Гром над Империей Часть 1 - Тимур Машуков

не знают даже боги, а я им, увы, пока в этой реальности не являлся….

Глава 15

Мое имя — стершийся Иероглиф,

Мои одежды залатаны ветром,

Что несу я в зажатых ладонях,

Меня не спросят, и я не отвечу.

И как перед битвой,

Решительной битвой,

Стою у каждого перекрестка,

Hа море асфальта я вижу свой берег,

Свою голубую россыпь.

(Пикник Иероглиф)

Владислав Громов

Под умелыми руками Хидеки я, признаться, уже совсем было стал отключаться. Сытный обед, теплая вода, нежные руки девушки — все это способствовало полному отключению мозга.

— Не засыпай, любимый, — донесся до меня ее голос, как сквозь вату.

— У меня включился режим лени, — пробормотал я. — Делайте со мной, что хотите, только бросайте в терновый куст.

— Как скажешь, милый, — услышал я, после чего меня вытащили из воды и, закинув на плечо подобно мешку с песком, куда-то потащили.

— Если будут убивать, пусть сделают это быстро… — в сладкой полудреме решил я. Потом вдруг почувствовал, что куда-то лечу и тут же с головой погрузился в прохладную воду.

— Ух, бодрит! — выныривая и отфыркиваясь, словно игривый дельфин, подумал я. Хотя здесь тоже, в общем-то, было тепло, но после первого бассейна вода показалась даже холодной.

Оглядевшись, я увидел, что мы находимся в другом водоеме, скрытом от посторонних глаз стеной дома. Он был небольшим, буквально четыре на четыре метра, дно было выложено мелкой галькой, а внутри были предусмотрительно устроены каменные сиденья, на которых можно было с комфортом расположиться. В сидячем положении вода достигала до груди и была какого-то молочного цвета, да и пахла иначе.

Плеск воды позади меня, мое тело охватили мягкие руки, а по шее вызывая сладкую дрожь, прошлись губы.

— Хидеки, — понял я, кто шалит с моими гормонами. И запротестовал:

— Нам нельзя, поэтому немедленно выходи из воды, иначе я за себя не ручаюсь!

Произнося это, я все же завел руки за спину и нащупал попку девушки, что была так же, как и я, обнажена. Обнажена?!!!

— Нам уже можно, — довольно мурлыкнула она мне в ухо, от чего я тут же покрылся мурашками. — Отец переговорил с главой рода Громовых, и они все решили. Теперь я — твоя официальная невеста, о чем по возвращению в Россию будет объявлено официально. А я уже не могу терпеть и видеть довольные лица близняшек, а тем более, Селены! Я тебя хочу, и сегодня ты мой! — скользнула она руками ниже, едва прикоснувшись к моему бойцу, уже полностью готового к бою.

— Хидеки, — тихим голосом взвыл я, находясь на грани. — Ты хочешь сделать это здесь?

— Лучшего места и не придумаешь… — ответила она, перемещаясь из-за спины и садясь на мои колени. — С этим источником связана очень красивая легенда.

Давным-давно жил молодой рыбак по имени Хатиротаро. Как-то раз он выловил в реке довольно странную рыбку. Но, так как он был очень голоден, он не стал ее рассматривать, а попросту съел. После этого рыбака охватила дикая жажда. Хатиротаро припал к источнику и стал пить, не останавливаясь. Так прошло тридцать два дня, а на тридцать третий он превратился в дракона. После такого поворота событий рыбак уже не мог вернуться в свою родную деревню. Поэтому он запрудил реку, превратив ее в озеро, в котором и поселился. Так, согласно легенде, появилось озеро Тадзава. Спустя некоторое время на берегу запруды выросла деревня. И жила там одна прекрасная девушка по имени Тацуко. Однажды она поняла, что ее красота не будет вечной, и решила просить богиню милосердия Каннон о том, чтобы сохранить ее навсегда.

Сто дней девушка взбиралась на гору и возносила молитвы богине, и наконец, она услышала голос, который сказал: «Испей воды из источника, и твоя красота будет вечной, как и ты сама». Послушавшись божественного веления, Тацуко глотнула из источника и обратилась драконом. В этот момент в озеро стали бить молнии, углубляя его, а потоки воды, обрушившиеся с неба, заполнили углубление. Так озеро стало самым глубоким и смогло вместить в себя двух драконов одновременно. Тацуко и Хатирохаро полюбили друг друга, но счастье их продлилось недолго. Колдун, любивший Тацуко, бросил вызов дракону, похитившему сердце возлюбленной. Хатирохаро победил мага, но тот успел наложить на влюбленных проклятье, согласно которому его враг не мог находиться рядом с любимой хотя бы полгода — со дня весеннего равноденствия до осеннего. А когда возлюбленные встречаются, объятья их столь жарки, что озеро не замерзает даже в лютые морозы.

Считается, что именно из этого озера, вода попадает в этот онсен. И если заняться в нем любовью, то сердца пары навеки свяжут духи влюбленных драконов и подарят им жар своего тела. И больше никакие льдины несчастий не смогут заморозить их чувства. И хотя в онсенах даже разговаривать не принято, не то, что все остальное, этот является исключением.

Все, хватит болтать, я уже не могу сдерживаться! — требовательно прошептала она, жарко приникая к моим губам. Я уже и сам находился на грани, и, казалось, вода начала кипеть от обуревавших меня чувств. Когда Хидеки умудрилась оседлать меня, я не понял, лишь почувствовал, как медленно соединяюсь с ней, проникая в нее. Легкое препятствие, тихий стон боли, что заглушился поцелуем — и вот я полностью оказался в ней. Она на мгновенье замерла, привыкая к ощущениям, я а поспешно направил исцеляющий эфир, чтобы снять неприятные ощущения.

Благодарно мне улыбнувшись, она, запрокинув голову, стала медленно двигаться, а я, впившись губами в призывно торчащий сосок, едва сдерживал внутреннего зверя, желающего накинуться на юное тело и жестко овладеть им. Предоставив ей всю свободу действия, ловя губами ее жаркое дыхание, я слился с ней в жарком порыве, что объединил наши тела и души. Медленно подкатывающий оргазм заставил меня начать двигаться чуть быстрее, и Хидеки, чувствуя это, уже не сдерживалась и тоже ускорила темп, отбросив всю скованность, с животной страстью впилась губами мне в шею, расцарапывая мне плечи ногтями.

— ДА-А-А-А! — в едином выдохе страсти закричали мы, выпустив из себя все напряжение, чувствуя биение сердец, что стучали в такт друг другу. Ее тело, сотрясаясь от сильнейшего оргазма, лежало на мне, а я, прижав ее к себе, вдыхал запах мокрых волос, ощущая, как волна нежности к этой девушке, захлестывает меня.

— Мы, наверное, своими криками всех на уши поставили, — шепнул я на ушко Хидеки.

— Они