София слышит зеркала - Марина Комарова

– Больница и Стефан, – сказала она. – Давай слетаем туда и посмотрим: нет ли какого вмешательства в его ауре. Соня проходила сильнейший ритуал гадания. И то, что никто не пришел, – очень странно.

Крампе положил руки ей на плечи, в глазах не осталось и следа от похоти. Кажется, были вещи, с которыми он шутить не хотел. Стефан ему не чужой, да и Соня явно симпатична.

– Пришел, просто не тот, кого звали, – поправил он.

Славка отмахнулась:

– Ни один из них не связан с Соней общим даром. А после ритуала по идее они должны быть одним целым. Поэтому у меня и появилось подозрение, что есть нечто, что держит Стефана не в Зеркалье, а здесь, в реальном мире.

Крампе некоторое время поразмышлял, но потом кивнул, соглашаясь.

– Я, конечно, не уверена, что хоть что-то получится, – медленно проговорила Славка, – но попробовать стоит.

– Даже не знаешь, что искать? – иронично поинтересовался он.

Она закусила губу. Признаться? Да уж, что поделать. Только вот и впрямь чем черт не шутит. Особенно тот, который почти держит в объятиях.

– Не знаю. Но не хочу исключать возможность. Вдруг и впрямь есть нечто, что можно упустить.

Славка отошла на шаг и плавно взмахнула рукой. Метла подпрыгнула несколько раз, приблизилась к своей хозяйке и трогательно прижалась деревянным черенком к плечу. Крампе рассмеялся. Метла, словно обидевшись, подлетела к балкону. Славка ухватила его за руку и потянула за собой.

– Смеяться будешь потом, – хмыкнула она, усаживаясь. – Давай, устраивайся.

Тот, кажется, хотел сказать нечто пошлое, оценив обнаженную ведьму на метле. Славка только шикнула на него и почувствовала приятную тяжесть за спиной. Крампус – это вам не человек, равновесие удержит в колдовском полете.

Они взмыли в ночное небо. Кажется, внизу кто-то присвистнул. Славка не оборачивалась, однако почувствовала, что Крампе показывает кому-то язык. Ну и ну, взрослый уверенный мужчина, знающий, чего хочет от жизни. Впрочем, судя по всему, этим кем-то там на земле был Клаус, явно не ожидавший такого поворота событий.

Морозный воздух обжигал кожу, но холодно не было. Внутри поселилась какая-то шальная радость, восторг от полета и надежда, что все получится.

– Правее, красавица моя, – прошептал Крампе, одной рукой обнимая Славку за талию, а второй указывая направление.

Гамбург внизу – елочная игрушка, облитая ночью и усыпанная золотыми и серебристыми блестками. Драгоценное сердце на ладонях Эльбы-красавицы. Рычащие и прыгающие ряженые крампусы, звон, говор людей, важный статный мужчина в костюме Святого Николая. Сонные дома, темные мосты, шпили кирх, пронизывающие небо. Все здесь и сейчас реальное – коснуться рукой можно. И в то же время кажется: только закрой глаза – и все исчезнет.

– Нам туда, – выдохнул Крампе, указывая на здание больницы.

Славка пошла на снижение. Покров невидимости укутал обоих. Нечего смотреть простым людям на разгуливающую ведьму-интуристку и ее не менее колоритного сопровождающего. Они прошли через главный вход, но никто не обратил внимания. Да что там внимания… даже не посмотрел, что кто-то явился. Крампе тоже умел прятать от чужих глаз то, что им не следует видеть.

В полном молчании они прошли в палату Стефана. Для Славки здесь все было чужим и непривычным, но так же нелюбимым, как и дома. Больницы для тех, кто не может вылечить себя сам, позабыв простейшие истины. Ведьмы в больницы не ходят, как и в церкви.

Пусть она не из тех, настоящих и истинных, однако уж если обращалась к силе, то следовала ее законам. И поход в больницу был вынужденной необходимостью. Потому что сидеть сложа руки она не любила.

Дверь в палату распахнулась сама собой. В тот же момент оттуда плеснуло что-то черное и тягучее. Отчаянно слепое, окатывающее первобытным ужасом. Славка судорожно захрипела, схватилась за горло. Воздух исчез из легких, перед глазами все потемнело. Метла со стуком упала на пол. Крампе, кажется, пытался помочь, но каждое его прикосновение обжигало огнем. Славка заорала, чувствуя, как задыхается от жара, расплавленным металлом вливающимся ей в нос и рот.

– Ве… – прохрипела она. – Ведьма! Это она!

Cила, темная и голодная, была женской. Ни один мужчина не обладает такой. Она утягивала Славку в себя, заполняя каждую клеточку ее тела. Хотелось выть. Орать, раздирать ногтями себе лицо – только не допустить полного проникновения этой мерзости в себя.

– Яросла… – хриплый голос Крампе оборвался влажным хрустом.

Раздался глухой удар. К горлу подкатила тошнота, перед глазами заплясали ослепительные точки. А потом резко пропали все краски, и мир погрузился в беспроглядную тьму, потеряв прежние очертания.

* * *

Я беспокоилась и не находила себе места. В ночь, когда на улице проходит торжество, подобное Крампусиане, сладко не поспишь. И хоть сегодня на улицу я не собиралась, но все же воздух пропитался напряжением и ожиданием, а звуки, доносившиеся из окна, заставляли вздрагивать.

Славка предупредила, что сегодня ее не будет. На все мои протесты не обратила ровным счетом никакого внимания. Ведьмовские корни брали свое. И пусть я знала, куда она собралась, беспокойство становилось только сильнее. Вздохнув, я бездумно посмотрела в монитор, не осмысливая увиденного. У работодателя пришлось отпроситься на неопределенный срок. Разберемся немного здесь, вернем Стефана, потом снова войду в привычный ритм. Славке пришлось сделать то же самое. В какой-то момент я поняла, что остро сожалею, что все резко перевернулось с ног на голову и теперь нельзя оказаться в прежней спокойной жизни.

Я свернула вкладку с новостями из дому и выключила ноутбук. Не идет, не клеится. Надо, пожалуй, выпить что-то успокоительное. А то так долго не протяну.

Сцепив пальцы, сообразила, что они мерзко подрагивают.

Причины волноваться есть, и нешуточные. Неведомо куда пропала Золотая Тень. Я обыскала весь дом, но не сумела отыскать и малейшего ее присутствия. За Райна я переживала как за родного, к тому же прекрасно понимала, что мое выздоровление без него не обошлось. Воображение рисовало уж совсем печальные картины, однако я гнала их от себя прочь. Нет, с ним все в порядке. Обязательно. Просто, возможно, он ушел в свой мир теней и…

«Сама-то веришь в эти бредни?» – любезно поинтересовался внутренний голос.

Нет, не верю. Уже не в том возрасте.

Кольцо на пальце жгло холодом. Сразу, как проснулась, я его и не заметила. Не то чтобы оно было невидимым, просто глаз не задерживался. Смешно или нет, а будто кто наложил сказочное заклятие отвода глаз. А еще это платье… Широкий жест. Только зачем? Чтобы на Бале Горгулий не выглядела как пугало? Ну так переживем, подумаешь. Надела бы тот наряд, в котором ходила на концерт. И вообще… Воспоминания о Валентине одновременно заставляли сердце сжиматься и стучать в предвкушении. Хотелось закрыть глаза и вновь ощутить прикосновения его пальцев, услышать шепот, вдохнуть аромат…