Ведьма из Ильмаса - Ксения Мирошник

— Ты же понимаешь, что бежать некуда? — спросил он и снова настиг меня.

От него пахло вином, я поморщилась, на что Никаэлас усмехнулся и, больно сжав мое лицо, впечатался губами в мой рот. Я не сдержала вскрика и слез. Они побежали по щекам еще быстрее, когда я, наконец, осознала, что это не сон.

— Не будем затягивать, — рявкнул Никаэлас и опрокинул меня на кровать.

Губы горели от его грубости, а противный вкус вина вызывал омерзение. Я отползла к подушкам и попыталась прикрыться. Никаэлас скинул рубашку и залез на кровать, приближаясь ко мне. Я ничего не могла с собой поделать, выставила руку и попыталась ударить его своей магией. Как и прежде, мой натиск отразила печать. Ведь знала же, что так и будет, от обиды хотелось скулить.

— Будет проще, если просто сдашься, — с некой долей жалости сказал он, нависая надо мной. — Будешь брыкаться — будет больно!

— А тебе есть до этого дело?

— Нет, просто не хочу затягивать. Вспомни, что стоит на кону. Ты приняла решение…

Если бы можно было, я бы зарыдала в голос, свернулась калачиком и не позволила ему коснуться меня, без боя. Но он прав — я приняла решение. Сама согласилась. На кону жизнь моей семьи и тех несчастных, что уже Бог весть сколько времени томятся в подземелье.

Сжав зубы, я отняла от груди дрожащие руки и зажмурилась. Я глотала слезы и боролась с желанием бежать, когда Никаэлас сдирал с меня одежду. Его руки тут же пошли в ход, ясное дело не для моего удовольствия. Все в нем буквально уничтожало меня — запах, голос, взгляд и каждое ненавистное движение. Я содрогалась от каждого прикосновения, даже когда дыхание обжигало кожу. Мне пришлось впиться ногтями в собственную кожу, чтобы удержать себя там, где я не хотела находиться. Боль, причиненная самой себе, хоть на мгновение, но отвлекала, а потом все начиналось снова. Я не хочу здесь быть…, я не должна здесь быть…, не хочу…

У себя в голове я кричала, визжала и металась как безумная, а в его кровати лежала неподвижно, как мертвая. Предки рода Арамейн, дайте сил! Мне казалось, что я вот-вот сойду с ума, мне захотелось смеяться — громко, истерично, но и этот порыв пришлось сдержать. Мое тело отвергало Никаэласа, противилось ему…

Его жадные руки тискали мою грудь, блуждали по бедрам, а когда попытались их развести, я сжалась и снова закусила уже итак распухшую губу. Неужели все это происходит со мной? За что? Горячие слезинки вновь побежали по щекам, а мне казалось, что это сердце мое кровоточит. Как больно, как же больно! Никаэлас рассердился и с силой развел мне ноги, он перестал церемониться. Его касания стали жесткими, грубыми, болезненными. Непроизвольно я прикрылась руками, на что получила удар по щеке, а потом Никаэлас схватил мои запястья и зажал их у меня над головой, втискиваясь между ног. Дальше все было как в самом лютом кошмаре. Жесткий рывок и страшная боль, от которой не смогла сдержаться. Я зажмурилась и продолжила жевать свою несчастную губу, пытаясь заглушить отвращение и боль.

Так не должно было быть. Почему я? Почему мне приходится проходить через это? Каждый толчок, каждый рывок словно убивал меня. Как тут не потерять рассудок? Мой муж не старался облегчить мою участь, а лишь яростнее двигался, будто мои муки доставляли ему особое удовольствие. Словно от того, что причиняет мне страдание- это насилие становится для него сладостней. Он ведь и не желал меня, как женщина я ему не нужна, но осознание того, что он терзает меня, делает его счастливым. Об этом мне сказал лихорадочный блеск в его глазах.

