Дьявольский поезд - Наталья Солнцева

– Ты погубишь мою карьеру, – твердил мичман. – Зачем нам внебрачный ребенок? Разве тебе недостаточно моей любви? Я весь твой, дорогая… но дети нам пока не по карману. Я ухожу в плавание, ты останешься одна, с младенцем на руках, без помощи, без поддержки. Подумай! Я не имею права подвергать тебя столь серьезному испытанию…

Он не мог признаться, что Брасовы разорены, в долгах, что у него нет ни гроша за душой, кроме офицерского жалованья, которого едва хватает на ежедневные расходы. Что огромная сумма, вырученная от продажи манускрипта, не стала панацеей от материальных проблем.

Франческа не плакала. Глаза ее были сухи, губы сжаты. Она не смотрела на любовника, словно потеряла надежду на понимание. Впрочем, как и он. В ее душе шла борьба между материнским долгом и страстью к этому красивому безжалостному мужчине. Она сама виновата, что приехала к нему без приглашения… приняла его признания в любви за истинную любовь. Слова и поступки – не одно и то же.

Наверное, бытие на рубеже жизни и смерти не проходит бесследно. Страшные часы, проведенные под обломками дома, почти в могиле, изменили Франческу. Она не осталась прежней. Восторженная и чистая невеста умерла, а вместо нее очнулась другая женщина. Впрочем, не совсем так…

Еще до того, как она погрузилась в темноту и беспамятство, с ней что-то произошло. Что?

– Я не помню! – с отчаянием молвила девушка. – Не помню!

– Чего ты не помнишь?

– В ту ночь, когда случилось ужасное… я не спала… Я имею в виду Мессину… Чужой дом наводил на меня тоску! Море как-то странно светилось. Мне стало жутко. Я ждала приезда Марио…

Она споткнулась на полуслове и замолчала. Упоминание о бывшем женихе прозвучало двусмысленно.

– Должно быть, ты на самом деле любишь его, а не меня, – нахмурился граф.

– Нет!.. Меня мучило дурное предчувствие…

– Перед свадьбой молодые девушки обычно волнуются.

– Причиной моего беспокойства была не свадьба!

– А что же?

Мичман с замиранием сердца ждал ее ответа. Вдруг Франческа заговорит о пергаменте, который оказался в ее руках? На этот случай молодой человек заготовил объяснения. Дескать, свиток в суете затерялся. Но объясняться не пришлось. Франческа забыла о пергаменте.

– Не помню… – повторила она. – Зарево над морем – последнее, что всплывает в моей памяти. А потом – чернота, провал.

Брасов все же опустился перед ней на колени, умоляюще произнес:

– Наша судьба зависит от тебя, Франческа! Ты для меня дороже всего! А я для тебя что-нибудь значу? Скажи!.. Если да, давай повременим с ребенком! Я обещаю, все пройдет благополучно. Доктор согласился нам помочь. Он хороший специалист. Доверься мне!

– Нет! Я не смогу убить наше дитя…

– Тебе не придется. Я возьму этот грех на свою душу. Богом клянусь!

– Неужели ты готов лишить жизни нашего первенца?

– У нас еще будут дети, только не сейчас.

– А когда, Жорж?.. Когда?..

– Я военный моряк, дорогая. Моя жизнь принадлежит отечеству. В походе может случиться всякое. Я не хочу, чтобы мой ребенок рос сиротой, и не допущу этого!

Мичман говорил много и долго, обнимая ноги Франчески. Она сидела на кровати и машинально гладила его голову. Она ничего не слышала, кроме его прерывистого дыхания, и ничего не видела, кроме его белокурой макушки. Такие же мягкие вьющиеся локоны будут у ее младенца. Он будет таким же красивым…

– Сделай это ради меня!

– Лучше убей меня, Жорж…

Брасов внутренне был готов к такому исходу. Что ему стоит «в любовном порыве» повалить девушку на спину, схватить за горло и душить, душить, пока она не обмякнет, не перестанет сопротивляться.

– Разве тебе мало моей любви, Франческа?

Она почувствовала, о чем он думает, и ужаснулась. Поняла, что нужно бежать. Но где достать денег на обратную дорогу? Ее родная Сицилия далеко. Странное ощущение охватило Франческу. Куда бы она ни отправилась, беда крадется за ней по пятам. Она сбежала от жениха, теперь вынуждена бежать от любовника. Что за злая сила преследует ее?..

* * *

Тереза проснулась посреди ночи и увидела, что кровать сестры пуста. Она встала и босиком, в одной пижаме вышла в гостиную. Комнату заливал лунный свет. Темная фигура застыла у окна.

– Кармела…

Сестра оглянулась и молча поманила ее рукой.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась Тереза. – Почему не спишь?

– Смотри…

Она указала вниз, на каменную мостовую напротив гостиницы. Там горел фонарь. На фоне белой стены четко выделялся мужской силуэт в шляпе.

– Кто это?

– Бандит! Преступник, который следит за нами! Мне не спалось. Я решила попить воды, потом подошла к окну и заметила его…

– Обычный прохожий, – зевнула Тереза.

– Да? Он торчит там уже полчаса. По-твоему, это нормально?

– Может, ждет кого-то. Назначил девушке свидание, а она не пришла.

– Ты меня успокаиваешь или себя? Если меня, то не трудись напрасно. Я потеряла покой, как только узнала о смерти мамы. Я сразу поняла, что для нас начинаются тяжелые дни.

Тереза из-за занавески разглядывала мужчину на улице. Он не скрывается. В чем его могут обвинить? Разве закон запрещает стоять на мостовой в любое время?

– Звонить в полицию бесполезно, – вздохнула Кармела. – Верно? Они не приедут. Ведь этот человек не делает ничего предосудительного. Просто стоит напротив наших окон.

– Как адвокат должна сказать, что ты права. На улицу выходит множество гостиничных окон. Где доказательства, что этого мужчину интересуем именно мы? Он заявит, что дышит воздухом и любуется звездами! А сестры Саджино – истерички, которым не мешает пройти курс лечения.

– Может, так и есть?

Тереза мягко обняла сестру за плечи и предложила:

– Пойдем спать. Утром ночные страхи рассеются, как дым.

– Тот дым, который поглотил Франческу вместе с поездом? Ты как хочешь, а я не усну! Я не смогу глаз сомкнуть, буду лежать и думать, что у него на уме. А вдруг он пришел убить нас?

– Мы обе устали. Нервы надо держать в узде, иначе…

– Иначе что? – взвилась художница. – Попадем в психушку?

– Не передергивай…

– Мне иногда кажется, что мы уже в психушке. И это не гостиничный номер, а больничная палата. А тот бандит внизу – наша общая галлюцинация! Завтра придет врач и выпишет нам таблетки и уколы от страха!

– Общих галлюцинаций не бывает, – парировала Тереза.

– А как же монахи, которые видели дьявольскую повозку?