Ведьма из Ильмаса - Ксения Мирошник

— Милая, — тихо проговорил отец и протянул вперед руку. Я схватила его ладонь и прижалась к ней заплаканной щекой. Как бы хотелось вдохнуть родной запах, но зловоние камер лишало меня этой возможности. — Ариэлла, как ты?

— Я? Как я? Папа, со мной все хорошо, — он всегда был таким, прежде мысли о других, только потом о себе. — Как давно вы здесь?

— Мы не знаем точно, — прошептала мама, испуганно глядя через мое плечо. — Три года, может четыре.

Я зажала рот рукой, подавляя вопль. Если бы я знала… Все это время я жила призрачной надеждой, что они прослышали о случившемся и затаились где-нибудь в чужой земле.

— В этих камерах, — продолжила мама, — все те, кто отказал признавать власть Никаэласа, те, кто не захотел выдать тебя. За шесть лет его правления многие погибли, сражаясь за мир в Ильмасе. Маги пытались отыскать противовес печати, но силы способной противостоять ей, в природе нет.

— Такого не может быть, — возразил папа, и мне показалось, что он уже устал это повторять.

— Твой отец считает, что сама природа всегда создает ответ на любую мощь, — мама ласково коснулась его плеча, словно жалея, а потом посмотрела на меня. — Но за эти годы, такой силы не нашлось.

— Есть те, кто противостоит Никаэласу? — шепотом спросила я, бросив взгляд на заскучавшего правителя.

— Есть. Маги прячутся в горах, — сказал отец, — но их мало. Плюс рабы на каторгах постоянно восстают. Их усмиряют на время, но они не сдаются. Попробуй связаться с ними.

Я вцепилась в руки родителей и прижалась лбом к холодной стали, слезы никак не хотели переставать душить меня.

— Я вытащу вас отсюда, — плакала я. — не знаю как, но обязательно вытащу. И вас, и бабушку…Что с ней?

Калисия Арамейн так и лежала неподвижно на полу.

— Он ввел ее в глубокий сон, через который порою пытает ее, но в основном, она просто спит. — Сказала мама.

— Не тревожься о нас, милая, — папа убрал руку от моего лица и слегка приблизился, — не сдавайся ему. Ничто не должно сломить тебя! Если он получит дар…

— Я знаю папа, но он способен истребить половину Ильмаса в погоне за ним. Если бы ты знал, что он сделал, чтобы отыскать меня в Мираносе!

— Печать слабеет…

— Но все еще сильна! До тех пор, как она совсем померкнет, еще достаточно времени, чтобы истязать наших сородичей!

— Что ты хочешь сказать? — ужаснулся отец.

— Я дам Никаэласу то, что он хочет, но постараюсь сделать все, чтобы он выполнил мои требования. Ведь силой забрать дар он не сможет.

— Дочка, — поникла мама, понимая, на что я иду. — Колосок мой!

— Не плачь, мамочка, я сделаю все, чтобы он больше не пытал наш народ! Я попробую уговорить его не истязать людей!

— Он даст тебе все, но верить ему нельзя, — папа устало потер переносицу. — Я не могу сказать точно, но есть что-то, что меня тревожит. Никаэлас не остановится на Ильмасе, понимаешь? Он создал какой-то подозрительный союз, но я не вижу с кем.

— Ты пытался его подслушать?

— Естественно! А кто бы не попытался? Но он очень силен, а я хотел, чтобы он не догадался, — папа тяжело вздохнул. — Его мысли сумбурны, постоянно в беспорядке. Это как-то ненормально. Но я понял одно, он не один, с ним кто-то есть. И этот союз крайне опасен.

— Ариэлла! — прогремел Никаэлас и я вздрогнула.

— Мне пора, — снова заплакала я. Как я могла оставить их здесь? Как могла позволить им еще хоть одну ночь остаться в этой камере?

— Ты очень изменилась, милая, — сказала мама, прощаясь. — Так выросла, так похорошела…

Сердце сдавило. Я подползла ближе и коснулась губами ладоней родителей, обещая себе, что, во что бы то ни стало, вытащу их из этой камеры. Огромных усилий мне стоило подняться и отвернуться от любимых лиц. Проходя мимо Никаэласа, ясно ощутила, как мое сердце разгорается огнем жгучей ненависти. Господь всемогущий, даруй мне благословение увидеть последний вдох этого чудовища! И как можно скорее.

Никаэлас привел меня в свою спальню, на вид безвкусную и слишком вычурную, излишне обставленную и нелепую.

— Теперь, я полагаю, ты будешь более сговорчивой! — самодовольно заявил он, расстегивая пуговицы на рубашке.

— Возможно.

— Тебе не достаточно того, что ты видела? — спросил он, распаляясь. — Я ведь не шутил, когда сказал, что первыми растерзаю твоих родителей. Мне доставит огромное удовольствие собственноручно разорвать им горла.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица, ноги подкосились. Природа наградила меня живым воображением.

— А для твоих друзей, я могу призвать жнеца! Он тоже неплохо справляется с подобными задачами. — Никаэлас прошел к столику, и налили себе выпить. Если бы не чертова печать, я бы задушила его собственными руками.

— Я отдам тебе дар, но ты пообещаешь, что отпустишь всех узников из темницы и никогда не обратишь печать против своих сородичей! — Я знала, что если это будет условием передачи дара, и он на него согласится, то печать не позволит ему нарушить слово. Он тоже это знал. — Ты не будешь больше пытать магов и освободишь рабов на каторгах!

Правитель поперхнулся, делая глоток. Он громко выплюнул изо рта содержимое, а потом расхохотался. Я понимала, что мои требования слишком многочисленны, но продиктовав столько условий, я могла надеяться на выполнение хоть одного из них. Никаэлас тоже это понимал, поэтому мои попытки так развеселили его. Он так же знал, что ему стоило только взять моего отца за горло, и я соглашусь, но позволил мне эту блажь. Он играл со мной, ну и пусть, если это хоть кому-то поможет, я согласна.

— А для себя ничего не попросишь? — все еще смеясь, спросил он.

— Мне самой ничего не нужно…

— Уверена? — он подошел ближе, лицо стало суровым.

Я сглотнула, ничего хорошего не ожидая. Никаэлас нагло осмотрел меня с ног до головы, а потом положил руку на плечо и повел ладонью к груди. Больно сжал, вызвав писк, который доставил ему удовольствие, спустился к бедрам, ощупал ягодицы. Я сжалась в комок, стараясь подавить отвращение. Но на мое счастье, он довольно быстро потерял интерес, отвернулся.

— Я буду великодушен — выпущу узников из темницы. Твои родители будут свободны и даже вольны покинуть Ильмас, если захотят. Это все. Каторги не опустеют! — Он снова резко повернулся и сверкнул ненавистью. — Более того, ты сама отправишься на одну из них, как только передашь дар!

Сердце обрушилось к ногам, я пошатнулась. Вот и мое будущее определилось. Там я сгину окончательно.

— Ты все верно понимаешь. — Сказал он, словно прочитав все по моему лицу. — Ты исчезнешь с глаз моих, и никогда не увидишь больше свой Ильмас!

Той ночью я не спала совсем. Майя пыталась меня успокоить, но ей самой нужна была помощь после тяжелого дня в прачечной. Так мы и просидели до самого утра, не смыкая глаз, утешая друг друга.