Mayday. Я влюбляюсь - Катя Саммер

Вся суть о научных достижениях пролетала мимо Ники. Она думала о другом: что этот «кто-то», похожий до последнего атома, вместо тебя пойдет на работу, будет есть твою еду, целовать твоего любимого мужчину. От этих мыслей ей стало не по себе.

– Оригинал ты или копия – какая разница? Если ты выглядишь также. И ни одна проверка во Вселенной не сможет отличить тебя. Это предельный способ транспортировки, –  закончил Леша.

– Или убийства, – прошептала Вероника.

А как же мысли, мечты, фантазии, воображение, воля?

Она не могла поверить, что все это возможно повторить, воспроизвести в копии человека.

– Не согласен. Человеческий организм полностью меняется на клеточном уровне каждые семь лет. Телепортация просто заменяет все атомы организма разом, а не в течение длительного периода.

– А как же душа?

Леша усмехнулся.

– А у кого она есть?

Он посмотрел пристально, растягивая тишину.

– Да, мелкая, я видел вас с Максом. Устроили цирк. Давай флешку сюда.

Леша протянул руку, ожидая.

– Тебе ведь нужно большее, чем просто остановить твой «Пантеон»?

– Ника, – он начал злиться, требовательно растопырив пальцы.

И в самый напряженный момент завыли прибывшие к месту кареты скорой помощи и пожарный наряд. Девушка выдохнула – значит, Алик справился. Он сделает все. Ей нужно лишь сдержать Быкова в узде.

– А, к черту! – выругался парень и достал пульт, похожий на тот, что она видела в самолете. – Этот мир обречен! Я напишу финальный код, запущу программу и разотру в щепки «Пантеон». Я совершу первую телепортацию, обо мне узнают! Они встанут на колени передо мной!

А дальше все быстро – Ника толкнула Лешу, упал пульт, выпала из кармана флешка. Завязалась потасовка. Они одновременно ринулись вниз. Быков ударил девушку по лицу. Ника почувствовала вкус крови во рту, забившись в угол. Леша успел спрятать накопитель и подобрать активатор первым, но Ника ринулась к нему и сбила с ног. Он стал съезжать и в последний миг ухватился за порожек, чудом не вывалившись из подвесной кабинки.

– Помоги мне, – едва слышно произнес он.

Пытался подтянуться, но не находил точку опоры. Ника стояла на одном месте и думала о том, что было бы легче, если бы он упал. Сорвался вниз – и больше нет проблем. Она медлила непозволительно долго. И Леша, раскатисто засмеявшись, с трудом удерживая вес тела на левой руке, второй нажал красную кнопку.

– Могу и отпустить. Хочешь увидеть блеск огней?

Ника тотчас сорвалась с места. Успела выдернуть из его ладони активатор, сдавив кнопку вместо него. Она уперлась ступнями по обеим сторонам от двери и потянула изо всех сил Лешу наверх, но безуспешно. Еще немного, и они рисковали выпасть наружу вдвоем.

– Ха-ха, теперь судьба в твоих руках, мелкая. Как символично. Тебе решать, кому жить, а кому умереть, всех не спасешь.

Ника осознавала это. До онемения сжав одной рукой пульт, второй вытащить Лешу было слишком нереально. Был выбор. Бросить пульт, оставить место маленькой надежде, что все не взлетит на воздух, что-то не сработает и люди не умрут. Или разомкнуть пальцы, отпустить Лешу. Он – зло, какими бы намерения ни были, он сеял тьму.

Сердце Ники разрывалось напополам.

Смешно до боли, но именно сейчас, скрипя зубами от усилий, чтобы уберечь Лешу от смерти, она вспомнила таблицу Пифагора, вспомнила редкостные показатели семи единиц в Лешином квадрате: «законченный диктатор с диким стремлением к власти и доминированию». Еще тогда нужно было бежать от него сломя голову. Почему она никогда не слушала себя?

Его глаза переливались нездоровым блеском. Ее мышцы рвались от боли. Но она держалась. Хоть оба и понимали, к чему шло.

– Прощаться пора, мелкая. Заценишь фейерверк, – он подмигнул, а затем чуть тише прошептал знакомые строки: – Мы умрем на арене, людям хочется зрелищ.

И разжал пальцы. Ника в безмолвном крике подалась вперед, но ухватила только воздух.

Леша сорвался вниз, глядя на нее. Он падал медленно, Ника потрясенно застыла. Смотрела и не дышала. А после зажмурилась и отползла к противоположной стене, впиваясь в пульт до белизны в пальцах.

Отче наш, Иже и еси на небесех! Да святится имя Твое…

Отче наш…

Помоги мне, помоги не умереть этим людям.

Fleurie – Hurts like hell

Ника не заметила, что колесо снова двигалось. В голове замкнутой цепочкой повторялись слова молитвы, время потеряло смысл. Была лишь цель, похожая на свет в конце туннеля.

Когда кабинка поравнялась с землей, парни в защитном обмундировании окружили девушку, с большим усилием вырвали из ее ладони злополучный пульт, подняли на руки. Ника не сопротивлялась. Голоса были сильно приглушены, картинка размыта. Она не могла трезво рассуждать. Одно отметила в пространстве, залитом сине-красным светом спасительных огней: периметр оцеплен, на площади не было ни души.

Живы, – пульсировало в мыслях. – Они все живы.

Как будто сотню мгновений «до» и не дышала вовсе – выдохнула изо всех сил.

Когда почувствовала землю под ногами, немного пошатнулась. Обычный шаг показался невероятно сложным. Но вот тело устремилось вперед. В тумане сумрачных событий Ника почти бежала – не «куда», а «откуда». Остановилась лишь за оградой. Вдали от скорой помощи, от поджидающих следователей. Она застыла прямо напротив накрытого черным брезентом тела, вокруг которого темнело пятно. Сжалась.

Ника подняла взгляд и встретилась с черными, как пропасть, глазами Макса, что стоял на другой стороне площадки. Наверное, сейчас и в целом мире не нашлось бы человека, кто так же понимал ее, кто так же ощущал то, что творилось внутри. Они говорили без слов.

Что это было? Извини? Вряд ли, на прощение было совсем не похоже. Скорее, навевало прощанием. Всем прожитым и утерянным навсегда. Ведь ни один из них точно не свыкнется с положением вещей настолько, чтобы когда-нибудь коснуться друг друга даже словом.

Внезапно начался дождь. Ника подняла голову к ночному небу. Слезы, непрошенные, тотчас смешались с каплями, принося освобождение. Они будто заглушали чувство потери чего-то важного, но совершенно чуждого, чужого.

Как раз когда Макса окружила полиция, его стали активно расспрашивать, Ника почувствовала тепло – ее плечи укутали пушистым покрывалом, а затем отвели в сторону. Это был Алик – еще не обернулась, уже знала. Только его прикосновения были такими нежными, только в его руках она ощущала себя так надежно.

Белозеров легким движением подхватил Нику за талию и усадил в карету скорой помощи, где молодой парень тотчас осмотрел ее, фонариком посветил на зрачки, пощелкал пальцами, что-то спросил. Не получив ответа, он заговорил с Аликом, мелькнуло слово «шок». Ника закрыла глаза. Усталость навалилась бурно, веки враз потяжелели.