Сэхсвет - Алишер Бекет

Нужно было позволять ему это чаще.

Он шагал по устланной опавшими листьями тропинке и вспоминал, как радовался Дарри, когда поймал его. Бывший отец подумал, что может не сдержать слёз, но, к удивлению, воспоминания о сыне не вызвали той же реакции, что раньше. Будто память о Дарри постепенно угасала, сменяясь жаждой мести, которая стремилась стать главной целью его жизни, вытеснив всё остальное. Пока получалось великолепно.

Мэйтт открыл дверь своего дома и какое-то время стоял на пороге. Почему-то он был уверен, что, как только шагнёт внутрь, случится что-то плохое.

– Мишель! – крикнул Мэйтт, входя в дом. – Мишель, я вернулся!

Тишина в ответ. Детектив достал телефон и набрал номер жены. Громкая трель донеслась со второго этажа, и Мэйтт обрубил звонок. Мишель никогда не оставляла телефон дома, если куда-то уходила.

Мэйтт поднялся на второй этаж и, прежде чем открыть дверь спальни, глубоко вздохнул. На подсознательном уровне он уже знал, что случилось.

Воздух в спальне был душным и пах парфюмом вперемежку с сигаретным дымом. Мишель бросила курить около десяти лет назад, и даже уход Дарри не заставил её вернуться к этой пагубной привычке.

Мэйтту вдруг стало тесно в этом доме. Ощущение было настолько сильным, что детектив даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, что, конечно же, не помогло. Он осмотрел комнату, и на прикроватной тумбочке, на стороне Мишель, обнаружил белый конверт.

Мэйтт подошёл к краю кровати и онемевшими руками с третьей попытки распечатал конверт.

Дорогой Мэйтт, – писала Мишель. – Я не знаю на самом деле, как и что писать в подобных письмах. Поэтому прости, если текст будет немного… сумбурным. Но ты должен знать то, о чём я напишу ниже. Только пойми меня правильно – я не держу на тебя зла. Просто так получилось.

Когда ты прочтёшь это письмо, я уже уйду. Помнишь ту ночь перед твоим отъездом, когда мы занимались любовью? До этого, утром, Старик пришёл ко мне.

Мэйтт сжал руку в кулак, сминая письмо. Костяшки его пальцев побелели, а ногти впились в ладони с такой силой, что он был вынужден расслабить руку. Расправив бумагу, он стал читать дальше:

Я ничего тебе не сказала… не знаю почему, Мэйтт. Может быть, потому, что всё равно ничего нельзя было изменить. А может быть, потому, что я была уверена, что ты должен был что-то почувствовать. Люди же чувствуют подобное, когда между ними есть связь. Должны чувствовать! Но ты был оглушён и ослеплён своей жаждой мести, которую я не могла и не могу понять. Видимо, с уходом Дарри эта наша связь пропала, если вообще когда-нибудь существовала.

Хотя нет, тут я не права. Помнишь нашу первую встречу? – Мэйтт улыбнулся сквозь боль. – Эта ведь однозначно была любовь с первого взгляда, хоть ты и не веришь в подобные вещи. Но я в них верила — и этого было достаточно, чтобы мы связали наши судьбы.

Но уход нашего сына, нашего Дарри… знаешь, ты настолько упивался жалостью к себе, что совсем забыл о том, что эта наша, общая боль. Мы должны были пройти через это вместе, вместе пережить это. Но ты решил иначе. Я не виню тебя, мой дорогой, милый Мэйтт. Но это твоё решение позволило мне понять, что мы… отдалились друг от друга, и единственное, что нас связывало, исчезло вместе с Дарри.

И ещё раз – я пишу это всё не потому, что не люблю тебя. Напротив – я надеюсь, что ты задумаешься о своей жизни и, может быть, предпримешь какие-то шаги, чтобы окончательно не утонуть в своей жажде мести.

Для меня уже всё решено – близится рассвет, Мэйтт. Ты поедешь на Полюс, а Старик придёт за мной. Я… наверное, я уйду с ним, но если вдруг испугаюсь, то, прошу, похорони меня рядом с Дарри.

На этом всё. Я больше не знаю, о чём писать. Прощай, Мэйтт. Береги себя. Увидимся на той стороне.

С Любовью,

Твоя Мишель.

Мэйтт сидел в машине, припарковавшись через дорогу от двухэтажного серого здания с вывеской «Сильвер Лайт», на самой западной окраине Крейса. До порта рукой подать, но детектив решил начать поиски отсюда, по той причине, что в портовом районе у него не было никаких связей. А в «Сильвер Лайте» заправлял личный информатор Мэйтта – Веррто.

Клиника была полулегальной. В том смысле, что она находилась в числе официально зарегистрированных, но некоторые операции в ней проводили вчёрную – как, например, установка фальшметок с целью выдачи себя за школьного гида.

Мэйтт, уже в четвёртый раз, перечитал прощальное письмо Мишель и спрятал во внутренний карман пиджака. Несмотря на смысл, который жена постаралась вложить в своё послание, этот клочок бумаги оказывал совершенно противоположное действие. Каждый раз, когда Мэйтт перечитывал письмо, внутри вскипала ярость. На самого себя, на Стариков, на этого выродка Кросстана. Этот гнев придавал силы и смысл жить… нет, не жить. Действовать дальше. Быть может, именно этого Мишель и добивалась. Она ведь хорошо его знала.

Нет. Не оправдывайся хотя бы перед самим собой.

Мэйтт вышел из машины, перебежал дорогу и толкнул стеклянные двери клиники. В просторном светлом холле за стойкой регистратуры сидела молодая симпатичная девушка, глаза которой расширились при виде нового посетителя – она его узнала. Быстро взяв себя в руки, администратор сказала:

– Добрый день, мистер Уолли.

Приветствие прозвучало фальшиво. Ещё бы: визит законника очень редко бывает приятным.

– Привет, Кэси.

– Чем могу помочь?

– Мне нужен Веррто. Он у себя?

– К сожалению, он уехал некоторое время назад, – ответила Кэси, скосив перед этим глаза на стойку.

Мэйтт кисло улыбнулся:

– В таком случае, видимо, его подвозил приятель, потому что его машина стоит у чёрного хода. Кэси, не валяй дурака. Мне просто нужно с ним поговорить.

Администратор замялась, продолжая периодически бросать взгляд на рабочий стол. Наконец она спросила:

– У нас какие-то проблемы с… документами?

Мэйтт вздохнул и сказал, повышая голос:

– Веррто, будет лучше, если мы перестанем играть в сраный испорченный телефон. Мне действительно нужно просто поговорить. А проблемы с документами я могу устроить, если ты откажешься от встречи.

После секундной заминки дверь справа от Кэси открылась, и девушка жестом указала направление:

– Прошу, мистер Уолли. Двенадцатый кабинет. Первый поворот направо, и…

– Спасибо, Кэси, я помню дорогу.

Мэйтт прошёл в открывшийся коридор, и дверь плавно закрылась за ним.

Дойдя до двенадцатого кабинета, детектив постоял немного, собираясь с мыслями, и постучал три раза.

– Открыто, – донёсся приглушённый, чуть хрипловатый голос.