Черный рассвет - Сергей Москвин

Валерий снова взялся за пусковой шнур, рванул – никакого эффекта, мотор даже не чихнул. Он намотал шнур обратно на катушку, рванул еще раз – ничего. Валерий выругался сквозь зубы и снова взялся за шнур. Третья попытка, четвертая… Стартер послушно проворачивался, но двигатель не заводился. Несколько минут Валерий в бешенстве дергал за шнур. Наложенная с таким трудом повязка сбилась с руки. Сквозь несколько слоев ткани проступила кровь – вот и весь результат бесплодных усилий. Валерий отшвырнул от себя конец шнура и уселся на борт возле капризного двигателя. Достал из пачки одну из трех нераскрошившихся сигарет, но табак и, главное, спички безнадежно отсырели и ни за что не хотели зажигаться. Разозлившись, Валерий выплюнул сигарету за борт, спички, правда, оставил, положив открытый коробок на скамью, чтобы они просохли. Еще примерно с минуту он угрюмо смотрел на лодочный мотор, потом вынул нож и, подцепив лезвием защелку, снял с двигателя кожух. Все сразу разъяснилось, Валерий чуть не взвыл от досады – в моторе отсутствовала пусковая свеча. Он мог сколько угодно дергать за шнур – это все равно бы ни к чему не привело. Кто-то, скорее всего, прежний хозяин, беспокоясь за свою лодку, сознательно вывел двигатель из строя.

Единственным доступным средством движения осталось весло, и Валерий после недолгих колебаний взялся за него. Утопающий, как известно, хватается за соломинку, а весло все-таки было надежней. Словно индеец в каноэ, он встал на одно колено, правда, не на дно лодки, а на центральную скамью, и принялся орудовать веслом, поочередно загребая то с левого, то с правого борта. Лодка сразу пошла быстрее. Валерий вывел ее на середину реки, где течение было сильнее. Теперь уже он обгонял плывущие по поверхности ветки. Но это служило слабым утешением – до Неры было еще очень и очень далеко. Валерий старался не думать об этом, сосредоточившись на гребле, решив, что будет грести до тех пор, пока у него хватит на это сил. Потом, конечно, придется сделать перерыв – Валерий надеялся, что он будет не очень долгим, – и снова взяться за весла, точнее за весло.

С непривычки грести одним веслом оказалось много труднее, чем он думал. К боли в пораненном пальце, с которой Валерий почти смирился, прибавилась ломота в плечах и почему-то в пояснице. Но больше всего неудобств доставляло колено, которым он при каждом гребке упирался в жесткую скамью. И как только североамериканские индейцы могли часами грести в своих каноэ, не меняя позы, или все это досужие вымыслы псевдоромантиков, воспевающих быт американских аборигенов?

Валерий уже размышлял над дилеммой: устроить себе перерыв или попробовать иной способ гребли, так как сил еще хватало, когда его взгляд упал на тюки, сложенные в носовой части лодки. Какой-нибудь из них наверняка можно использовать в качестве мягкой подкладки, чтобы защитить колено! Отложив весло, он принялся перебирать запакованные тюки. Металлические банки, скорее всего, консервы – не то. Опять не то. А вот этот годится! Он потянул из кучи выбранный вещмешок. Что-то темное и стремительное вылетело из-под мешка. Мышь? Змея? Ящерица! Крупная ящерица, не менее двадцати пяти сантиметров в длину, возможно, одна из тех, что напали на Сапрыкина, заметалась среди кучи тюков. Вместо того чтобы нырнуть в середину кучи, рептилия проворно вскарабкалась на самый верх и оттуда прыгнула на Валерия. Она подскочила на целый метр – никогда в жизни Валерий не видел, чтобы ящерицы совершали такие прыжки, – и вцепилась когтями в левый рукав его комбинезона. Он ударил ладонью по руке, но ящерицы там уже не оказалось. Ловко перебирая маленькими лапками, она спустилась по рукаву к открытой кисти и вцепилась зубами в незащищенную кожу. Словно десятки острых игл одновременно впились Валерию в запястье. Он дернул рукой, но ящерица только сильнее сжала челюсти да еще вонзила в руку когтистые лапы. Валерий снова ударил рептилию, уже ребром ладони поперек ее узкого туловища, покрытого темной бугристой кожей. На этот раз тварь не успела ускользнуть или ее жадность оказалась сильнее инстинкта самосохранения. Тело ящерицы сплющилось, словно комок сырой глины. Послышался слабый хруст переламываемых костей, Валерий сразу вспомнил треск разрываемой плоти, раздавшийся в тот момент, когда ночные твари оторвали Лукьянову ногу. Из пасти рептилии выплеснулась пузырящаяся черная слизь, но сама она каким-то образом удержалась на руке. Валерий оторвал издыхающую тварь от своего израненного запястья, швырнул в лодку и размазал по дну каблуком. Ему тут же захотелось выбросить труп рептилии в воду, чтобы никогда больше не видеть ни ее, ни других тварей, но усилием воли он сдержал свой эмоциональный порыв. Исследователям таежных монстров наверняка потребуется образец для изучения. Впрочем, кроме лопнувшей шкурки растоптанной ящерицы да черной жижи, вытекшей из раздавленного тела, от образца мало что осталось. Валерий брезгливо поморщился: даже мертвая тварь вызывала у него отвращение.

