Обещай мне эту ночь - Сара Линдсей

Когда его руки ломило от непрерывной стрельбы, а ноги начинали подгибаться от напряжения из-за необходимости постоянно увертываться от взрывов, сотрясавших корабль, Джеймс вызывал в памяти образ Изабеллы, и это придавало ему сил. Когда густые клубы дыма, застилавшие небо, обжигали ему легкие и разъедали глаза, он шептал потрескавшимися губами имя Изабеллы, и это помогало ему не терять мужества. И когда изнеможение и безнадежность грозили поглотить и погубить его, он вспоминал ее нежный голос, обещавший любить его вечно, и черпал в нем надежду.

Джеймс получил небольшую передышку, когда битва приостановилась, после того как загорелся флагман французов, «Восток». В предвидении взрыва, который был неизбежен, стоило огню добраться до склада боеприпасов, все корабли поспешили удалиться насколько возможно от пылавшего судна. Кроме того, из предосторожности моряки поливали морской водой снасти и деревянные части кораблей. Команду «Востока» начала покидать судно. Матросы бросались воду и изо всех сил старались отплыть как можно дальше — от этого зависела их жизнь.

Когда грянул взрыв, казалось, будто пламя ада вырвалось из-под морского дна и, пронзив толщу воды, прорвалось на поверхность, уничтожая и опустошая все на своем пути. Горящие обломки корабля и члены его команды на сотни футов взлетели в воздух. Моряки обоих враждующих флотов потрясенно наблюдали эту картину. Стрельба прекратилась. Зловещая тишина воцарилась над полем боя. А затем остатки погибшего корабля начали дождем падать с неба, и вскоре весь залив был усыпан обгоревшими растерзанными телами.

Тугой комок подкатил к горлу Джеймса при виде этой картины. Хотя французы и были его врагами, каждый из них был чьим-то сыном, братом, мужем или отцом. «Большинство из них скорее всего понятия не имели, ради чего сражаются», — думал он, задаваясь вопросом, что будет с теми, кого они оставили дома, кого любили. Джеймс так погрузился в размышления, что не заметил, как битва возобновилась, и опомнился, лишь ощутив острую боль в правом плече, которое пробила пуля. Он ухватился за поручни, ошеломленный тем, насколько это мучительно.

Пока он пытался преодолеть боль, вторая пуля попала ему в бок, прямо под ребрами. Джеймс пошатнулся и зажал бок рукой, чтобы остановить кровотечение. Он свалился на палубу, в глазах у него потемнело. На мгновение встревоженное лицо Этана проплыло перед его взором, и затем тьма поглотила его. Он слышал, как его друг зовет корабельного врача, но звук становился все тише и тише.

«Вот и конец всему», — понял он. Ему суждено умереть здесь, истекая кровью, на корабле в Средиземном море, вдали от Изабеллы. Он даже не успел признаться ей в любви. Он много чего не успел сделать и сделал много такого, о чем глубоко сожалел, но это было самое худшее. Собрав все свои силы, как ни мало их оставалось, он позвал Этана.

— Ты должен кое-что для меня сделать, — прохрипел он. При каждом слове острая боль пронзала тело.

— Все, что угодно, — сказал Этан. — Как только Райт залатает тебя, ты…

— Нет, — печально прошептал Джеймс. — Скажи Иззи… — Он с трудом дышал. — Скажи, что я любил ее.

И когда призраки тьмы увлекли его за собой в пучину мрака, ему показалось, что он услышал ее хрипловатый смех и ощутил слабый запах жимолости, принесенный ветром.

Прошлой ночью мне приснились абрикосы. Я знаю, что мерзкие вещи предположительно предвещают удачу, но, учитывая мое явное отвращение к этим плодам, боюсь, этот сон — предвестник грядущих неприятностей. Я понимаю, что, скорее всего ожидание ребенка сделало меня столь суеверной, но я обнаружила, что последнее время мне трудно контролировать свои эмоции. Никак не могу понять, как тебе удавалось вынашивать детей так часто. Я всегда знала, что ты выдающаяся женщина, но за эти последние мучительные месяцы мое уважение к тебе возросло в десять раз!

Из переписки мисс Изабеллы, леди Данстон, двадцати лет.

Письмо к матери, виконтессе Уэстон, относительно кошмарного сна об абрикосах, лишившего отправительницу покоя.

Август 1798 г.

Октябрь в замке Хейл стал месяцем встреч и новостей, как хороших, так и плохих. В первую неделю пришло сообщение о блистательной победе Нельсона и битве у берегов Нила, как писали в газетах. Но это известие не вызвало праздничного настроения у Изабеллы. Она места себе не находила, беспокоясь за Джеймса.

— Дорогая, постарайся не волноваться, — успокаивала ее тетя Кейт. — Это вредит ребенку.

— Думаешь, это поможет, если мы ей напомним, что она должна быть зла на него? — громко прошептала Оливия.

— О, я помню! — раздраженно воскликнула Иззи. — Я не простила ему, что он нарушил данное мне обещание.

По правде говоря, она не была уверена, что хоть когда-нибудь сможет примириться с тем, что он обманул ее доверие.

— Но, — добавила Иззи, смягчившись, — несмотря ни на что, я все равно люблю его.

— Давайте думать о чем-нибудь более приятном, — сказала тетя Кейт.

— Ты уже решила, как назовешь ребенка? — спросила Оливия. — Ты кого хочешь, мальчика или девочку?

— Девочку, — без колебаний ответила Иззи. Девочку она сможет воспитать одна, самостоятельно. А если родится мальчик, он будет следующим в роду наследником графства, и его нужно будет воспитывать соответственно его положению. К тому же мальчика труднее вырастить без отца.

Изабелла не обманула мистера Марбли. Она не собиралась молить Джеймса о любви, как делала это прежде, но теперь все изменилось. Не ради себя и, конечно же, не из-за ребенка. Просто она не могла позволить себе противопоставлять себя и ребенка его неуемной жажде мести, потому что в глубине своей истерзанной души сознавала, что им не одержать верх, не победить.

Иззи погладила ладонью огромный живот. «Тебя будет окружать столько любви, что ты даже представить себе не можешь», — мысленно пообещала она крошечному существу, растущему у нее внутри. Она уже любила этого ребенка так сильно, что по временам это ее пугало. И она твердо знала, что пойдет на все, чтобы защитить свое дитя. И если потребуется оградить его от отцовского неприятия, она сделает это.

— Ты не собираешься выбрать ребенку имя среди шекспировских персонажей, надеюсь? — неожиданно спросила Оливия с выражением ужаса на лице.

Изабелла весело рассмеялась и покачала головой:

— Думаю, нет. Но маме это понравилось бы.

— Что мне понравилось бы?

Обе девушки поспешно обернулись с одинаковым выражением недоверия на лицах, ошеломленно глядя на знакомую фигуру, вплывающую в комнату, словно чудесное видение, вызванное их собственными словами. Но потрясение длилось всего минуту, и обе сестры тут же бросились обнимать свою мамочку.

— Мама, что ты здесь делаешь так рано? Мы ожидали тебя по меньшей мере через неделю! — воскликнула Иззи, крепко обняв мать.

— Наверное, нам лучше сесть, — сказала тетушка Кейт, провожая всех в угол, где располагались диваны и кресла. Иззи благодарно опустилась на диван, с облегчением вытянув отекшие ноги. Сунув кулак за спину она принялась массировать поясницу, которая вдруг разболелась этим утром. Мать села рядом и взяла ее за руку.