Мёд жизни - Лидия Сычева

Парня звали Роман. У него были брекеты на верхних зубах, и, видно, он про это помнил каждую минуту, потому что старался улыбаться скупо, а разговаривая, слегка наклонял голову.

Она забыла, когда играла в карты в последний раз (всегда считала это глупым занятием!), а тут вдруг увлеклась, и они с Романом, перемигиваясь, даже разработали безмолвную систему подсказок друг другу, чтобы оставить в дураках молодоженов. Но те тоже были не промах! Супруги жульничали: заговаривая и отвлекая их, ходили не той мастью или мгновенно сбрасывали карты в отбой. Никак не удавалось их обойти – на каждый выигрыш обязательно следовало поражение. Но в поезде было так уютно, так тепло, так чисто, таким вкусным был чай в граненых стаканах, помещенных в металлические подстаканники с чернью – сестре достались розы с шипами, а ей лоси среди ёлок; и с такой доброй завистью смотрели на их компанию две немолодые женщины (они скучали за боковым столиком, вагон был плацкартный), что и проигрывать было необидно. Они с Романом стали отслеживать хитрости молодоженов, разоблачать их жульничество, и это превратилось ещё в одну игру, развеселившую всех.

Наконец, карты надоели, они ещё раз неспешно выпили чая – с шоколадкой, с сушками. Дружно смотрели в окно: когда была станция «Грязи» и короткая стоянка поезда, то по платформе заполошно бегали люди; а здание вокзала, фонари, народ с чемоданами – всё было заштриховано снегом. И здесь, вдали от их дома, тоже было веселое и праздничное настроение.

И оттого, что в мире свежо, бело, а у них в купе аккуратно и прибрано, что разговор шел увлекательный, общий, на душе было легко и спокойно. Вдруг она подумала, что в такие вечера, наверное, сбываются все желания – какие только не загадаешь.

Боря, муж сестры, сначала рассказывал про армию, про контрактную службу, потом вдруг перешли на политику, на то, что будет в мире, если начнётся война, но в это, если честно, никто не верил, потом говорили про роботов и искусственный разум; свернули на кино – кому что нравится и кто что смотрел, потом на любимую музыку. И сестра даже стала напевать мелодию – ла-ла-ла, а Боря, страшно фальшивя, подтягивать, и тут в вагоне выключили свет – было уже одиннадцать часов ночи, все давно спали или делали вид. А их компания встретила внезапную темноту приглушенным взрывом хохота – ну, правда, это было очень смешно! Ла-ла-ла, бац, и темень!

Они устраивались на ночлег, и белые простыни пахли утюгом и домом. Молодожены долго шушукались – Боря протянул руку с верхней полки, а сестра – с нижней. Они говорили так быстро и горячо, что невозможно было разобрать слов в их громком, смешливом шепоте.

Наконец наступила тишина. Роман не спал, она это чувствовала. «Симпатичный парень, умный. Наверное, хорошо зарабатывает. Во всяком случае, не сидит ни на чьей шее…»

Их разбудили за пятнадцать минут до прибытия, она вообще-то плохо спит в незнакомых местах, тем более, в поезде, но в эту ночь как провалилась – кажется, что и не шевельнулась ни разу. Ничего не слышала – ни беганий детей по вагону, ни тревожных гудков встречных составов, ни громкоговорителя на станциях, где у них были большие и малые остановки.

Утро оказалось тихим и грустным. Всем было чуть-чуть жаль вчерашнего веселого вечера. Правильным было бы продолжить знакомство. Но её компанейская сестра почему-то не взяла у Романа телефон. Ах да, она же замужем!.. Это было бы очень странно! А у Бори на работе и так мужского общения выше крыши. Сам Роман, скромник со скобами на верхних зубах, почти не поднимал глаз. Ну что, ей надо было проявлять инициативу? «Роман, а вас как в соцсетях найти? Хочу себе сайт заказать», – ну вот так, например, могла бы сказать.

