Суета сует - Наталия Рощина

— Прошу вас, позвольте мне нарисовать ваше лицо, — его голос звучал вкрадчиво и в то же время настойчиво. — Уделите мне ваше драгоценное время. Я знаю, у вас нет свободной минуты, но все же… Сделайте счастливым незнакомого уличного художника. Это ведь так здорово — кого-то осчастливить, подарить сказку.

— Вы так думаете? — Мила посмотрела на часы.

Собственно, сегодня ей уже было некуда спешить. Обещала заехать к Кате, но пришлось перезвонить и извиниться. Мила не смогла приехать — производственные накладки помешали ей сделать это. Правда, Катя говорила, что будет ждать ее допоздна, но Смыслова мягко попросила ее не волноваться и не держать себя в напряжении.

— Я не приеду сегодня, девочка, отдыхай и не суетись. Завтра созвонимся, — Мила не признавалась, что попросту не хочет в очередной раз встречаться с недовольным сыном. Ее появление в их доме для Кирилла стресс, полный отрицательных эмоций. Ему не удается скрывать этого, а ей все труднее переваривать его обиды, издевки, двусмысленности. Поэтому Мила с большим удовольствием общается с Катей в то время, когда сына точно не бывает дома. Получается это не очень часто, потому что Мила сама работает, да и Катя не сидит дома. Она поразительно активна и успевает за день сделать многое. Мила видит в ней себя. Когда она ждала ребенка, в ней тоже бушевала невиданная энергия. Как странно получается. Теперь, когда Кирилл уже вырос, когда между ними нет взаимопонимания и разбираться, кто прав, кто виноват, нет желания у обоих, Катя все больше становится важной частицей жизни Милы. Эта девушка смогла стать ей ближе тех, кого не может быть роднее…

Одним словом, единственным минусом этого дня было то, что Мила не попала к Катюше. Но в остальном все складывалось замечательно. Эфир прошел удачно, а потом Хлебников заглянул к ней кабинет, и они проболтали больше часа. Никакой напряженности, недосказанности. Мила была рада, а Константин не стал скрывать, что остался доволен программой и разоткровенничался, признавшись, что боялся возращения Милы после больницы. Недоброжелатели, которые есть у каждого, ему все уши прожужжали, что Смыслова больше не та, что ее пик позади. Но теперь он, кажется, успокоился, а вместе с ним и Мила. Ее совершенно не испугало известие о недоброжелателях. Она знала об их существовании давно. Главное, как к ним относился Хлебников. Он не собирался искать ей замену, а это было самым главным. Что ни говори, а без работы Мила представляла свою жизнь с трудом. В личной жизни был застой, сплошные вопросы, неразбериха. Только Катя скрашивала одиночество Смысловой и еще ожидание появления на свет внучки. Мила чувствовала, что в ней проснулось нереализованное ранее желание заботиться о маленьком человечке. Она то и дело представляла себя в роли заботливой бабушки, полагая, что это поможет ей снова сблизиться с Максимом. Наверняка ему тоже захочется быть рядом с малышкой. Вот тогда она и начнет не спеша, осторожно пытаться снова стать главной в его жизни. Пока же ей не стоило об этом думать. Поэтому мысли ее были светлыми, походка легкой. Она прекрасно себя чувствовала, наверное, это было написано на ее лице, заметно в каждом движении и потому предложение этого юноши с горящими, чуть сумасшедшими глазами выглядело вполне логичным. Она очаровала его. Он мечтает нарисовать ее портрет. Он видит в ней свою музу! С ума сойти! Кто знает, может быть, через много лет он станет великим художником и будет благодарен судьбе за то, что та подарила ему встречу с таинственной незнакомкой.

— Я уговорил вас? — в его приятном голосе мелькнула надежда. — Вы не представляете, как это интересно, когда тебя рисуют, честное слово!

— Я представляю, — улыбнулась Мила, вспоминая свой огромный портрет на стене в гостиной.

— Наверняка вас писал известный художник, тоже не устоявший перед вашей необыкновенной, неземной красотой.

