Рассвет наступит незаметно - Людмила Мартова

Ближе к последней трети дневника он обнаружил запись о том, что Николай Валевский купил заброшенный земельный участок на окраине Малодвинска, в бывшей кузнечной слободе, ныне пустующей. Участок стоил недорого, поскольку находился в стороне от всех коммуникаций и, по большому счету, был совершенно непригодным для капитального строительства.

Именно здесь, на этой земле, когда-то находился знаменитый Успенский собор, история которого так подробно описывалась в книге про колокол. Много раз горевший, но восстававший из пепла, он был окончательно уничтожен в тридцатые годы прошлого века. За минувшие годы центр малодвинской жизни передвинулся в другое место, а потому и новый храм возвели не здесь, а ближе к набережной. То ли так оказалось удобнее, то ли правда опасались мести рассерженного Варлаама.

На участке, как писал старый учитель, остался лишь фундамент, прочный, надежный, вросший в землю так, что вырвать его оттуда практически не представлялось возможным. Потенциальные покупатели являлись на участок, оценивали, сколько денег нужно потратить на то, чтобы избавиться от остатков старой постройки, и уходили, предпочитая вкладываться во что-то другое. Нехорошая слава была у этого клочка земли, ой нехорошая.

Участок стоил недорого, но для его покупки школьному учителю все равно пришлось собрать все свои нехитрые сбережения. Недостающую сумму добавила Анастасия Угловская, обожаемая Настенька, продавшая для этого хранившийся у нее оставшийся от родителей старинный самовар и две иконы.

По всему выходило, что это был тот самый участок, который в последние месяцы своей жизни Николай Валевский пытался продать, чтобы оплатить свое дальнейшее пребывание в интернате для престарелых. Погодин поставил себе зарубку на память уточнить подробности о завещании. Правда, ни один нотариус не раскроет подобную конфиденциальную информацию. Что ж, придется действовать через Александра Соболева или Олега Васина. Вряд ли в этом городке найдутся люди, которые посмеют о чем-то им не рассказать.

Андрей читал дальше. Оказывается, покупка земли, на которой стоял Успенский храм, была не ностальгической блажью, а вполне осознанным желанием проверить одну из зародившихся у старого учителя версий. Он считал, что люди, которые утащили кусок колокола, не стали рисковать, под покровом ночи волоча по зимнему городу тридцать пять килограммов колокольной бронзы, а зарыли его неподалеку от храма. Для того чтобы с помощью металлоискателя проверить эту гипотезу, не привлекая ничьего внимания, Валевский предпочел купить участок.

Несколько следующих лет он потратил на то, чтобы проверить каждую пядь теперь принадлежащей ему земли. Несколько раз металлоискатель пищал, и сердце учителя начинало радостно биться в надежде на удачу. Он брался за лопату, и земля охотно отдавала ему старинные монеты, остатки церковной утвари и даже чудом сохранившийся серебряный оклад какой-то из икон. Но Варлаама на участке не нашлось.

Так как больше земля была школьному учителю не нужна, она осталась зарастать бурьяном, и только спустя почти двенадцать лет Валевский выставил участок на продажу, правда безуспешно. На истории с незадавшимися поисками вторая тетрадь закончилась. Андрей отложил ее в сторону и потянулся. Внезапно захотелось есть, поэтому он побрел на кухню, чтобы соорудить из остатков продуктов хотя бы положенную на сегодня яичницу. Нет, с этой бесхозяйственностью пора заканчивать.

Приготовив и съев нехитрый ужин, Погодин вымыл посуду, потому что терпеть не мог беспорядка, вернулся за стол и задумчиво посмотрел на лежащие на нем бумаги. С одной стороны, у него оставались еще две тетради Валевского, в которых могли скрываться ответы на все вопросы. С другой – ждал внимания договор о разделе имущества при разводе, всученный Линн.

Жена ждала в гостинице, и у нее было слишком мало времени для того, чтобы она проявляла терпение. Таков уж характер Линн – приняв решение, действовать быстро, решительно и напористо. Когда-то именно эти качества и привлекли его в этой девочке, его будущей жене, которая совсем скоро перейдет в разряд бывших. Что ж, это жизнь. В ней и не такое случается.

И все-таки раньше начатое дело следовало вперед и закончить, тем более что теперь у проводимого Погодиным расследования был не один, а два заказчика. Поэтому, отодвинув договор Линн и уверив себя, что делает он это не из слабости, а исключительно из-за дела, Погодин открыл третью тетрадь Николая Валевского.

Она была закончена лишь на треть и начиналась с момента знакомства Николая Петровича с Александром Соболевым. Что ж, рассказывая свою версию событий, бизнесмен не солгал. Он действительно обратился к Валевскому с предложением совместно искать осколок колокола, а заодно вернуться к расследованию второй части той же истории – исчезновению иконы Богоматери Одигитрии, датируемой шестнадцатым веком.

В дневниковых записях покойный учитель выражал удивление, что, как историк, не уделил пропаже иконы должного внимания. Одигитрия, несомненно, представляла собой большую ценность, чем бронзовый осколок Варлаама, да и в истории Малодвинска оставила гораздо более важный след. Вот только для семьи Угловских она не представляла никакой угрозы, а потому Валевский-человек отбросил эту тему в сторону без малейшего сомнения, что Валевский-ученый, разумеется, не мог признать правильным.

Николай Петрович был полон решимости исправить свою ошибку. Вот только преклонный возраст и слабое здоровье уже не позволяли ему вести историческое расследование с прежним пылом. Из-за сильнейшей одышки он почти не покидал свою комнату в интернате, а потому был лишен возможности посещать архив. И именно поэтому привлек в помощницы Вику. Девочка обладала пытливым умом, старика-учителя нежно любила и была готова во всем ему помогать.

История Одигитрии увлекла ее очень сильно, особенно после того, как Соболев подарил ей миниатюру иконы, небольшую, но довольно дорогую. Про отношения бизнесмена со своей воспитанницей Валевский не знал, будучи уверенным, что встречаются они лишь в рамках проводимого их троицей исторического расследования. К сожалению, ни к каким особенным результатам их изыскания не привели. Как ни старался старый историк, ему не удалось выяснить, куда могла в одночасье пропасть икона и связано ли ее исчезновение с канувшим в небытие осколком Варлаама.

У всех четверых музейных работников, заинтересованных в сохранении реликвий, было, что называется, алиби. Если у собора и крутились в ночь пропажи другие, случайные, люди, то их след неминуемо терялся в дымке минувшего столетия. Пожалуй, Андрей Погодин посоветовал бы Александру Соболеву остановить свои поиски ввиду их полной бесперспективности, если бы не одно обстоятельство – убийство Виктории, которая оказалась в эпицентре событий и носила при себе копию пропавшей иконы.

Четвертая тетрадь, уже просмотренная Андреем в интернате, полностью посвящалась организации поисков на территории города пропавшего осколка колокола с привлечением поисковых групп и металлоискателей. В ней ничего нового и интересного не было.

Закончив с дневниками, Погодин тяжело вздохнул и потянул к себе листы с бракоразводным соглашением. Оттягивать неизбежное было не в его характере. Да и спокойно заниматься расследованием, имея за спиной Линн, будет довольно сложно. Пусть забирает подписанные бумаги и уезжает. Из города его детства и из его жизни. Так бывает, ничего не попишешь.