Ночной садовник - Джонатан Оксье

Галилей увозил Молли, Кипа и Хестер. Повозка скрылась за поворотом дороги, но они по‐прежнему слышали то рычание, то отчаянный вой Садовника.

Казалось, они едут уже несколько часов без остановки. На чёрном небе сияли искорки звёзд, но света они не давали. Молли сидела рядом с карлицей и держала её за руку. Липкие от крови пальцы Хестер почти не двигались. Ей было больно шевелиться, и только пару раз она приподнялась, чтобы откашляться.

– Всё хорошо, хорошо, – шептала Молли, гладя её по голове. – Сейчас станет легче…

Хестер сглотнула:

– Я достаточно умна, чтобы понимать: не станет.

Она улыбнулась. И снова закашлялась. Молли вытерла кровь, выступившую в уголках рта старухи. Главное – чтобы Хестер не прочитала волнение на её лице, ибо кашель с кровью значил только одно: внутреннее кровотечение.

Дорога свернула от реки в сторону деревни.

– Остановитесь, – пробормотала Хестер, приподняв руку.

– Мы везём вас в деревню. Найдём тёплую постель, горячую пищу…

Хестер закашлялась:

– В деревню вы привезёте мой труп. Остановите здесь.

Молли перегнулась через бортик повозки и попросила Кипа остановиться. Он съехал с дороги. С решительным выражением лица взял костыль и спустился на землю. В тусклом свете луны Кип очень походил на отца. И когда только он успел вырасти?

Молли осторожно спустилась с повозки. Всё тело её было покрыто синяками и невыносимо болело. Даже стоять было мучительно. Она огляделась: повозка остановилась на полянке, от которой расходились в разные стороны три дороги.

– Распутье… здесь мы и встретились… – задумчиво проговорила она.

Хестер приподнялась на локте:

– Да, именно так.

Даже сейчас в её глазах играли хитрые искорки. Молли с Кипом опустили карлицу с повозки. У неё на спине по‐прежнему был тюк с пожитками. Со звоном и скрежетом он ударился о землю. Из него посыпались щепки и осколки. В темноте было не разобрать, где кончается тело карлицы и начинается тюк.

– Я соберу дров, – сказал Кип.

– Погоди, малыш. Ещё успеешь. Помоги‐ка мне снять мою ношу, – попросила карлица, морщась от боли.

Молли и Кип очень бережно сняли тюк со спины Хестер и положили его на землю. Без него она оказалась совсем маленькой. С горькой ухмылкой Хестер посмотрела на свои сокровища и сказала:

– Зачем искать дрова? Этого вполне хватит.

Она вытянула из тюка вересковую трубку: люлька откололась от мундштука и держалась буквально на паре волокон.

– Сколько мы пережили с моей подружкой! – сказала она и засунула трубку обратно.

Молли помогла ей усесться.

– Спасибо, дорогуша, – простонала Хестер и крепко вцепилась Молли в руку.

Конечно, Молли должна была бы злиться на карлицу за то, что та разрушила их ловушку. Но сейчас ей просто хотелось, чтобы старуха выжила. Она убрала с её лба слипшуюся седую прядь.

– Где болит?

– Спроси лучше, где не болит, – рассмеялась Хестер и тут же скорчилась от боли. Согнулась пополам, зажмурившись… От вида того, как она откашливается, Молли стало дурно.

– Всё моя вина. Если бы там не было сетки…

– Тсс… Сетка, падение, призрак Ночного садовника – все ни при чём. Хестер Кеттл сгубило любопытство, и ничего кроме.

Хестер посмотрела на лес. Покачала головой.

– Я же знала, что там опасно. Думаешь, чего я столько лет туда не совалась? Но в конце концов не смогла не пойти. Я должна была своими глазами всё увидеть. И знаешь, что я скажу: оно того стоило.

Хестер чуть заметно улыбнулась. Она по‐прежнему смотрела вдаль, будто видела нечто, недоступное другим.

– Кто такой сказитель? Тот, кто заставляет других поверить в невозможное. И вот наконец настал тот заветный момент, когда я сама увидела невозможное. И рада этому.

Кип тем временем привязал поводья Галилея к подходящему стволу и подсел к Хестер и сестре.

– Но вы пришли не просто посмотреть на дерево, так? – дерзко спросил он. – Вы хотели исполнить желание, как и все другие.

Молли в ужасе взглянула на брата:

– Откуда ты знаешь про желание?

Кип пропустил её вопрос мимо ушей и повернулся к карлице:

– Говорите, какое заветное желание у вас было?

– Сейчас не время, Кип, – попыталась остановить его Молли.

Но Хестер кивнула:

– Он прав. Глупое желание. Помните, как красиво я рассказывала вам про Эзопа?

– Вы называли его королём всех сказителей, – подтвердила Молли.

Хестер сплела пальцы:

– Пожалуй, я хотела стать королевой. Хотела, чтобы весь мир помнил меня и мои истории…

Молли понимала старуху как никто, ведь она прекрасно знала, как исчезает, выцветает история, стоит только её рассказать.

– Вы же могли их записать! Записать в книгу!

Хестер расхохоталась. И покачала головой:

– В книгу? Как ты себе это представляешь? Только вообрази меня: сижу, скрючившись за столиком, и шкрябаю какие‐то странные значки? Сказать по правде, я и букв‐то не знаю!

– Я умею писать. Я бы научила вас. Хотите, начнём прямо сейчас?

И снова карлица отрицательно покачала головой.

– Времени маловато для этого… И для всего другого… – ответила она и с мучительным стоном приподнялась. – Но кое на что времени хватит… Некоторые не умеют ценить хорошие истории и платят соответственно. Но изредка и мне перепадают особенные вещи… – Она запустила руку в тюк и стала шарить среди горшков, черепков, птичьих клеток, факелов и прочего скарба. Наконец распрямилась. – Вот! Нашла! Тысячу лет с собой носила. Но теперь мне это не пригодится.

Хестер вручила Молли узелок из промасленной ткани, перемотанный бечёвкой.

– Что это? – спросила Молли, ощупывая узелок.

– Нечто особенное. Мне эта вещь была почти без надобности – оседлый образ жизни не для меня. А вот вы двое – другое дело. Чую, тут как раз то, что вы ищете.

Молли хотела развернуть подарок, но карлица остановила её.

– У вас куча времени, чтобы открыть мой свёрток. Дайте сначала мне уйти. – И она снова закашлялась.

Молли тут же забыла про свёрток. Она ведь прекрасно понимала, что Хестер имеет в виду под словом «уйти»!

– Не умирайте, Хестер! – дрожащим голосом попросила она. – Вы должны жить и рассказывать свои истории. Вы ведь хотите стать королевой всех сказителей, помните?