— Ну, не будем перегибать, — Мила серьезно посмотрела на изрядно промерзшего юношу, потом оглянулась вокруг. — Мне кажется, что до сеанса вам необходимо согреться.

— Я привык к любой погоде. У меня словно температура повышается, когда я беру в руки карандаш и работаю, — отведя взгляд, тихо сказал юноша.

Ему было неловко перед этой успешной, излучающей благополучие женщиной за свои покрасневшие от холода руки, износившуюся одежду, начищенные, но старого фасона ботинки. Он поправил маленькую шапочку, из-под которой выбивались довольно длинные вьющиеся темно-русые волосы. Переминаясь с ноги на ногу, он старался отогнать эти мысли. Но чувство гордости взяло верх, и юноша твердо произнес:

— Я был бы счастлив писать ваш портрет даже при двадцатиградусном морозе. Мне и тогда было бы жарко.

— Ну, а я точно бы замерзла, — засмеялась Мила и заметила, что они привлекают внимание прохожих.

Действительно, со стороны все выглядело забавным: молодой человек установил неподалеку от мокрой скамьи огромный желтый зонт, он суетится вокруг Милы, а она не спеша один за другим рассматривает рисунки, с которых на нее смотрят совершенно незнакомые девушки, женщины, дети. Что она может сказать, как оценить? Все, на уровне «нравится» или нет. Так вот, работы ей понравились. Миле пришло в голову, что Катя согласилась бы позировать без размышлений. Там, где речь идет о том, чтобы кого-то осчастливить, — она не станет раздумывать. А художник, все больше нервничая, вращал в тонких, озябших пальцах карандаш.

— Хорошо, — сказала Мила, заметив, что, увлекшись своими мыслями, прослушала то, что только что проговорил юноша. — Давайте закроем зонт, сложим ваши прекрасные работы в папку, — Мила увидела ее на скамье, — возьмем все это с собой и зайдем в ближайшее кафе выпить по чашечке горячего кофе. Если захотите, можете рисовать прямо там.

— Нет, я бы хотел на улице.

— Пусть так, но после кофе. Я соглашусь только при этом условии, — Миле вдруг захотелось сделать так, чтобы этот день молодое дарование запомнил надолго. Она устроит ему маленький праздник — кажется, его ремесло не позволяет баловать себя ими.

— Договорились, — улыбнулся юноша. — Ваше слово — закон.

— Вот и хорошо.

— Тогда давайте хотя бы познакомимся.

— Логично.

— Меня зовут Богдан.

— Мила, — Смыслова протянула руку, крепко пожала холодные пальцы Богдана. — Пойдемте.

Вскоре они сидели в небольшом уютном кафе, каких сейчас так много в скверах, парках, в которых можно затеряться, забыть о городской суете. Внешнее и внутреннее убранство этого выбранного совершенно случайно заведения напоминало деревенскую избушку: большие поленья, красиво уложенные широкими срезами наружу, а внутри все начиналось с пахнущих деревом сеней, переходящих в небольшой, погруженный в полутьму зал на несколько столиков. Они тоже были деревянными, как и стулья, солонки, масса красивых мелочей, создающих неповторимый интерьер кафе под названием «Лесное».

Мила была здесь впервые. Пока они устраивались за одним из столиков, она пыталась вспомнить, когда в последний раз вообще была в подобных местах, но память воспроизводила только шумные званые вечеринки, презентации, деловые встречи, уровень которых не позволял проводить их в небольших кафе. Это были рестораны, галереи, с фуршетами, вышколенными официантами, подобострастно подносящими подносы с шампанским, конфетами. Миле стало не по себе. Она поняла, что с Максимом они давно так не проводили время. Все вращалось вокруг ее работы и его забот о доме, сыне. Сейчас ей казалось ужасным, что они, прожив друг с другом почти двадцать пять лет, лишь несколько раз были вместе на этих чертовых вечеринках. В основном Мила ходила на них сама, оправдываясь тем, что она сочетает дела и отдых, а потому не сможет уделить должное внимание Максиму.