Сон разума или иная реальность - О. Странник

Идриса Шаха, толкователя суфизма, спросили однажды, в чем основная ошибка большинства людей? Он ответил: «Мысль о том, что (мы) живем, тогда как (мы) просто спим в преддверии жизни».

Традиционная психология утверждает, что обычное состояние сознания, которое мы называем бодрствованием, настолько далеко от настоящего вИдения объективной реальности, что его более точно следует называть сном или сновидением. Бертран Рассел совершенно другим путем пришел к подобному заключению: «Если верить современной физике, – пишет философ, – то сон, который мы называем бодрствующим восприятием, лишь ненамного лучше отражает объективную реальность, чем фантастические сновидения, посещающие спящего человека».

Оставим философию в стороне. На вопрос, бодрствуете ли вы сейчас, вы, скорее всего, ответите: «Да!» К сожалению, ощущение бодрствования не всегда может гарантировать то, что вы бодрствуете на самом деле. Когда Самюэль Джонсон пинал камень, как бы говоря: «Мы знаем, что такое реальность», то ис-тытывал похожее чувство уверенности. Однако если бы доктор Джонсон спал, то ударив камень, он почувствовал бы то же самое. Иллюзорное ощущение уверенности в полноте и связности нашей жизни приводит к тому, что Уильям Джеймс описал как «безвременную кончину наших взаимоотношений с реальностью».

Откуда вы знаете, что не спите сейчас? Вы можете сказать, что помните, как проснулись сегодня утром. Но это могло быть лишь ложное пробуждение, и сейчас вы обманываете себя сновидением о том, что больше не спите. Возможно, то, что мы считаем истинным пробуждением, всего лишь еще одна ступень в серии ложных пробуждений. Похоже, один писатель был согласен с этим: «Почему, мой друг, эти ступени не могут существовать? Мне часто снилось, что я просыпался ото сна».

Как это может быть, что мы не полностью бодрствуем? А так, что мы обладаем высшим чувством (назовем его интуицией), которое обычно остается незадействованным, когда используются низшие, хорошо известные чувства. Таким образом, переживание, которое мы называем «бодрствованием», может быть только частичным бодрствованием.

Может показаться, что в этой теории есть нечто патологическое.

Склонность смотреть на бодрствование как на специфическую форму сна может поколебать важность жизни для нас и нашу значимость в ней.

Однако такое отношение к возможным и вероятным фактам есть не что иное, как крайняя застенчивость. Суть состоит в том, что так же, как осознание состояния сна является первым симптомом пробуждения в этом сне, первым симптомом пробуждения в состоянии бодрствования может стать осознание того, что наша бодрствующая жизнь – тоже сон. Осознание того, что мы лишь частично бодрствуем, может стать первым толчком полного пробуждения. Однако одни лишь философские выводы практически не способны помочь нам обрести искреннее сомнение в абсолютном бодрствовании. К счастью, существует иное, более эффективное средство для разрешения этой проблемы. Читатели вряд ли удивятся, если в качестве этого средства я предложу осознанные сновидения.

Осознанные сновидения могут ясно показать нам, что значит по-настоящему бодрствовать, и помочь убедиться в том, что нам еще далеко до такого состояния. Дж. Уитмен привел в своей книге «Мистическая жизнь» пример высшей формы такого открытия. Профессор Уитмен объяснял, что его ночное мистическое переживание было стимулировано состоянием задумчивости, в которое его погрузило прослушивание великолепного струнного квартета. Концерт так потряс его, что в течение нескольких мгновений он ощущал себя похищенным из пространства музыкой необычайной красоты, и через некоторое время он оказался в новом состоянии созерцательности и радости. Уитмен вспоминал, что ложился спать совершенно умиротворенным и наполненным «спокойной радостью». Мы можем себе только представить, какой должна была быть ночь после такого вечера! Первый его сон был довольно-таки иррациональным.

«Казалось, – пишет профессор, – что я плавно лечу сквозь пространство. Сильное чувство холода сопровождало меня и странным образом привлекало мое внимание. Я полагаю, что в этот момент сон стал осознанным. Затем внезапно… все перемешалось и мгновенно исчезло. Новое пространство вспыхнуло в своей яркой и абсолютной реальности. Мое восприятие стало свободным и острым как никогда раньше. Сама темнота казалась живой. Мысль, родившаяся у меня, была полна неизбежной уверенности:– Я никогда раньше не просыпался».

Обычно осознанно сновидящие не заходят так далеко, как Уитмен, полагавший, что никогда не просыпался. Однако им знакомы переживания такого рода в отношении своей предшествующей жизни во сне. Именно это испытывают большинство людей, впервые столкнувшихся с осознанными сновидениями. Их поражает, что никогда прежде они не пробуждались во сне.

Осознанные сновидения могут стать своеобразной точкой отсчета. Ведь так же как обычное сновидение соотносится с осознанным, так и состояние обычного пробуждения может соотноситься с пробуждением полным. Способность осознанных сновидений подготовить нас к полному пробуждению доказывает, что в таких сновидениях скрыт значительный потенциал, способный помочь нам стать более живыми в собственной жизни.

Вначале мы говорили о бесценном сокровище – драгоценной Жемчужине. Если вы найдете ее, вы овладеете непреходящим даром знания. Вам откроется секрет, кто вы есть на самом деле. Осознанные сновидения и толкование их помогут внести свой уникальный, ни с чем несравнимый вклад в ваши поиски самих себя. Когда наше воображение тонко выписывает всех действующих лиц, когда поднимаются яркие образы-декорации, когда на сцене появляются эмоции – открывается занавес и начинается Сон, и в этом сне вспоминается предшествующий.

«Проснувшись, я помнил оба сна. Благодаря своей необычайной ясности, второй сон был своеобразным бодрствованием по отношению к первому. Что же касается реального бодрствования, то кто сможет поручиться, что однажды оно так же не покажется мне сном по отношению к еще более ясному взгляду на положение вещей?. Здесь, внизу, все настолько запутано и скрыто от нас; не может быть, чтобы именно в этом состояла истинная пробуждённость».

Давайте попробуем еще раз спросить себя – бодрствуем ли мы? Вы заметите, как трудно задать этот вопрос искренне? Откровенность всегда требует пусть хотя и небольшого, но искреннего сомнения. А это очень нелегкая задача для многих из нас. Сомневаться в несомненном – занятие философов. Ницше определил это так: «…Человек философского склада предчувствует, что за этой реальностью, в которой мы живем, скрыта иная реальность, и поэтому все – одна лишь видимость». Шопенгауэр считал свою склонность время от времени относиться к людям и вещам как к «фантомам и картинам их сновидений» основным критерием своих философских способностей.

Рассказывают, что однажды некая дама, узнав об электричестве – научной диковинке XVIII века, спросила Фарадея: Какая же от этого польза? Ответ Фарадея стал знаменитым: «А какая польза, мадам, от новорожденного»? Если сегодня тот же вопрос задать об осознанном сновидении – «научной диковинке» XX века, то вряд ли удастся найти лучший ответ. Открывающиеся сейчас возможности осознанного сновидения используются в четырех основных областях: в научных исследованиях; для оздоровления и духовного развития; для решения творческих задач и обучения, в целях исполнения желаний и для развлечения.