Гроза панцерваффе - Виктор Прудников

Катуков с трудом пробрался на КП Кривошеина, расположенный всего в четырех километрах от линии фронта. Но и тут рвались снаряды. Комкор Семен Моисеевич Кривошеин доложил, что немцы пробивают брешь от Луханина до Яковлева. Там их сдерживает комбриг Липатенков, выбивает танки противника. Сколько он продержится, сказать трудно.

Бой усиливался. В атаку пошел второй эшелон «тигров» и «пантер». Дело принимало скверный характер. С НП 3-го мехкорпуса Катуков связался с командованием 2-й воздушной армии и вызвал «илы». Самолеты отсекли немецкие танки, в воздухе закрутилась настоящая карусель.

Гитлеровцы с тупым упорством рвались также и в расположение бригады Бабаджаняна. Однако их встретил огонь 461-го артиллерийского дивизиона капитана В. А. Мироненко. Восемь танков подбили батарейцы, а противник продолжал напирать. Вышли из строя расчеты, капитан сам стал у орудия и вел бой до последнего снаряда[161].

В этот день беспримерный подвиг совершил командир пулеметного взвода 1-й мотострелковой бригады старший сержант И. Т. Зинченко. 20 танков шли на позиции пулеметчиков, но они не дрогнули. Из окопов раздавались выстрелы из противотанковых ружей, «тигров» и «пантер» забрасывали гранатами. Тяжелораненый сержант бросился со связкой гранат под фашистский танк. От взрыва машина остановилась и запылала. Зинченко погиб. За этот подвиг Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза[162].

К вечеру в штабе армии стало известно и о подвиге командира танкового взвода лейтенанта Вольдемара Шаландина из роты Владимира Бочковского. Рота отражала натиск 30 вражеских танков. Потеряв 9 машин, гитлеровцы откатились назад, но появились самолеты. Они коршунами набросились на оставшиеся в строю «тридцатьчетверки». Прикрывая своих товарищей, Шаландин ринулся в последнюю схватку с врагом. Члены экипажа — заряжающий сержант П. Е. Зеленин, механик-водитель старший сержант В. Г. Кустов, радист-пулеметчик старший сержант В. Ф. Лекомцев — получили ранения. От прямого попадания повреждена пушка, стало трудно вести огонь. Командир принимает решение идти на таран «тигра».

О подвиге Вольдемара Шаландина, считал Катуков, должна знать вся армия. Он приказал начальнику политотдела полковнику А. Г. Журавлеву, чтобы армейская газета рассказала об этом бое.

8 июля 1943 года газета «На разгром врага» писала: «Фашистские танки с ходу открыли огонь. Хваленые „тигры“ первыми кинулись на гвардейцев. И два из них вскоре же остановились, пораженные меткими снарядами. Не выдержала „тигровая“ шкура. Лопнула. Достали молодые гвардейцы Шаландина огнем своим до поганых фрицев и разнесли их в клочья. Такая же участь постигла еще один немецкий танк. Остальные поспешно поворотили обратно. Потом снова кинулись и снова бежали.

Выстоял экипаж Шаландина, не пропустил врага. Из горящей машины разил он немцев. Пал смертью храбрых. Но удержал рубеж…»

Читая донесения, Катуков не мог не восхищаться стойкостью и мужеством бойцов и командиров, выдержавших бешеный натиск танков врага, авиационные и артиллерийские удары. С каким упорством дрались бригады Бабаджаняна, Горелова, Бурды! Разве перечислить все части? Не дрогнули гвардейцы 1-й танковой бригады и 51-й стрелковой дивизии, когда в районе Яковлева на них пошла дивизия СС «Адольф Гитлер». Основной удар принял на себя батальон гвардии майора С. И. Вовченко. Имея всего 10 машин, он вступил в бой с 70 танками противника[163].

Что бы там ни говорили, а день выдался тяжелый, но армия выстояла, удержала свои рубежи. Трудно пришлось командирам корпусов — Черниенко, Кривошеину. Корпус Гетмана отбил 12 атак, но не позволил немцам форсировать реку Пену. А ведь гитлеровское командование рассчитывало 5 июля занять Обоянь, а на следующий день — Курск.

В 21.00 Катуков, Шалин и Попель подписали донесение командующему фронтом, в котором раскрывали сложившуюся ситуацию в полосе армии, докладывали о прорыве немецких танков в районе Яковлева и Луханина[164].

Итоги прошедшего дня никого не радовали, но и противнику нечем утешить себя. Территория, которую захватил Готт, усеяна его техникой — «тиграми», «пантерами» и «фердинандами». Но генерал производит перегруппировку своих сил. Значит, завтра продолжит наступление.

Штабы армии работали всю ночь. Не до сна командирам, и у бойцов выдался короткий отдых. К Шалину на стол одно за другим ложатся донесения из бригад и корпусов. Командиры докладывают о потерях. Армия уже потеряла 37 танков, но противник лишился 140 танков и штурмовых орудий[165].

Не добившись особых успехов ударом в лоб, Манштейн и Готт не отказались от мысли пробиться дальше у Обояни и Яковлева, но 7 июля попытались несколько изменить свою тактику и ударить по флангам 1-й танковой армии. Генерал Гетман сообщил, что перед его корпусом остался лишь минометный полк, а танки немцы начали стягивать в район Луханино, Дуброва, Яковлево, что означало, что основной удар теперь придется принять корпусу Кривошеина.

Среди ночи позвонил командующий фронтом Ватутин, поинтересовался положением армии. Катуков доложил: армия держится! Части цепляются за каждую высоту, перекресток дорог, населенный пункт. Тактикой жесткой и маневренной обороны она не дает противнику сосредоточить силы в одном месте.

Сколько еще продержится армия, никто не знал. Правда, по мере ожесточения боев Ватутин ее постоянно усиливал, передавал в оперативное подчинение новые стрелковые дивизии, танковые корпуса, артиллерийские части. И на этот раз после прорыва немецких войск в районе Тетеревино усилил 31-й танковый корпус Черниенко 29-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой из резерва фронта, но приказал ликвидировать прорыв.

Утром в штабе появился полковник Соболев с последней разведывательной информацией, собранной по всей линии обороны. Он доложил: немецкое командование производит перегруппировку своих сил, из-под Белгорода перебрасывает танки. Пополняется все тот же 46-й танковый корпус, который последние два дня штурмует наши позиции. Катуков, склонившись над картой, делает на ней свои пометки, рядом стоит Шалин и уточняет возможные удары, которые в скором времени предпримет противник. Синие стрелы опять сходятся на Обояни. Значит, снова туговато придется корпусам Кривошеина и Черниенко. Шалин связывается с этими корпусами. Командиры бодрствуют, готовятся к отражению атаки.

С рассветом начался новый затяжной бой. Он стал самым трудным и кровопролитным. Гитлеровское командование бросило на узком участке фронта весь 48-й танковый корпус и моторизованную дивизию «Великая Германия». Удар, как и предполагалось, наносился в том же направлении — на Обоянь.