Отвернувшись, он осмотрел собственную руку. Царапины от запястья до локтя (мерзкая тварь разорвала-таки своими когтями рукав комбинезона!) оказались неглубокими, а вот рана на месте укуса вызывала опасения. Ящерица не только вырвала с тыльной стороны ладони клочок кожи, но, похоже, повредила какой-то кровеносный сосуд – кровь текла не переставая. И это было еще не самое неприятное. Черная пузырящаяся слизь, выплеснувшаяся у ящерицы из пасти – то ли слюна, то ли блевотина, попала в открытую рану. В слюне ящериц содержится множество болезнетворных бактерий, вызывающих заражение крови, вспомнил Валерий, а укусы южноазиатских варанов вообще смертельно опасны. Как бы не развилась гангрена!

Он отхватил ножом от подола тельняшки еще один лоскут и, смочив его в реке, тщательно протер им место укуса. Рана оказалась даже опаснее, чем он предположил, – под содранной кожей обнажились изжеванные волокна мышц не розового, а темно-бордового, почти черного цвета. К счастью, кровотечение остановилось. Похоже, он ошибся, предположив, что ящерица повредила ему вену. Валерий хотел забинтовать рану, но, пока возился с новым «бинтом», решил этого не делать. Кровь больше не текла, и он не стал накладывать повязку, чтобы не бередить подсыхающую рану. Однако стоило взять в руки весло, и рана открылась бы снова – Валерий даже не сомневался в этом. Пришлось сделать перерыв. Он уселся на скамью, с удовольствием вытянув перед собой ноги. Сразу навалилась усталость, за которой подступила и дремота, что, впрочем, было неудивительно, ведь всю прошлую ночь он не сомкнул глаз. Валерий решил, что может позволить себе короткий сон – все равно с одной здоровой рукой гребец из него никудышный. Прежде чем закрыть глаза, он перебрал все оставшиеся тюки, но других тварей в лодке не обнаружил – видимо, убитая ящерица была единственной. Убедившись в этом, Валерий выбрал тюк покрупнее, привалился к нему и сам не заметил, как провалился в глубокий сон.

* * *

Организм спал. Расслабились натруженные мышцы, замедлилось дыхание, прекратили выработку ферментов внутренние органы. И только сердце продолжало качать кровь по тысячам вен, артерий и капилляров, снабжая клетки кислородом и забирая вырабатываемый ими углекислый газ. Однако в одном месте, на периферии кровеносной системы, этот цикл нарушился. Оказавшиеся на пути потока незнакомые клетки сами хлынули в этот поток. Они заполнили капилляры, после чего по венам устремились к сердцу. Присасываясь к кровяным тельцам, они поглощали их. Белые лейкоциты и красные эритроциты растворялись в массе облепивших их черных чужаков, которых с каждой секундой становилось все больше…