Цербер - Вячеслав Кумин

На следующий день после выдачи оружия сотник развесил плакат с изображением автомата АК-407, названиями деталей и всем показал, как его разбирать и собирать. И начались тренировки.

— Время! — орал сотник, шагая взад-вперед по проходу казармы.

Солдаты целый день собирали и разбирали «колун», используя в качестве подставок койки.

Сотник встал рядом с Роном. Финист вжал голову в плечи. Он знал, что виноват, так как на койке осталась лежать какая-то изогнутая деталька, название которой он даже не запомнил.

— У тебя из какого места руки растут, пятнадцатый?! Отвечай!

— Из плеч, господин сотник…

— Из плеч, — передразнил Гром. — Из жопы они у тебя растут, а не из плеч!

Пинок в живот согнул Рона пополам и заставил судорожно вздохнуть.

— Разобрать и собрать так, чтобы лишних деталей на этот раз я не увидел!

— Слушаюсь, господин сотник!

— О, Господи всемогущий! Дай мне сил не убить этого ублюдка! — пошел сотник смотреть результат первой разборки-сборки. — Скажи мне, горе-солдат! Как ты мог забыть вставить в автомат курок?!! Ты, мать твою, на что нажимать собираешься, чтобы стрелять?!! Отвечай!

— Не знаю… господин сотник… — ответила очередная жертва Грома.

— Не знает он!

Сотник с размаху ударил бойца, и тот отлетел к стене, распластавшись на полу.

— Разобрать и собрать! И чтобы курок находился в приличествующем ему месте!

— Слушаюсь… господин сотник…

Солдат с трудом встал, встряхивая головой и собирая глаза в кучу, взялся за автомат.

Сотник шел дальше, ругаясь почти у каждого солдата и награждая криворуких болезненными тычками и ударами. У тех же, кто умудрялся собрать оружие без лишних деталей, Гром брал АК-407 в руки. Взводил затвор и щелкал курком, прислушиваясь. Чаще после подобного действа Гром выдавал новую порцию брани.

Лишь у нескольких человек получалось все как надо, и после нажатия на курок в казарме все отчетливо слышали сухой щелчок и довольное урчание сотника. Но даже тех, кто показывал отличный результат, сотник заставлял разбирать-собирать оружие еще и еще, с первого дня приучая их делать это в автоматическом режиме.

На следующий день к занятиям по сборке-разборке оружия прибавились занятия рукопашным боем с применением «колуна», а точнее его выдвигающихся штыков. Впрочем, в занятиях они не участвовали, оставаясь в пазах, иначе к вечеру не осталось бы ни одного не израненного человека, не говоря уже о куче трупов.

Поначалу занятия выглядели не слишком презентабельно. Хромая сотня поделилась на две шеренги, встав друг напротив друга, и то одна, то другая линия проводила прием, в то время как их противники стояли почти неподвижно в атакующей позе, зажав в руках оружие.

— Шаг вперед! Отвод ствола противника своим стволом! Коли! — командовал сотник и сам проводил прием на свободном бойце.

Вскоре подобные примитивные занятия переросли в настоящие схватки, точно такие же, как кулачный мордобой. Применялось все: кулаки, ноги, ножи (по-прежнему в ножнах), приклады «колунов». Как и кулачные бои, они проводились сначала внутри сотни по принципу «остаться должен только один», а потом сотни боролись против сотен.

И солдаты дрались изо всех сил, награждая друг друга синяками, вывихами пальцев, рук, ног. Делали все, лишь бы не остаться, на ночь глядя, без порции каши.

Когда навыки разборки-сборки освоили все, и никто уже не мог получить взыскания за медлительность или ошибки, когда навыки рукопашного боя также были высоко развиты, к прежним занятиям прибавили настоящие стрельбы.

По вечерам на полигонах стоял оглушительный грохот стрельбы и разрывов, а по утрам мишени из песка с применением строительной смеси разлетались в пыль.

Обычная стендовая стрельба постепенно усложнялась, вводились элементы уклонения и нападения, кувырки, перекаты, как если бы солдаты занимались не на открытой местности, а в коридорах какого-либо здания.

За полгода интенсивного обучения Хромая сотня поредела еще на трех человек. Одного особо тупого и неисполнительного солдата сотник, не рассчитав силы, забил насмерть, еще двое погибли в результате неосторожного обращения с оружием, пристрелив самих себя во время стрельб.

— Командор, шаттлы готовы, — радостно объявил Сало.

— А «Эллин»?

— Тоже готов, Командор! Все приварили в лучшем виде…

— Наконец-то!

Кэрби Морфеус встал с топчана, скинув с себя наземь рабыню, массировавшую его плечи. Несмотря на все заверения, работа по переустройству внутреннего пространства трюма «Эллина» длилась дольше на целых два дня.

— Машину мне…

— Машину Командору!

Тут же подкатил джин.

— На ближайший полигон, — махнул он водителю. — Где стреляют…

— Понял…

За джипом Морфеуса увязалось еще две машины с охраной. Звуки выстрелов звучали все ближе, охрана заметно нервничала, но Кэрби на ее ерзания не обращал внимания. В своих легионерах он был уверен.

Машины остановились на вершине холма, и взору Морфеуса предстало согревшее его душу зрелище. Там, внизу лежали несколько десятков человек и стреляли по мишеням. Не просто решетили их сикось-накось, а выбивали внутри аккуратные отверстия величиной с голову. Чувствовалось, что они в этом изрядно поднаторели. Все отверстия получались примерно одинаковыми, и инструктор не делал никому замечаний. Наконец, после того как патроны в рожках у солдат закончились, он приказал:

— К метанию гранат приступить!

Солдаты сели на колено и прицелились, готовясь стрелять гранатами, задрав стволы автоматов чуть выше, чем при стрельбе пулями.

— Первый залп! Огонь!

Раздались хлопки покинувших стволы гранат, и позади мишеней расцвели огненно-песчаные взрывы.

— Второй залп! Огонь!

Взметнулись вторые разрывы.

— Третий залп! Огонь!

На этот раз произошел сбой. Несколько солдат промахнулись, и несколько мишеней разлетелось на куски.

— Ах вы, собаки облезлые! — заорал во всю глотку сотник, не зная, к кому первому побежать.

Сотник выбрал ближайшего, и солдат упал под его ударами.

— Выйти из строя, ублюдки!

— Так они что, через эти дырки гранаты пуляли, Командор?! — подняв глаза на лоб от удивления, спросил водитель.

Кэрби лишь кивнул, продолжая наблюдать за происходящим.

— Остальные, продолжим! — гремел сотник. — Четвертый залп! Огонь!

Еще несколько мишеней развалились в облаке песка.

Снова болезненные тычки пополам с отборными ругательствами достались ближайшему от сотника бойцу. Последние две гранаты также разбили порядочное число мишеней. Тем не менее, половина мишеней осталась стоять.