Послушная одноклассница - Ими Ви

Опять робко всех осматриваю, оборачиваюсь на Машу. Она мне одобрительно кивает, открывает дверь и зовёт меня выйти с ней.

Мы покидаем класс под едва заметные перешептывания. Но я замечаю, как Маша подала какой-то знак Виктору, который остался в кабинете.

Подруга берёт меня за руку. Её руки теплые, в них бьется жизнь, мои же ледяные — мертвенно ледяные, ничего не чувствующие, никому не сопереживающие.

— Мия, ты же не все фотографии оставила в коробке? Ты же некоторые выложила? — Спрашивает Маша, когда мы доходим до мягкого диванчика и присаживаемся.

— Нет, все там. — Сиплым, будто не первый день простуженным голосом отвечаю я.

— Даже те… без платья?! — Вскрикивает она, но сама же закрывает себе рот рукой.

— Да.

— Мия… Они здесь другие, они… Не поймут, Мия! — Маша закрывает лицо руками, скрываясь от неминуемого.

— Пусть не поймут, но пусть знают. Если хотят… Люди — очень злые, лицемерные и корыстные создания! Если не расскажу я, найдется желающий. И будут потом на меня смотреть исподлобья, шушукаться, разносить сплетни, преувеличивать, додумывать.

Маша выпрямляется, отнимает руки от лица, поворачивается ко мне и впивается своим решительным взглядом.

— Нет, они не тронут! Я уверена. Ты нас недооцениваешь, Мия!

— Я буду рада ошибиться. Маш, но опыт четырех лет душит даже самую оптимистичную надежду…

— Понимаю… — Она тянется ко мне и обнимает. — Я с тобой, Мия. Прости меня, что я трусливо отсиживалась и иногда даже стыдилась дружбы с тобой. Я не представляю, чего тебе стоило добровольно отдаться на растерзание. Не представляю…

И объятия стали ещё крепче.

— Не мне кого-то осуждать. Я сама трусливее кролика. — Мягко улыбаюсь, но не вымученно.

Несмотря на всё: неизвестность, парализующий страх, желание провалиться сквозь землю, я чувствую, что поступила правильно. Маша от меня не отвернулась. А остальные… Мне не привыкать быть изгоем. Одним годом меньше, одним больше. Одним классом меньше, одним больше…

Вдруг у Маши завибрировал телефон.

— И у кого это такая чуйка на «подходящий» момент. — Поворчала подруга, пока выуживала его из кармана. — О!

Маша зависла над экраном. Нахмурилась, читая сообщение. Я не отвлекала и прочитать чужое послание не пыталась. Наоборот, решила посмотреть на двери нашего класса. Никто после нас с Машей так и не вышел.

Значит смотрят. Ладно, пусть, я для этого и решилась на такой шаг. Теперь это их право.

— Мия. — Позвала меня подруга, легонько касаясь моего плеча. — У Тузова отец сидел за изнасилование?

Резко оборачиваюсь и встречаюсь с совершенно обескураженным, даже перепугано-потерянным взглядом Маши.

Откуда она это узнала?

— Я… я без понятия. — Не могу признаться, что знаю правду. Даже если она всплывет, то не из-за меня. Нет-нет.

— Как это? Ты не можешь не знать! — Чувствую обвинительные нотки осуждения.

— Маша, я… — Запинаюсь. — Это чужая жизнь.

— Но он! Как он может, имея всё вот это… — Трясет телефоном. — … ещё на тебя бочку катить?!

— Кто тебе прислал это?

— Да не важно. Это же правда. Ужас! Это правда! С нами учится сын насильника. Уму непостижимо!

— Маша, дети не отвечают за своих родителей! — Перебиваю подругу, чей голос становится всё громче и разлетается по коридору со скоростью слухов.

— Вот, чем он пропитан! Вот, кто его пропитал. Я всегда чувствовала, что он с душком, гниль-человек… Очуметь! — Не останавливалась Маша, продолжая возмущаться. — Почему ты мне не сказала?!

Она меня не слышит, когда такое возбуждение невозможно услышать другого. Просто нереально. Я это понимаю, я её понимаю и не могу осуждать шок. Но она ведь неправа. Нельзя рубить сгоряча, нельзя так сразу клеймить, нельзя срываться на стереотипы. Из-за этого можно дров наломать, много дров.

Мамочки… История не может повториться. Ну нет, только не теперь!

Хватаю Машу за плечи, резко встряхиваю, пытаясь хоть чуть-чуть привести её в порядок. Когда её взгляд более-менее фокусируется на мне, а в радужках отражаюсь только я, строго говорю:

— Об этом никто не должен знать! Маша, слышишь?

Не сразу, но кивает. Медленно и неуверенно, словно обдумывает, давать такое обещание или не стоит. И ровно в этот момент звенит звонок. Да… не в лучших мы кондициях, побитые и растрёпанные каждая своим, но пора на урок.

Пора возвращаться в класс!

Когда заходила в класс, первым делом обратила внимание на первую парту. Она была пуста, лежали только книги и тетради Оксаны, но коробки не было. Взгляд мой резко переметнулся к своей галерке. Да, вот где моя родимая.

Переставили или вернули? Вот, в чём вопрос…

Учительница уже была в классе, раскладывала свои учебные материалы, мы с Машей прошмыгнули к своему ряду почти незамеченными. Насколько это, конечно, возможно во всей той кутерьме, что мы наворожили.

Когда проходила мимо Виктора, он поймал моё запястье и крепко сжал его. Недоуменно посмотрела на него, сначала подумала, что показалось. Но нет, он просил меня задержаться.

— Никто не притронулся, твоё прошлое — не наших догадок дело. Коробку вернул. Но будь аккуратна, я думал, новенький всей своей канцелярии хребты переломает. — Шёпотом сказал мне он, когда я легонько наклонилась ближе.

— Спасибо! — Значит вернули. Не открывая вернули.

Маша была права. Неужели все такие порядочные? И ни у кого даже в мыслях не было заглянуть…

— Мия, проходи к своей парте. Урок уже начался. — Окликнула меня биологичка, и я поспешила выполнить её приказ.

Коробку убрала в пакет, раз правом не воспользовались, не злоупотребили, значит мне нечего опасаться. И всё-таки что-то гложет, что-то до сих пор сковывает, не давая спокойно и удовлетворенно вздохнуть.

Справа замечаю движение и резко поворачиваюсь, чтобы посмотреть.

Тузов пересел. Занял место Дэна.

Сижу в полнейшем непонимании, как ненормальная пялюсь на него, не в силах отвести взгляд и вернуться к уроку. Я словно упала, больно, до мельтешащих искр в глазах: стукнулась коленями об лёд.

Тузов тоже смотрит, пристально, с легким презрением, с затаенной злостью. Улыбка недобрая, скалящаяся. Омерзительная. Прищур исподлобья не сулит ничего хорошего. Злопамятность поистине многообещающая.

Небрежным жестом показывает мне, мол отвернись, не экспонат я. Руки чешутся, чтобы скинуть его пожитки с чужой парты. Идиот! Ну улыбайся-улыбайся, но не зарекайся.

Отворачиваюсь и стараюсь выкинуть этого придурошного из головы. Получается. Биология проходит без нервов, спокойно. Ни смущений, ни каких-то притязаний. Всё мирно, если можно назвать такое соседство миром.