Сладкое желание - Сара Орвиг

– Испугалась? – заржал он.

Девушка не ответила, и тогда он ударил ее по лицу. Она задохнулась от боли, но закусила губу, чтобы не разрыдаться. Кейн засмеялся, и этот звук она запомнила навсегда – не смех, а злобный лай.

– Времени у нас полно. До того как я скажу тебе прощай, мы станем лучшими друзьями. И в городе ты уже не будешь воротить от меня нос, всегда будешь улыбаться и приходить ко мне, когда я тебя захочу. Не веришь? А зря.

Кейн провел ладонью по ее груди. Каролину передернуло, она откатилась в сторону, но мерзавец со смехом притянул ее за веревку обратно.

– Ничего, тебе понравится. Много воды утекло с тех пор, как ты последний раз лежала со своим мужем. Сейчас его место занял мекс?

Каролина в упор посмотрела на него и вдруг успокоилась.

– Не хочешь со мной разговаривать? Да плевать я хотел! Даже лучше, когда женщина молчит.

Он вытащил нож, в его глазах мелькнул опасный огонек. Кейн принялся кромсать ее рубашку, потом содрал клочья, обнажив ее до пояса. Каролина закрыла глаза. Ей хотелось потерять сознание, умереть – что угодно, лишь бы ничего больше не видеть и не чувствовать.

Кейн принялся грубо се тискать. В конце концов она не выдержала и закричала.

– Ага, не нравится, – со злобным удовольствием сказал он. – Может, и хорошо, что я подождал. Сейчас ты больше похожа на женщину, чем тогда.

Он расстегнул на ней кожаные штаны, спустил их вместе с исподним до самых щиколоток, начал мять ее, щипать, целовать. От его хохота кровь стыла в жилах.

– Знаешь, я поставлю на тебе свое клеймо. В городе ты будешь проходить мимо меня, а все будут ржать, потому что у тебя шрам на заднице. Тогда посмотрим, как ты задерешь свой сопливый нос, мисс Каролина! – Имя он выговорил с презрительным фырканьем.

– Не надо, Кейн!

– Давай, умоляй.

Он рывком перевернул ее на живот, грубо прижал к земле и полоснул ножом по ягодице. Порез был не глубже царапины от колючек шипа мексиканского дерева, но мерзость содеянного заставила Каролину потерять самообладание. Она закричала, начала брыкаться, пытаясь вырваться.

Кейн злобно ударил ее, перевернул на спину, раздвинул ей ноги и грубо сунул пальцы внутрь. Девушка слышала свой крик, однако ей казалось, что это кричит не она.

– Ори, пока не охрипнешь. Все равно никто не придет, а мне это нравится. Я тебя научу быть ласковой.

Он приподнялся, чтобы расстегнуть штаны.

– Нет! Пожалуйста! Нет!

– Умоляй, сука! Я сейчас…

И вдруг его не стало. Ошеломленная Каролина не сразу решилась открыть глаза. Кейн валялся на земле, но едва он попытался встать, Рамой снова ударом кулака сбил его с ног.

– Поднимайся, грязный ублюдок! – Пока тот ворочался в пыли, Рамон повернулся к Каролине: – Он надругался над тобой?

– Нет, не успел.

Не выпуская Кейна из виду и держа его на прицеле, Рамон быстро перерезал веревки у нее на руках. Нож он бросил около Каролины.

– Оденься. На ранчо индейцы! Кейн сейчас мне некогда выпустить из тебя дух! Но чтобы ноги твоей не было на этих землях. И не смей даже пальцем ее тронуть!

Таким взбешенным она видела Торреса лишь однажды, когда он прочел записку Фабианы. Он размахнулся и снова ударил Кейна прямо в лицо.

Каролина тем временем в отчаянии глядела на лохмотья, оставшиеся от рубашки.

– Моя рубашка вся изрезана…

Рамон еще раз ударил Кейна и, пока тот стоял на четвереньках, мотая головой, стянул с себя рубашку и бросил ее Каролине.

