Mayday. Я влюбляюсь - Катя Саммер

Сбежала, когда очередная машина неотложки пожаловала в дежурное отделение. Поймала попутку, назвала место и договорилась перечислить любые деньги на карту, а затем запрыгнула в салон.

Tommee Profitt – Can’t help falling in love

Нет человека, что был бы сам по себе, как остров; каждый живущий – часть континента; и если море смоет утес, не станет ли меньше вся Европа, меньше – на каменную скалу, на поместье друзей, на твой собственный дом. Смерть каждого человека умаляет меня, ибо я един со всем человечеством. А потому никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол, он звонит и по тебе.

Джон Донн

Ника всегда отличалась крепким вестибулярным аппаратом – выдерживала любую турбулентность в хвосте самолета, морскую качку на небольших яхтах и горный серпантин. Но сейчас, на заднем сидении автомобиля, что с заносом входил в повороты и спешил доставить ее к месту назначения за очень круглую сумму, она часто дышала в приоткрытое окно. Спина покрылась испариной, в горле застрял тугой ком, но Ника молча терпела, сжав дверную ручку до боли в пальцах и сбрасывая вызовы Белозерова.

Из-за отрешенного взгляда со стороны могло показаться, что девушка не думала ни о чем, просто смотрела на мелькающие огни. Вот только ее до спазмов в голове мучило смутное чувство, которое она безуспешно пыталась облечь в слова. Похожее на послевкусие яркого сна, детали которого уплывали в темные закоулки сознания, стоило открыть глаза.

Машина затормозила перед оцеплением за полчаса до салюта.

– Сделал все, шо мох, дальше тока пешком, – сообщил водитель, вырвав из размышлений, на которые больше не было времени.

Ника бросила короткое «спасибо» и, выскочив из «Приуса», побежала по улице Горького со всех ног: сквозь толпу, мимо запахов, что до колик крутили пустой желудок, мимо детского плача, требующего розовый шарик в виде единорога. Подгоняемая холодным ветром, она мчала навстречу дребезжащим звукам колонок и эху миллиона жителей, которые вторили тексту песни об их славном городе.

Я вырос там, где летом жара далеко за тридцать,

А зимой по Цельсию жестко в минусе.

Здесь есть те, кем гордится Южная столица,

Теми, кто чего-то добился, не поступившись принципами…

Ника только свернула за кованые ворота, что вели в аллею парка, и направилась к экранам, на которых рэппер в такт музыкальному биту размахивал руками под его «Город, мой город», как застыла на месте. Замерла всего на миг и тотчас метнулась в сторону кофейного киоска, где сумела спрятаться и перевести дух.

Аромат горьких зерен затуманивал разум, кричащий об опасности.

Нет. Он не мог. Он был со мной. Или…

Там, среди стреляющего попкорна и заливистого смеха влюбленных парочек, где-то там носился Алик.

Ну, физически-то он все мог. Мог вставить записку – ему это было проще всего, мог подстроить все, мог звонить, когда я вышла из комнаты, но… нет. Он ведь просто мог забрать флешку. И не спать со мной, не подставляться под пули.

В кармане разразился вибрацией телефон. Номер не высветился, Ника поспешила ответить.

– Решила обдурить меня? Зачем привела подмогу?

– Нет! Нет! – перекрикивала шум Орлова в надежде, что ее услышат. – Клянусь, я не звала никого. Не знаю, как меня нашли!

Молчание в динамике показалось ей бесконечно долгим, ногти оставили красные полумесяцы на ладони.

– Заберемся повыше для беседы. Нам же не нужны лишние уши?

Ника молча замотала головой, дрожа от неестественного голоса на другом конце.

– И выброси телефон, тебя выследили по нему.

Гудки ударили в ухо, и Ника впала в транс. Все вокруг показалось вдруг медленным и тягучим. Будто сам воздух заимел вес, а ход времени остановился.

В такие минуты думалось о странных вещах. Вот и она вспомнила те редкие мгновения из детства, когда дедушка был еще жив. Он с трех лет учил ее играть в шахматы и никогда не поддавался, закаляя выдержку, дисциплинируя.

Цугцванг, – объяснял он ей, когда Ника в очередной раз не подмечала его коронный ход конем.

Как сейчас помнила положение в шахматах, при котором любой ход игрока вел к ухудшению позиции. Ника судорожно рассмеялась. До спазмов, до одышки. Она сама себя загнала в ловушку. Сама взяла этот чертов красный блокнот! А теперь стояла посреди площади, держа в руках судьбы всех этих людей, которые ни о чем не подозревали.

В десяти шагах от нее молодая мама развлекала погремушками капризных близнецов. Ника отпустила себя, сделала шаг, второй.

– Бегите отсюда, площадь заминирована! – закричала она, оказавшись рядом.

Девушка в ужасе отшатнулась от нее – Ника могла представить, как безумно выглядела со стороны. Но плевать, если та вцепилась в ручку коляски и увезла ее прочь. Орлова выдохнула, когда мать с детьми скрылась в противоположной от площади стороне.

Ника развернулась и стала пробираться через плотную очередь людей, крича о бомбе. Кто-то с подозрением косился на нее и крутил у виска, кто-то все же начинал двигаться к выходу, но в основном ее голос тонул в гуле толпы.

«Голубое небо». Ника замерла перед недавно отстроенным колесом обозрения, что стало ярким украшением города. Которое отметили туристы на прошлогоднем Чемпионате мира по футболу и которое могло стать местом массовой казни теперь. Она завороженно смотрела на разноцветные огни, что расползались по окружности аттракциона, украшая темную ночь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Всего шаг, и пути назад не будет. Пока Ника не сделала его, еще могла убежать, спастись. Она прямо сейчас могла отыскать Алика или просто ему позвонить, могла найти полицейских и держаться в стороне.

А тем временем до десяти оставалось не больше двадцати минут. Дыхание сперло, когда продрогшие, непослушные пальцы застучали по экрану айфона.

«Уводи всех. Люблю». Отправить контакту «Белозеров». И следом телефон улетел далеко в траву.

Правда была оглушающей. Правда была в том, что она не могла, больше не хотела прятаться за спинами других, как трус. Страшно ли ей было? До одури страшно, до онемения, судорог, до слепоты. Но присутствие Алика где-то поблизости придавало сил. И она наконец ощущала это – единение с миром. Ощущала, что она часть чего-то большего, шестеренка в механизме и должна двигаться вперед.