Раб из нашего времени. Книга двенадцатая. Затерянный город, или Каждому свое - Юрий Иванович

Кажется, наши споры и шум перебудили остальных членов команды. Даже Цилхи поднялась с постели, вышла, прихрамывая, и теперь вся компашка с недоумением присматривалась к нам. А мы что только не делали, пытаясь нечто невидимое нам включить, запитать или заставить действовать. Можно сказать, впали в исследовательский азарт. И пальцами тыкали, и ладонями давили, и подбородком изнутри пытались коснуться в разные стороны устройства.

Наконец Багдран не выдержал и скептически поинтересовался:

– И не надоело вам мычать?

– Иди отсюда, мальчик, не мешай работать! – этакой строгой шуткой попытался отделаться от него Леонид. Еще и жест рукой сделал примерно аналогичного смысла.

– Что? – поразился парень. – Ты мне что-то говоришь? Так сними эту маску, а то одно мычание слышно.

– Издевается наш Кулибин, – пожаловался мне Найденов. И вновь по прежнему адресу: – Тебя сюда никто не звал. И остальные тоже: чего стоим? Давайте быстренько завтрак готовьте!

Я его тут же поддержал, заодно заводя толпу на предстоящее чудо:

– Правильно! Чем быстрей поедим, тем быстрей отправимся к платформе. Буду пробовать ее поднять в воздух. А ты, Цилхи, – немедленно в кровать!

Но почему-то никто не воодушевился, в кровать не поскакал, да и накрывать на стол не спешил. Теперь уже все на нас пялились обиженно и с подозрением. Правда, тут же Эулеста высказала свои претензии вслух:

– Вы что, над нами издеваетесь? Мычите, как дети малые!

Мы с Найденовым синхронно переглянулись да и подумали почти одинаково:

– Неужели работает?

– Давай отойдем подальше… – Я двинулся в коридор, а он заспешил в иной кухонный зал. – Как меня слышишь?

– Да словно ты рядом!

– Значит, мы все это время не ушами слышали наш спор, а через маску…

– Теперь – без сомнений! И ведь она уши не прикрывает. Вот уж нонсенс!..

– Тогда почему для иных мы мычим? А ведь я тебя прекрасно слышал, когда только ты был в маске.

– Все правильно сделано: коль оператор на связи, нечего его посторонним подслушивать. Но все равно надо проверить.

Мы вернулись к недоумевающему семейству Свонхов, продолжая эксперименты. Снимается одна маска, связь прекращалась, мычание становилось внятными словами для всех присутствующих. Обе маски на нас – слышим только мы друг друга, а даже рядом стоящий ничего понять не может.

Конечно, мы обрадовались такому подарку судьбы! Разве что в любой бочке меда жало от пчелки отыщется.

– Жаль, что они такие приметные и видны издалека, – цокал языком Леня, уже крутя свою маску в руках. – А то бы им в любом мире цены не было.

– Они и так бесценные! – успокоил я его. – А если в доме Охоты еще такие есть, то представить сложно, насколько нам повезло.

Практически у нас в руках имелись шлемы боевой и тактической рекогносцировки на местности, позволяющие их владельцам переговариваться между собой. И это – как минимум. Если разобраться с непонятными цифрами да расшифровать текст, то наверняка еще какие-нибудь положительные, полезные качества вскроются. Только и удивляло, что форма раритетов слишком несерьезная, что ли.

О чем и продолжал сокрушаться великий маэстро клоунады:

– Мне ведь изначально казалось, что это маска для выступления в театре. Но явно – не для клоуна. Ведь у нас главное, даже при максимально наложенном гриме, – это мимика.

Тут я рассмотрел, что Цилхи стоит бледная, держась за локоть брата-двойняшки, и покачивается.

– А ты чего встала?! – не стал скрывать, что сержусь. – У тебя как минимум трое суток постельного режима! И полное отстранение на неделю от всех работ.

– Но ты ведь шар принес… – еле слышно говорила она с умоляющим выражением в глазах. – Можно мне его рассмотреть?

Ну не умею я отказывать, когда на меня девушка смотрит таким взглядом. Тем более что выглядела она после вчерашнего удара, как страшненькая обитательница избушки на курьих ножках. Лицо подпухло, местами проступила синева плюс уже упомянутая выше бледность. Такое забитое несчастье: только и хочется, что гладить по голове и… плакать. Хорошо, хоть сама она не плачет.

Самодельный сидор лежал возле моих вещей и, подхватив его, я поспешил в наш импровизированный обеденный зал. При этом ворчал, как старый дед:

– Вначале сам присмотрюсь к этой штуковине. Ибо не все игрушка, что блестит. Тут вокруг что только всякую гадость не излучает. Может, и шарик этот жизнь у человека выпивает? Но рядом посидеть пока можешь… Ну и расскажешь мне, что ты видишь.

Но перед завтраком и исследованиями хрустального шара я вначале осмотрел полоски янтаря на теле каждого из Свонхов. И только похмыкивал удовлетворенно, забирая собранные ими капельки боевой энергии. Пусть по полпроцента с головы, но это в сумме – уже два. Да два раза в день? Да если с обладателя Первого Щита шесть процентов в сутки набегает? Живем!

Зато вызывал озадаченность и немалые расстройства тот факт, что сам я так и оставался невосприимчив к сбору окружающей нас энергии. Почему? Что блокирует процесс в этом мире лично для меня? Уж никак не вуаль Гимбуро, остальным-то она не мешает. Да и до появления в городе я ею, словно коконом, не укрывался. Неужели это как-то симбионты вмешиваются? Если да, то по какой причине?

Пока собирали нехитрую снедь, я выставил шар на стол, подложив кусок тряпки, чтобы он случайно не скатился. Цилхи уселась напротив, пытаясь во все глаза рассмотреть хоть что-то из моих магических манипуляций с таинственным артефактом из дома Охоты.

Но что я ни делал и сколько ни присматривался, вывод напрашивался несколько банальный:

– Скорей всего это светильник в виде трего. Только более красивый и наверняка светит не в пример ярче. Не удивлюсь, если он еще и летать может. Точнее говоря, левитировать в воздухе. Только вот никак не могу понять, как его запитать энергией… Слишком уж внутренняя структура размыта, иллогична.

Несмотря на свою бледность и синяки по всему лицу и телу, отсутствием аппетита Цилхи не страдала. Потому поела самой первой и сразу же стала канючить:

– Ну что, теперь можно мне за шар подержаться?

– Раз ты видишь свечение, то давай, дерзай! – разрешил я. – Может, хоть у тебя что-нибудь получится.

И она с каким-то особым благоговением, восторгом и предвкушением наложила руки на поделку неизвестных стекольщиков. И довольно долго так сидела, почти не дыша. Лишь когда я поел и демонстративно похлопал рукой по столешнице, девушка вздрогнула, широко раскрыла глаза и томно прошептала:

– Бо-орь! Мне хочется ласки… И всего остального… Прямо сейчас! Идем на твой лежак!.. Ну пожалуйста!

Говорила она очень страстно, хоть и тихо. Адресовала слова только мне, но ее прекрасно услышали и все остальные, потому что с интересом ждали любых результатов. А тут вдруг такие откровения. Да и о сути желаний догадался даже самый младший среди нас.