Сжимая в пальцах простыни, я мечтала лишь о том, чтобы он убил меня, как только закончит. Чтобы мне не пришлось подниматься с этой постели, куда-то идти, кого-то видеть. Мечтала, чтобы меня просто не стало. Так просто, но он не преподнесет мне такой дар, заставит жить с этим унижением.

Все закончилось внезапно, Никаэлас сполз с меня и лег рядом, прикрыв глаза. Казалось, он спит, но я знала, что он просто набирается сил перед тем, как получить дар.

В какой-то момент я поняла, что могу отрешиться от всего, могу поделиться болью, могу отдать свои эмоции. Моё лицо вспыхнуло узорами, и тень отделилась, забирая с собой мои муки. На кровати Никаэласа осталась лишь пустая оболочка.

Даже не раздумывая, я направила частичку себя туда, куда стремилось мое сердце. Мы без труда отыскали комнату Араса. Делегация осталась во дворце на ночь, поскольку завтра Никаэлас планировал перейти к переговорам с королем Клифордом. Свет в комнате наместника горел, я прошмыгнула внутрь и зависла над потолком. Арас сидел в кресле, положив локти на колени, а голову на сомкнутые пальцы. Сейчас я ощутила неудержимое желание коснуться его, провести рукой по щеке. Как странно. Я все еще чувствовала Никаэласа, его руки на груди, его губы на коже, но глядя на Араса, мне стало чуточку легче. Я уже не смогу предстать перед ним лично, не выдержу его взгляда, но тень это другое. Она выдержит все.

Мужчина встал, сжал кулаки, дошел до двери, застыл перед ней. Что именно его терзало? Как бы хотелось знать…

Арас приложил ладони к дереву и уткнулся в него лбом, снова сжал кулаки. Он сдерживал себя, но выходило не очень. Что он задумал? Когда его рука легла на ручку двери, моя тень сорвалась вниз и возникла перед ним. Макгигон не ожидал подобного, удивленно отпрянул, присмотрелся.

— Ария…? — он был поражен. — Ты…, ты здесь?

Тень отрицательно мотнула головой. Лицо Араса озарила догадка, а потом боль, жгучая, неприкрытая. Он схватил резной стул и в приступе ярости ударил им об стену. Обломки разлетелись в разные стороны. Тень моя взмыла к потолку, я подумала, что стоит уйти, но Арас не позволил:

— Стой…, прости…, я, — он вцепился пальцами в волосы, — я не знаю, как быть! Впервые! Ненавижу быть бессильным! Моя ярость это лишь проявление беспомощности. Прости!

Я спустилась, остановилась прямо перед ним. Его страдания напрочь отдалили меня от произошедшего в спальне Никаэласа. Вот, кто волновал меня, вот кто трогал мое сердце.

— Если бы я мог…, как — то утешить…, - прошептал он. — Если бы мог все вернуть…, я бы не отпустил тебя…, не отдал ему… Будь проклята моя злость!

Как же сказать ему, что он, к сожалению, ничего не решает? Мы принадлежим разным мирам, он должен защищать свой — а я свой. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал там, в Мираносе, это бы ничего не изменило. Возможно, чуточку отсрочило, но не изменило. Рано или поздно, Никаэлас нашел бы меня, рано или поздно я бы оказалась именно там, где было мое тело. Судьба — всегда возьмет своё! Но эта частичка меня не умеет говорить.

Арас смотрел на тень, а мне казалось, что он видит меня насквозь, будто смотрит прямо в душу. Словно загипнотизированная этим взглядом, я протянула руку. Знала, что не почувствую тепла под пальцами, но движениями руководило лишь желание. Он не отпрянул, не отстранился, только сжигал огнем, пылавшим в медовых глазах. В этот миг все изменилось. Теперь мое тело там, в другой комнате, ощущало дрожь от близости Араса. Как такое возможно? Этот горящий взгляд сбил мое дыхание, вызвал приятную волну, спустившуюся в низ живота. Я чувствовала каждый удар собственного сердца, которое билось для него.