Хатфилд воспользовался моментом, обхватил его за колени, и оба упали в пыль. Но Торрес нанес противнику два яростных удара по голове, заставив негодяя распластаться на земле.

Надев рубашку, Каролина подняла глаза и увидела, что Кейн сунул руку за пазуху.

– Рамон, у него оружие! – При звуке первого выстрела девушка замерла от ужаса, снова закричала, начала искать свой револьвер, машинально считая выстрелы.

– Рамон! – вскрикнула она при виде неподвижно лежащего Торреса, над которым стоял Кейн и целился в нее.

– Тебе нечем стрелять. У тебя кончились патроны, – безжизненным голосом произнесла она.

– Он говорил про команчей, а они наверняка слышали выстрелы. Если хочешь жить, уходи со мной.

– С каким наслаждением я бы тебя убила! – Глаза ей застилали слезы. – Убирайся, пока цел, дай мне помочь раненому.

– Он мертв.

– Негодяй!

– Команчи. Ты знаешь, что они делают с женщинами. Внезапно он швырнул в нее свой бесполезный револьвер и шагнул вперед. Каролина выстрелила. Кейн упал и начал кататься по земле, держась за раненое колено.

– Гадина! Ты подстрелила меня!

– Надо было всадить пулю в твое поганое сердце. Если не хочешь встретиться с команчами, полезай на лошадь и скачи отсюда.

– Чтоб ты горела в аду! – Он сорвал с шеи платок, чтобы перевязать рану.

– Не уедешь сейчас – истечешь кровью. А если не поторопишься, индейцы тебя быстро отыщут.

С глазами, горящими ненавистью, он сумел подняться на ноги. Голос его был хриплым и исполненным ярости.

– Клянусь, я буду мстить, пока я жив. Каролина Дэй! – Он погрозил ей кулаком. – Тебе придется всю жизнь оглядываться.

Он доковылял до лошади, с трудом взобрался в седло и ускакал.

Каролина глядела ему вслед, сознавая, что теряет драгоценное время. Когда стук копыт затих вдали, она наконец очнулась и бросилась к Рамону. Содрогаясь от рыданий, она перевернула его на спину и поняла, что Рамон Торрес навсегда покинул этот мир.

– Прощай, амиго, – прошептала она, целуя его в щеку. – Прости, я тебя люблю. – Каролина сорвала несколько диких цветов, положила ему на грудь, произнесла короткую молитву, потом встала и пронзительно свистнула, подзывая свою лошадь.

Только выехав из-под деревьев на холм, она увидела, почему задержались команчи: они жгли усадьбу и конюшню. В небо поднимался густой черный дым, который расплывался над прерией. В нос ударил запах гари. Сквозь застилавшие глаза слезы Каролина смотрела, как с полудюжины индейцев носятся вокруг полыхающих строений, а трое скачут в ее сторону.

Будто в столбняке, девушка глядела на приближающихся всадников. Рамон умер, Сойер уехал, дом, конюшня, лошади пропали в дыму. Кейн наверняка не оставит ее в покое. Она вспомнила о золоте, которое в свое время закопал Сойер. До одного мешочка на восточной стороне она еще могла добраться. Второй придется оставить.

Каролина развернула лошадь, хлестнула ее по крупу, посылая в галоп, и дала волю слезам. Она прощалась с Техасом.

Теплым вечером 12 сентября 1869 года Каролина сошла с парохода в Натчезе, который лежал в самом конце Тракта – длинного бизоньего пути между Натчезом и Нешвиллом, излюбленной дороги поселенцев и коммивояжеров. Девушка медленно шла от пристани к Силвер-стрит, держа в руках небольшой узел, куда поместилось то немногое, что она купила перед отъездом из Техаса. У входа в салун “Красный тигр” толпился народ, из окон второго этажа высовывались полуголые девицы и без стеснения зазывали посетителей. Какой-то мужчина заговорил с Каролиной, но она даже не посмотрела в его сторону.