Они вышли из поезда вместе, и тут ещё немного, с минуту, постояли у вагона, чувствуя какую-то незавершенность, недостаточность, что ли, этой поездки. У Романа была шапка с торчащими в сторону ушами – он в ней походил на весёлого, обаятельного зайца. Все понимали, что нельзя разойтись просто так, надо что-то сделать, и все – молчали.

– Ладно, – сказал Роман. – Пока, ребята. Было очень приятно! Такая компания замечательная!

– Пока, пока, – сказали они вразнобой.

И всё закончилось ничем.

Прошло, наверное, года два или три, и вдруг сестра однажды её спросила: «А ты помнишь того парня, с которым мы ехали в поезде?» Она прикинулась, что не помнит. Специально, чтобы выведать у сестры: неужели она тоже поняла, что этот парень – её судьба?!

«А знаешь, я часто о нём думаю. Где он сейчас? Что делает? Как сложилась его жизнь? Такие встречи случайными не бывают», – сказала сестра.

Работа, офис, работа, метро, квартира-студия, снова работа. Ну да, отдых, поездки, заграница, впечатления, знакомства. Бывает насыщенно, бывает ожидаемо, ординарно. Но вот так, просто и волшебно, было только однажды, когда гуляла по перрону пушистая, будто сказочная, метель. Бог вытолкнул её из вечного круга, наставил на новый путь, на другую орбиту. Можно сказать, свёл её с судьбой. А она?.. Она держалась условностей: «Что он про меня подумает, если я спрошу телефон?» Да какая разница, что подумает, если это чужой человек?! (Ну, допустим.) А если это твой человек, а ты его упустила?!

Что же это было с ней? Гордыня, маскирующаяся под робость? Или духовная лень в одежках скромности? Но в решающий миг она оплошала, это ясно.

На Рождество она приехала к родителям и пожалела – разругались с матерью, невзирая на большой праздник. Начиналось всё мирно, а потом беседа свернула в обычную колею: «Тебе тридцать с лишним лет! Ни семьи, ни детей, ни даже мужчины знакомого». Она огрызнулась: «Не твоё дело! Не лезь в мою жизнь!» «Да у тебя нет никакой жизни! Ты понимаешь, это ненормально?!» И дальше спираль ругани всё раскручивалась, так что обе потом рыдали, таясь друг от друга, в разных комнатах. Мать считала, что у неё «тяжелый характер». А она за свой характер винила мать. Так они мучали друг друга.

Потом она слышала, как мать звонила сестре, рассказывала про ссору, просила «повлиять», поговорить о замужестве. Та обещала, успокаивая мать. Но сестра, надо отдать ей должное, молодец – она никого не учит, не наставляет, и, смеясь, говорит, что все её советы либо платные, либо бесценные. Парни всегда ходили за ней табуном – вот что значит лёгкий характер.

Она хотела побыть у родителей неделю, но через три дня засобиралась назад – делать было абсолютно нечего, у всех знакомых семьи, дети, некоторые одноклассницы уже и развестись успели. Только у неё, кроме себя, никого нет.

Она помирилась с матерью. Ругались они не первый раз, но всё-таки на душе «скребли кошки», было и стыдно и неловко, когда они прощались.

Из-за того, что шли праздничные дни, поезд был полупустой. Она ехала одна до станции «Грязи», вспоминала ту свою прежнюю поездку, и – странное дело – вдруг ощутила то же тепло в сердце, что и тогда, и, помимо своей воли, улыбнулась. Словно жизнь снова одаривала её чем-то драгоценным, чудесным. «Как удивительно, – она не смогла сдержать слёз. – Будто я была виновата в чём-то ужасном, а сейчас – прощена!»

И оттого, что сердце её, как чаша, до краёв наполнилось этим необыкновенным чувством, она вдруг поверила, что жизнь её непременно изменится.