Каро-Кари - Александр Чагай

Заведение «Татар» славилось своей кухней, и в Пешаваре было единственным в своем роде. Хозяин – заядлый охотник, сам снабжал поваров дичью. В основном специализировался по куропаткам, которые были здесь, что называется, пальчики оближешь.

Ресторан располагался на крыше пятиэтажного здания. Посетители любили приходить сюда летними вечерами, отдохнуть после дневной жары, побаловать свои желудки, а заодно поговорить о «высоком» – смысле жизни и тайнах мироздания. Развалившись на мягких диванчиках, местные богатеи, коммерсанты, чиновники, военные и политики наслаждались видом звездного неба и, прихлебывая зеленый чай, рассуждали о бренности всего сущего, о судьбах страны, религии и прочих важных вещах, в суть которых могут проникнуть только умные мужчины.

Но сейчас был зимний день, да еще неурочное время, и ресторан пустовал. Хамиллу это устраивало. Она ждала своего любовника под тентом, защищавшим от солнца, которое в эту холодную пору неожиданно выглянуло из-за облаков, согревая озябший город.

Шантарский присел рядом, попытался обнять женщину. Она отстранилась, давая понять, что сейчас не время для нежностей. Возможно, это движение не было достаточно убедительным, и Леонид, уверенный в своей неотразимости, вновь придвинулся к Хамилле, попытался взять ее за руку и заворковал:

– Прекрасно, что ты здесь. У нас будет торжественное открытие, совсем ненадолго, речи и все такое, часов в семь закончится, а потом концерт, коктейль… Ты обязательно должна пойти. А после…

Она решительно отбросила его руку и заговорила совсем не в тон Шантарскому, с оттенком отчуждения и назидательности.

– Не забывай, в какой стране ты находишься. И в каком городе. Еще пятнадцать лет назад женщина не могла в Пешаваре одна пойти в ресторан. Даже днем. А вид мужчины, обнимающего женщину на людях, оскорбителен. Любой правоверный мусульманин захочет нас покарать. Меня в первую очередь. Каро-кари, тебе известно, что это?

– Убийство ради чести, наслышан, как же… Я не хотел оскорбить тебя. Смотри, думаю, тебе понравится.

Шантарский протянул Хамилле афганский браслет.

– Спасибо, да, мне нравится.

– Надень, пожалуйста. Нет, позволь мне…

Леонид надел браслет на тонкую женскую руку. Проделал это с видимым удовольствием.

– Я так люблю тебя…

– Помню, – кивнула Хамилла. В отличие от собеседника она была явно озабочена и не настроена на лирический лад. – Ты любишь меня до поры до времени. Как всякий мужчина. Пока обстоятельства этому благоприятствуют. Вы идете на все, чтобы добиться своего, а добившись, быстро остываете. Я не забыла, на что ты пошел ради того, чтобы овладеть мной.

– Да, я готов был на все, – не стал спорить Шантарский, – и надеялся, что ты простишь меня…

– Не об этом речь, – нахмурилась Хамилла. – Ты мне пришелся по душе. Но это не значит, что я мечтала стать твоей любовницей и готова ради тебя переступить через свои принципы…

– Какие принципы? – удивленно спросил Шантарский. – Я вовсе не хочу помешать твоей помощи беженцам…

– Не о том речь, – нетерпеливо перебила его Хамилла. – Оставим беженцев в покое. Ты просто должен поверить мне. Я всегда чувствовала, что буду жалеть тебя… Если с тобой что-то случится. Но ты сам напрашивался на неприятности, а они вот-вот начнутся.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Шантарский.

– Повторяю, я хотела бы оградить тебя от них. Ты даже не представляешь, что находишься на волосок от гибели. Я долго колебалась, не знала, как поступить. И все же решилась, приехала в Пешавар, чтобы кое-что рассказать тебе. Не хочу, чтобы с тобой приключилась беда. Ты должен меня выслушать.

Только сейчас Шантарский увидел, как Хамилла напряжена. Он и сам заволновался и подумал, что неплохо бы взять паузу. Подозвал официанта.

– Кофе, пожалуйста. И не забудьте подогреть молоко. – Повернувшись к Хамилле, пояснил: – Паки все равно забывают, приносят холодное.

– Какое к черту молоко! – вскрикнула женщина. – Я пригласила тебя, чтобы поговорить о твоей жизни, а ты – молоко!

Шантарский, пораженный этой вспышкой, молча разглядывал узоры на салфетке.

– Извини, – выдохнула женщина. – Сорвалась. – Опустив глаза, провела пальцем по скатерти. – Так вот… Я приехала сюда не из Турции, а прямо из Чечни, это ты знаешь… Но приехала не девочкой, не в пятнадцать лет, мне было уже двадцать два года, это произошло сразу после второй чеченской войны… Что, – она усмехнулась, – ты не думал, что я такая старая? Выгляжу моложе, да, но в действительности мне уже тридцать пять. Я старше тебя.

Шантарский растерянно смотрел на нее.

– А Идрис…

– Я с ним познакомилась позже, уже здесь. Он не был другом моего отца, и мой отец никаким бизнесом не занимался. Отец был обыкновенным крестьянином, пока его не убили. А сюда я не нищей беженкой приехала, как говорила тебе, нет, у меня были средства. Я приехала нелегально, чтобы продолжить свою деятельность. И «Ночхалла» была создана для этого. Идрис меня поддержал…

– Так ты использовала его, – вырвалось у Шантарского.

– Я планировала познакомиться с кем-то вроде него, кто мог бы стать для нас надежным прикрытием. У нас есть своя разведка, мы подобрали несколько кандидатур и Идрис оказался самой подходящей. Мы встретились как бы случайно, в доме одного надежного друга. Идрис влюбился в меня, и я не возражала. Так было надо. Став его супругой, я обрела почву под ногами. И он получил, что хотел. – Хамилла пожала плечами. – Каждому свое. Он милый, добрый, замечательно ко мне относится. Благодаря своим связям он помог изменить мою биографию. Чеченка-беженка, даже если это замужняя и состоятельная дама, будет привлекать внимание спецслужб. Другое дело – девочка, выросшая в турецком приюте, которую давно знал и о которой давно заботился такой солидный и уважаемый человек, как Идрис Дуррани. Это была сделка, и он пошел на нее. Взамен ему досталась не только моя привязанность, но и верность… Да, да, можешь не улыбаться, я никогда не изменяла ему и с тобой бы не стала, если бы ты не проявил такую… изобретательность. С моей подсказки он стал торговым представителем Чечни, почетным консулом. В Грозном ему доверяют. Доверяют и «Ночхалле». Нас считают преданными режиму, Горгуеву нужны такие организации за рубежом, он старается расположить к себе видных иностранных бизнесменов и общественных деятелей. В общем, «Ночхалла» и Идрис стали отличной «крышей». Благотворительность плюс достойный супруг.

– Ты манипулировала, обманывала…

Хамилла презрительно фыркнула.

– Разведслужбы используют посольства как «крышу» для своей деятельности. Почему бы борцам за свободу Чечни не использовать таким же образом пакистанского предпринимателя и гуманитарную организацию?

– Это совсем другое…

– Другое? Ваши методы не лучше. Вспомни, как ты заставил меня переспать с тобой.

Шантарского передернуло от этой грубости.