Антикиллер-3. Допрос с пристрастием - Данил Корецкий

Тогда у него текли ботинки. В них противно хлюпало. Зонта, естественно, не было. Волосы намокли, за шиворот капало. А он не обращал внимания, улыбался встречным девчонкам и обдумывал планы на жизнь. Планы, надо сказать, были наполеоновские. А вылилось все в обычную ментуру, ментовку, легашку…

Лис поднял воротник длинного водоотталкивающего плаща на теплой подстежке. Очевидно, после пары стопок потянуло на философию. После работы пришлось немного выпить с ребятами. Володьке Сигаеву стукнуло целых двадцать пять. Четвертак! У него есть японский зонт-автомат двойной сложки и хорошие крепкие ботинки. А седины у него нет, постоянной усталости нет, разочарования в большей части человечества нет… Лис тряхнул головой. Что-то мысли приобрели явно ностальгическую направленность. Или надвигался кризис среднего возраста, или приближалась старость.

Покрытый каплями «БМВ» терпеливо ждал на огороженной стоянке и послушно отозвался на приказ дистанционного пульта. Дверца мягко открылась и бесшумно защелкнулась, будто притянутая магнитом. Кожаное кресло мягко обволокло его сильное тело. А вот такой тачки у Сигаева нет. И такого авторитета среди блатных нет. И такой красивой жены – тоже нет!

Он запустил двигатель, включил климат-контроль и аккуратно выехал со стоянки. Автоматчик в плащ-накидке у шлагбаума отдал честь, приложив руку к мокрому капюшону. «Пьяный за рулем – преступник!» – пришла в голову банальная мысль. Но она его не касалась. Гаишники не страшны. Конечно, скорости, сила инерции и тонны, в которые превращаются километры, – страшны. Но он считает, что и с ними сможет договориться. Менты часто расшибаются в лепешку по пьянке, потому что думают именно так. Это, конечно, глупые менты. А он понимал, что думает неправильно. Самообман. Профессиональная деформация.

Лис выехал на проспект Ленина, который утопал в темноте, хотя и носил имя автора плана ГОЭЛРО. Ксеноновые фары белым светом прорезали тьму. Сейчас каждый заботится сам о себе, и хорошо, если ему это удается…

В комфортном тепле кожаного салона неприятно прозвонил мобильник.

– Филипп Михайлович! – тревожно сказал Волошин. – Не доехали до дома? Там Валета завалили!

Черт, не могли днем, в рабочее время!

– Когда? Где?

– Часа два назад, в подворотне на Котовского, двадцать шесть. Там вначале Центральный работал, потом убойный подтянулся, а когда установили личность, сразу позвонили нам. Так какие команды?

– Да какие… Раз там и районщики, и убойщики… Хотя ладно, направь дежурного. Недаром я Фомичеву пить запретил. И я заеду, посмотрю…

Это действительно по дороге. Хотя на дорогах уже образовались огромные пробки, он, включив сирену и проблесковый маячок, через пятнадцать минут затормозил у памятника герою революции. Мощный, бритоголовый, он был похож на Гошу Тиходонца. Вокруг, перегораживая проезжую часть, беспорядочно стояли наглухо тонированные черные джипы. Их обладатели небольшими группами мрачно курили под огромными зонтами, настороженно зыркая по сторонам. Приезд Лиса вызвал волну оживленного внимания и глухой шепоток. Не обращая ни на кого внимания, он молча прошел сквозь милицейское оцепление и успел увидеть, как носилки с телом грузили в «скорую помощь».

– Минуточку!

Он подошел вплотную. Это действительно был Валет. Два ранения – в солнечное сплетение и в висок. Обездвиживающий и контрольный выстрелы. Работал профессионал.

– Куда вы его? Надо труповозку вызывать! Не видите, что ли?

Врачи были явно растеряны. Даже вскрывший сотни трупов судмедэксперт Рожков суетливо ерошил рыжую бородку и слегка заикался.

– Видим, Филипп Михайлович, видим… Но сердце бьется! И давление есть, хотя и пониженное! Я ничего не понимаю… И коллеги тоже!

– У него искусственное сердце, на изотопах, – пояснил Лис.

– Вот оно что… Тогда понятно, – не очень уверенно кивнул Рожков.

А бригадир «скорой» решительно сказал:

– Ситуация нестандартная, поэтому отвезем его в нейрохирургию!

И туманно добавил:

– Это лучше, чем ошибиться в другую сторону!

Но Кореневу все было ясно, и он прошел в старую-престарую подворотню, которая, наверное, помнила еще строгие визиты квартального надзирателя. Здесь продолжала работу следственно-оперативная группа. Ярко светили переносные прожектора, вспыхивали блицы, выхватывая корявый меловой силуэт у самой стены, два опера искали что-то на выщербленном асфальте. Молодой незнакомый следак, неловко пристроившись на трехногой табуретке, писал протокол на разложенной на коленях папке. Две наспех одетые женщины-понятые возбужденно, но тихо переговаривались между собой. Высокий чернявый молодой парень с запавшими щеками метался по двору, иногда выкрикивая:

– Ну делайте же что-нибудь! Ищите его! Что вы стоите?!

Группа начальников стояла особняком и обсуждала происшедшее, а может, просто болтала. Прибыв на место резонансного убийства, они выполняли обязательный ритуал – теперь в суточной сводке напишут: «На место происшествия выезжали начальник УВД Тиходонска полковник милиции Иверин, прокурор района полковник юстиции Басманный, начальник отдела по раскрытию убийств УВД города Синюков, начальник Центрального РОВД Савушкин, начальник Центрального УР Рожков… И кстати – начальник оперативного отдела РУБОП Коренев». И сразу вышестоящему руководству станет ясно – не зря едят свой хлеб их подчиненные: вон как стараются, из кожи вон лезут, делают все, что в их силах! И действительно, начальники уже сделали все, что могли, – затоптали следы, внесли сумятицу в работу СОГ,[34]сорвали применение служебно-розыскной собаки…

Лис подошел, поздоровался.

– Видишь, оказывается, твоего фигуранта подстрелили, – сказал полковник Савушкин. – Не знаю, что он здесь делал… Завтра допросим, выясним.

Говорил он молодцевато и уверенно, как и положено дельному и толковому руководителю. Эта молодцеватость и уверенность предназначались Иверину – все думали, что он является старшим на месте происшествия. Хотя на самом деле старший тут следователь прокуратуры, и первое, что он должен был сделать, – удалить посторонних, а посторонние – это как раз все те, кто не входит в СОГ, какие бы должности они ни занимали и какие бы погоны ни носили. Но мало находится таких принципиальных и характерных следаков, да и карьеры их, как правило, быстро заканчиваются. Служебный рост требует «гибкости» и «дипломатичности». На лишенном изысков простонародном языке это свойство называют: «Знать, где лизнуть, а где гавкнуть».

– Вряд ли вы его допросите, – с грубой прямолинейностью сказал Лис. – А здесь во дворе его первая жена живет, вот и сын нервничает… Он их навещал регулярно…

Потом бестактно прервал беседу, покинул тусовку, подошел к стене над силуэтом, извлек ручку-фонарик, посветил, потрогал рукой старую кирпичную кладку и принялся внимательно осматривать широкие швы, заполненные старым, но еще достаточно прочным цементом.