкой. Так что зимняя дама, она просто догоняла те времена года, которые ей были нужны, Налда говорила, что дома у нее везде. Такие же большие, как и в нашем городе.

Я всегда, если она выходила, чтобы поговорить с Налдой, пока мы там работали, очень незаметно на нее смотрел, когда она не глядела в мою сторону. И всегда удивлялся, потому что она выглядела сильно моложе Налды, а ведь она была очень сильно старше. И меня еще всегда удивляло, что когда-нибудь я буду выглядеть старше зимней дамы. Дело вот в чем – зимней даме было больше трехсот лет. Только вот внешне она оставалась в том возрасте, в котором была, когда последний раз жила где-то зимой. И Налда говорила, что оно как получается, если не проживаешь каждый раз все времена года и не видишь умирание и возрождение всех растений и листьев, совсем никогда не состаришься. Но вот, говорила она, если зимняя дама проживет где-нибудь зиму, к ней сразу вернутся все те годы, которые она пропустила, и ее тело вдруг станет того возраста, которого она была на самом деле.

А напомнило про необходимость об этом всем рассказать возвращение в больницу и то, что я поселился в своем новом маленьком домике. А напомнило потому, что земля и сад здесь немного напоминают мне землю и сад вокруг дома зимней дамы. Они немножко такие же.

Больница тут стоит высоко, из-за здания спускаются вниз широкие газоны, а внизу все становится плоское, тут большой сад и лужайки, и дорожки с живыми изгородями, и решетчатые своды, и клумбы. Так же выглядел дом зимней дамы. Он сам стоял высоко, а почти весь сад был позади здания, спускался от него. Я так думаю, там все было намного меньше, но ее летний домик стоял почти там же, где теперь стоит мое маленькое жилище – внизу, в углу, возле задней стены. Там еще была такая же остроконечная крыша и плющ на стенах. Так что все эти вещи в конце концов напомнили мне, что нужно все же рассказать о ней, это место немного похоже на ее дом.

Я пришел сюда вчера где-то в середине утра, после того, как снова запаковал свои вещи, – я был очень внимателен, чтобы ничего в этот раз не забыть. Женщина, ну, которая меня наняла, немного со мной поговорила, когда я пришел в первый раз. Она сказала, что очень рада, что я теперь тут, с ними, а потом взяла из шкафчика ключ и пошла со мной по всем этим газонам и вдоль дорожки к моему жилью, а там она открыла дверь.

– Ну вот мы и пришли, – сказала она, когда мы туда добрались. – Как я уже говорила, я дам тебе немного времени, чтобы ты смог разобрать вещи и обустроиться. А потом я пошлю Фрэнка, чтобы он показал тебе сад и подробно объяснил, в чем заключаются твои обязанности. Я уверена, это все будет в пределах твоих возможностей, – сказала она. – Ты вроде очень хорошо в этом разбираешься.

И она отдала мне ключ, а я с сумкой и всем прочим попытался протиснуться внутрь мимо нее. Но после того, как я вошел, она оказалась почти прямо за мной и продолжала там стоять. Так что я поставил сумку на стол – я вам про него уже говорил – и начал ждать, пока она уйдет.

– Единственное, о чем я тебя попрошу, – сказала она. – Если ты будешь включать музыку или кого-нибудь сюда приводить, не шуми особо после восьми вечера. Чтобы не беспокоить пациентов. – После этого она улыбнулась и сказала: – Ну так что, я пришлю сюда Фрэнка через полчаса? – И тут наконец вышла за дверь и снова улыбнулась, а я попробовал улыбнуться в ответ.